Дорогая незнакомка…
Отчего-то кажется, что письма должны начинаться именно так. Есть же какое-то негласное правило?
Да, я получил твое послание. И, честно говоря, не знаю, что написать в ответ. Это привело меня к мысли, что, возможно, мы упустили что-то важное. В моей семье хранятся письма, которые прадед слал бабушке во время Второй мировой войны. Тогда, наверное, все было иначе. Даже почерк моего дедушки отличался от корявых букв в моей тетради. И то, как он все расписывал. В его словах оживала каждая деталь. Предупреждаю, я не столь красноречив, но готов пытаться. Знаешь, это своеобразный новый челлендж, а я никогда не пасую перед препятствиями, как бы самоуверенно это ни звучало.
Буду ждать твоего ответа. Надеюсь, у тебя появятся вопросы и я не буду больше высасывать из пальца и строчить ерунду типа той, что выше.
Незнакомке от вполне знакомого ей Джейка Эванса.
Джейк трижды перечитал сообщение и проверил, нет ли ошибок. Едва не стер все. Но затем понял, что ничего лучше не придумает. Возможно, учительница по литературе права и их поколению надо читать больше книг. Тяжело вздохнув, он нажал на заветную кнопку «отправить». Сделал это быстро, чтобы снова не передумать.
В ту ночь он не мог уснуть. Спор с парнями не давал ему покоя. Впервые в жизни между ними была девушка. Эванс ворочался в постели. Самодовольное выражение на лице Астера раздражало, между тем задумчивый и где-то даже злой взгляд Логана вызывал в нем чувство вины. Он ни в коем случае не хотел обидеть друга, но в душе теплилась надежда, что Логан просто не так понял Энджел. В конечном итоге такое частенько бывает с парнями, особенно в старшей школе. Девочка проявляет доброту, а мальчик уже решил, что она от него без ума.
Джейкоб так обжегся в пятом классе и с тех пор старается считать намерения до того, как надумает себе воздушный замок… Да, скорее всего, Энджел согласилась пойти на концерт из добрых побуждений. Возможно, ей действительно нравится группа, а Логан не так понял ее мотивы. Ведь именно с Джейкобом она пойдет на свидание, и самое главное… Энджел Бэлл хочет узнать его получше! Астера впервые в жизни ждет горькая пилюля разочарования – единственная мысль, которая слегка веселила Джейка. Король Кардан не сможет закадрить девчонку. Такого еще не было. Этот день в календаре необходимо будет обвести кружочком и праздновать каждый год.
Пиццерия Cosa Papa была наполнена ароматами горячей пиццы, томатного соуса и базилика. Эти запахи сильно контрастировали с холодом, который царил снаружи. Джейк ждал Энджел за столиком в самом конце ресторана. Он был недоволен: во-первых, Энджел не позволила подвезти ее и назначила встречу сразу в пиццерии; во-вторых, она выглядела так, будто жалела, что согласилась. Эванс прокручивал в голове их диалог, который состоялся чуть раньше в школе, и надеялся, что у нее просто плохое настроение.
Живя с четырьмя женщинами разных возрастов, он вполне понимал важность настроения. Мисс Бэлл опаздывала на целых тридцать минут. Джейк проверил телефон. Он не знал ее номера, но она не ответила и на электронное письмо, которое он накатал прошлой ночью. Это было странно. Эванс хотел перечитать свое послание: может, он там что-то не так написал? Вот только не успел собраться с силами и открыть его. Все негативные мысли улетучились, как только он увидел ее, переступающую порог пиццерии. На ней была короткая белая куртка и объемная вязаная шапка того же цвета. Светлые волосы волной лежали на плечах, на губах сверкал нежно-розовый блеск, и Джейку очень захотелось узнать, какой он на вкус. Но тут он вспомнил правило: никаких поцелуев. Только зануда Логан мог придумать такое!
– Привет! Прости за опоздание, на дорогах почему-то ужасные пробки…
Джейкоб мгновенно подскочил с места и засуетился. Он отодвинул для нее стул, помог повесить куртку. Его сердце стучало в груди так сильно, словно это было первое в жизни свидание или, скорее, важная игра. Он не мог понять, почему так нервничает, – из-за девушки или же из-за спора? Не было времени размышлять.
– Все хорошо, я даже не заметил, – солгал Джейк и передал ей меню. – У тебя есть любимая пицца?
Энджел задумалась:
– Знаешь, удивительно, я никогда не задавалась этим вопросом.
– Это потому что у тебя нет трех младших сестер, – улыбнулся Джейк. – Иногда поездки домой бывают полны разговоров в стиле: твоя любимая принцесса, сорт сыра, цвет и, конечно, вкус Skittles!
Энджел тихо рассмеялась. Он увидел, как ее плечи расслабились, и мысленно дал себе пять. Непринужденная атмосфера – один из ключевых моментов идеального свидания.
– И какая же у тебя любимая принцесса? – Ее голубые глаза сверкали весельем.
– Рапунцель, – без запинки ответил Джейк. – Ее любовь к приключениям заразительна.
А также Эвансу всю жизнь нравились блондинки. Но эту деталь он не стал упоминать вслух.
– Хороший выбор. А пицца? Можешь дать совет? – Энджел пролистала меню.
– Я люблю все, где есть мясо, – честно признался Эванс. – Но мои сестры предпочитают здешнюю «Маргариту».
– Тогда, наверное, я возьму ее. – Бэлл закрыла меню и посмотрела на Джейка.
– А твоя любимая принцесса? – спросил он, чтобы не повисла неловкая пауза.
Энджел задумалась. Ноготок розового цвета постукивал по столу.
Джейк замер в ожидании. Только его не последовало. Над их столом нависла тень. Он поднял голову и чуть не подпрыгнул от ужаса. Безумная Мэдс скрестила руки на груди и стреляла в него зелеными глазами. Черт возьми, откуда она здесь? Она что, следит за ним?!
Энджел застыла, внимательно наблюдая за Мэдди, чьи курчавые волосы торчали в разные стороны. Джейкоб неловко подумал, что у нее действительно красивые волосы. Да и сама она ничего. У Астера губа не дура. Вот только стоило ей открыть рот, как вся секундная симпатия пропала.
– Сегодня в шестнадцать ноль-ноль, – произнесла она, и каждое ее слово, словно снаряд, взрывалось в воздухе. – Джейкоб, скажи, пожалуйста, мне, по-твоему, заняться нечем? – Недовольство исказило хорошенькое лицо.
Джейк встал со стула:
– Как ты тут оказалась и что тебе от меня опять надо?
Это было ошибкой. Его слова подействовали, как красная тряпка на рассвирепевшего быка.
– Оказалась? Я тут работаю, болван! А насчет того, что мне от тебя надо… – У безумной Мэдс был такой вид, будто она его убьет прямо здесь и сейчас. – Ты что, совсем совесть потерял?! Мы должны были встретиться в четыре часа! – сквозь зубы выплюнула она.
И Джейкоб Эванс наконец понял, что случилось.
– Черт… Лабораторная по химии…
– Не могу поверить, что ждала тебя, как последняя идиотка. Так и знала, что нужно было все сделать самой! —
Покачав головой, она направилась в кухню.
– Стой! Давай перенесем на завтра? – Он поймал ее за локоть.
– Я, по-твоему, каждый раз должна менять свои планы?
В ней больше не было злости, лишь усталость. И отчего-то Джейку это не нравилось. Он предпочитал, когда Мэдди рвет и мечет, нежели это бессилие и разочарование в зеленых глазах.
– Я подстроюсь, – произнес он. – Когда тебе удобно?
Мэд обернулась и сощурила глаза, оглядывая его:
– Завтра в семнадцать ноль-ноль?
Джейкоб тяжело вздохнул:
– У меня тренировка…
– А что стало с «подстроюсь»? – Ее полные губы расползлись в полуулыбке, но веселье не тронуло глаз.
– Тренер Майлз с меня шкуру спустит.
– Представляешь, у меня тоже есть обязательства.
Энджел неловко откашлялась.
– Джейкоб, мы можем встретиться в любое другое время, – вдруг произнесла она. – Занимайся своими делами, все хорошо.
Энджел Бэлл встала со стула и принялась надевать куртку. У Джейкоба разве что челюсть не упала на пол.
– Я уверена, он забыл не со зла, – глядя на Мэдди, тихо сказала Бэлл.
Мэдс ничего ей не ответила, лишь кивнула.
– Подожди, – растерянно пробормотал Джейк, глядя, как девушка мечты за считаные секунды ускользала от него.
– Все в порядке, я даже не сильно голодна, – утешающе отозвалась Энджел.
Джейк несколько раз моргнул. Попытался сообразить, что же ему делать, вот только в голове было пусто. Такое с ним впервые.
– Еще увидимся, – помахала она на прощание.
– Увидимся. – У Джейка было ощущение, что его ударили по башке.
Энджел Бэлл вышла из пиццерии Cosa Papa, оставив его наедине с безумной Мэдс.
– Ну, если ты теперь свободен, – приподняла идеальную бровь рыжая бестия, – тогда подбрось нас до школы. Лаборатория все равно сейчас свободна.
Джейк заглянул ей в лицо. Она была на высоких каблуках, да и сама не низкого роста, потому что ее губы оказались напротив его шеи. Они стояли слишком близко для людей, которые терпеть друг друга не могут. Что-то в зеленых глазах переменилось. Джейкоб Эванс впервые увидел неуверенность и смущение.
– Ты испортила мне свидание, – хрипло произнес он.
– А ты мне лабораторную, – прошептала она, не оставаясь в долгу.
Иначе представлял себе этот вечер Джейкоб Эванс.
Той ночью он вновь вертелся в постели от бессонницы. Обдумывал прошедший день, и вместо голубых глаз в сознании вспыхивали ярко-зеленые. Надо было сбросить это наваждение. Джейкоб не выдержал и написал на почту незнакомке один-единственный вопрос: «Твоя любимая принцесса?» Ответ пришел мгновенно: «Мерида». Эванс даже не успел его обдумать, как прилетело второе послание: «А твоя? Думаю, у меня есть догадка: Рапунцель?»
Плач девчонки был слышен из того самого туалета, где Логан прятался с Энни всего пару дней назад. Он сразу решил: это она в беде, и бесцеремонно толкнул дверь.
В темноте кто-то взвизгнул, закрылся руками и ногами так, что торчали только лысая макушка и острые коленки. Логан тут же сделал шаг назад, а потом сразу два вперед и захлопнул дверь, щелкнув замком. Он уже потянулся к выключателю, но девчонка стала мотать головой. В распоряжении Логана была только пара полосок света, падающих в мутное окно туалета из коридора, так что он сощурился, чтобы получше рассмотреть девчонку. Он ее не узнавал, она оказалась не похожа на Энни. Тем более в темноте ничего толком не понять, но у его новой подруги были блестящие рыжеватые волосы, а у той, что сидела, забившись в угол, – лысая голова.
– Эй, ты чего? Ты… кто?
И только задав этот вопрос, он понял, как оплошал. Это та же Энни, но без парика. Ее густые волосы были ненастоящими. Не то чтобы Логана такое могло удивить, но все-таки Энни изменилась. Оказалось, что у нее просто огромные глаза, как будто даже слишком большие для маленького лица с тонкими чертами. И прямо-таки крошечные губы, как у кукол. Фарфоровой, бледной кожей мог похвастаться почти любой ребенок в отделении, но на щеках у Энни был румянец от слез, что сверкали на коже, как крошечные камушки. Энни казалась мистически хорошенькой. Она определенно была очень хорошенькой.
– Энни?
– Не смотри на меня, и света не надо…
– И не подумаю. Ты чего тут плачешь?
– О, это Люси! Мерзкая, она мне к волосам прилепила жвачку! – взвизгнула Энни скорее не капризно и обиженно, а возмущенно.
Она плакала не от обиды, а от несправедливости, и это показалось Логану важным уточнением. Он не знал никого сильнее Энни, и ему казалось, что ей по жизни доставалось вдвое больше других.
– Мама забрала парик, чтобы его починили. Не выйду отсюда.
– Конечно, выйдешь. Чего ты стесняешься? Ты же очень красивая. – Логан не понимал, что не так, но говорить женщинам, что они красивы, по словам деда, надо было не скупясь.
– О, не ври, – фыркнула Энни, но плакать перестала. Она вытянула ноги и откинула лысую голову на холодную стену.
В туалете, по сравнению с прошлым посещением, оказалось довольно много места – отсюда убрали швабры и еще что-то очень большое. Логан не мог вспомнить, чем было загромождено пространство, потому что если раньше приходилось тесниться стоя, то теперь Энни спокойно сидела на полу.
– Правда красивая?
– Очень красивая. Я не видел девчонок красивее. Хочешь, кое-что покажу?
Она кивнула. Логан порылся в кармане, вынул пару конфет – одной поделился с Энни, другую избавил от обертки и закинул в рот. А потом достал фотографию. Крошечную полароидную карточку, на которой были красивая женщина с тюрбаном на голове и крошечный мальчик. Кажется, он даже еще сидеть не умел.
– Это ты?
– Я. И моя мама. Я ее не знаю, она умерла через пару месяцев после того, как сделали это фото. – Он пожал плечами.
Энни кивнула. Не то чтобы в детской онкологии не понимали, что такое смерть.
– И смотри: у нее не было волос, а она очень красивая.
– Очень, – кивнула Энни. – Вы так похожи… Но у тебя есть волосы. Это несправедливо! Ты мальчишка, зачем они тебе?
– Тебе точно не нужны волосы, чтобы быть красивой, – тихо сказал он и покраснел до самых бровей. Впервые в жизни.
Она улыбнулась. А потом улыбка стала шире и радостнее, глаза Энни начали светиться, и у Логана захватило дух.
– Логан?
– М-м?
– Спасибо, – шепнула она, подползла к нему и положила голову на угловатое плечо. – Только ты так больше никому не говори. Можешь? А то будет неправда, что я самая красивая.
– Не скажу.
Логан был уверен, что не скажет. Он мог бы поклясться в этом на своей истории болезни – ничего более внушительного в его жизни не было.
– Вообще-то Люси считает, что ты самый крутой в отделении, но я велела ей помалкивать. Прости.
Логан закатил глаза и засмеялся так, что Энни стукнула его по плечу, в которое утыкалась теперь носом. Она переплела его пальцы со своими и со счастливой улыбкой закрыла глаза.
– Мы друзья? – спросила она.
– Лучшие.
Энджел Бэлл училась в их школе уже вторую неделю, и теперь можно было составить ее портрет. Она однозначно оказалась неглупой. Отец сказал, что она неплохо разбирается в алгебре. Логану же нравилось, как она продвинулась по химии, где их продолжали сажать вместе. А в прошлую субботу она даже пришла на занятие его кружка и с восторгом смотрела, как он проводит у доски опыт с плавиковой кислотой вне школьной программы. Тогда впервые чье-то одобрение зажгло в сердце Логана искру, так похожую на нежность, а не просто на благодарность.
Энджел подошла к Логану после и радостно сообщила, что ее отец планирует созвониться с мистером Робертсом. Звонок состоялся в среду вечером. Все трое Логанов претерпевали ежемесячный акт стрижки, и средний как раз сидел на стуле посреди гостиной с видом пятилетнего мальчишки, который вот-вот готов заорать «Не хочу!» и убежать в свою комнату. Над ним стоял старший с машинкой и безжалостно брил сыну голову. В этот момент и раздался звонок, от которого у Логана екнуло сердце, как будто он точно знал, кто звонит.
– Да. О, вы отец Энджел, да? Прошу прощения. Хочу поздравить, ваша дочь прекрасно адаптировалась к нашей программе алгебры… Да, Логан говорил. Конечно. Да, он будет на машине. Не волнуйтесь, этот парень мухи не обидит. Если честно, это его первое свидание…
И вот тут Логан и начал проваливаться сквозь землю. Все было хуже, чем обычно, это настоящий фестиваль позора. Зато позже ему пришло сообщение: «Папа в восторге! Мы едем на концерт. Спасибо тебе! Правда, я очень рада, что у меня в новой школе появился друг. Папа привезет меня к стадиону, а обратно просит тебя меня забрать, ему нужно будет уехать по работе».
И вот пятница. Логан почесал колючую бритую голову и рассмеялся, заранее предвкушая, что вечер будет замечательным. Впереди уже виднелись огни города, и, как только пикап проехал мимо таблички «Добро пожаловать в Хэмптон», настроение поднялось еще на пару градусов. Даже тот факт, что до сих пор не выпал снег, хотя было уже пятнадцатое ноября, казался отличным знаком. На улице относительно тепло, настроение в плюсе, и первый в жизни концерт на арене вместимостью почти четырнадцать тысяч человек. Никогда Логан не бывал на таких мероприятиях.
Логан свернул на Колизей Драйв, с восторгом глядя на огромный стадион. Он приехал достаточно рано, чтобы найти парковочное место, но недостаточно вовремя, чтобы оно было близко к входу.
Чат «Беда не приходит одна»
Астер (голосовое сообщение): Доехал, Ромео?
Джейк: Кто-то волнуется?
Не хочу знать, как там на концерте. Надеюсь, будет скучно.
Но если доехал, все-таки напиши.
И никаких фото со счастливыми лицами.
Логан: *счастливое лицо на фоне Колизея*
Джейк: Однажды я буду играть на этом стадионе, а Энджел Эванс сидеть в первом ряду.
Астер (голосовое сообщение): На этом стадионе не играют в футбол, умник.
Логан проторчал у Колизея, просто рассматривая его, еще с четверть часа, пока не получил сообщение от Энджел: «Мы подъезжаем». И тут же со всех ног помчался к местам для высадки пассажиров, потому что оказался на другом конце парковки. В итоге в боку закололо и появилась одышка, зато эффектно появился.
Чтобы не тормозить очередь из такси и родителей, провожающих детей, мистер Эванс махнул рукой, а Энджел торопливо натянула шапку и выскочила из машины, – им уже начинали сигналить.
– Привет! Ну и холод. Может, и снег наконец увижу?
– Только не в мою смену, – пошутил Логан и запоздало понял, что вообще-то это был бы первый снег в жизни Энджел. Ему тут же захотелось, чтобы это случилось, но переобуваться было поздно.
– Вообще, тут довольно тепло, шесть градусов. В Деполе сейчас ноль, кажется.
– О боже! Как люди выживают в такую холодину?
– И даже веселятся. Готов поспорить, ты никогда не стояла на коньках.
– Вообще-то у нас есть катки, но нет, не стояла. И не думаю, что встану. О, не верится, что я тут!
– Мне тем более. – Логан протянул Энджел билет, и их руки соприкоснулись.
– Ты замерз, – шепнула Энджел.
– Немного, – кивнул он, и их пальцы соприкоснулись снова. Логан нервно засмеялся, крепче взял Энджел за руку, послав к черту «неопытность», о которой говорил Джейк, и весело сказал: – Пошли, не будем задерживать очередь!
***
– Поверить не могу. Это было лучшее шоу в моей жизни!
– Да ладно!
– Слушай, я никогда не бывала на таком огромном стадионе! Ты слышал, что сказал Галлахан? Это их самое масштабное мероприятие. Я в восторге. Спасибо, спасибо, спасибо, что выбрал меня! Я правда не могу до сих пор перестать дрожать. Когда нас поймали в камеру… думала, провалюсь сквозь землю. Это самое смелое, что я делала, – рассмеялась Энджел, пританцовывая под орущих из динамика «Мэд Хеттер». – Я была в ужасе, увидев нас на экране. И когда ты запел и сделал вид, что играешь, я просто… вообразила, что я Лана Ли, и стала, ну… – Она опять продемонстрировала, как отыгрывает свою партию на воображаемых ударных, и Логан засмеялся. – Спасибо, что поддержал меня. Это было так глупо и так круто…
– Жаль, никто это не снимал. – Только сказав это, Логан понял – парни этого не видели. Но с ним была Энджел Бэлл, и вдруг показалось, что это не менее круто.
В машине будто воздух искрился, и Логан ждал снега, он был обязан пойти именно сейчас. Они проехали почти пятьдесят миль, и можно было рассчитывать на милость неба, которое обязано послать немного Рождества, но этого так и не случилось.
– А могу я тебя спросить?
– Да?
– Я за две недели… ну, знаешь, наслушалась всякого. И все твердят, что у тебя какая-то тайная любовь. И просто… Я чувствую себя странно.
– Это чушь. – Логан пожал плечами и покачал головой, как никогда прежде понимая, что врать нехорошо. – Ладно, не чушь. Но это в прошлом. Мне было двенадцать, ее звали Энни. Ее больше нет. – Логан привык произносить эту фразу.
Ее больше нет.
Кажется, так впервые сказали вслух парни, а он просто кивнул, и это стало реальностью. Ее больше нет. С каждым годом говорить так становилось все проще, а прошлое становилось все бледнее.
– И я никогда никому не говорил ее имя, так что ты первая. Парни называют ее Э.
– Унесу это с собой в могилу, – улыбнулась Энджел. – А еще я слышала…
– Дай угадаю… про кукурузное поле и пикап.
– Да. По закону жанра пикап сейчас должен заглохнуть и мы через лес пойдем за помощью, а там…
– Пара канистр плавиковой кислоты и хорошая пластиковая бочка, – подсказал Логан.
– «Во все тяжкие», – хихикнула Энджел. – Я посмотрела про это «Разрушителей легенд».
– Да ладно?
– Ну-у… я не фанатка таких штук, но мне было интересно про плавиковую кислоту после субботнего занятия. Пришлось постараться, чтобы найти нужный выпуск. Мне попадался про огромный магнит и какой-то там диск, его я тоже посмотрела, а вот сам сериал, наверное, не буду. Мне от выпусков-то не по себе.
– Ну вот, я научил тебя плохому. – Логан улыбнулся, Энджел тоже, и ее глаза снова стали цвета гидроксида меди. Глубокий голубой, такой, что можно долго рассматривать, и…
Пикап вдруг кашлянул, потерял обороты.
– Черт.
– В лес за канистрами? – тихо шепнула Энджел.
– Кажется, да. – Он повернулся к ней, поджал губы, чтобы не рассмеяться, но все равно рассмеялся, понимая, что это нервное. – Подожди, я проверю.
Она кивнула, и Логан торопливо вышел из машины, заглянул под нее и обреченно вздохнул. По асфальту растекалось бензиновое пятно.
– Просто блеск.
Логан отогнул брезент и достал из кузова пару старых пледов. На одном в дороге обычно спала Холли, на другом Горгона, и оба были в машинном масле, потому что в них же дед зачем-то завернул протекшую канистру.
– Без паники. Карбюратор потек, это чинится, но не в темноте на дороге. Поплавок пробит уже пару лет, а пикап такой старый, что непросто найти такую мелкую деталь. Завестись мы не сможем, так что будем стоять, пока не приедет помощь. А машина будет остывать, так что вот тебе. – И он протянул ей пледы.
– Странно пахнут, – осторожно произнесла Энджел.
– Один пахнет Холли, нашей козой, второй Горгоной, нашей собакой. Она от стресса ужасно линяет, а поездки в машине для нее стресс. Деда это не волнует, так что она местами лысая, а плед волосатый.
Еще никогда Логану не было так стыдно презентовать своих животных.
– Ну главное же, что я не околею? – улыбнулась Энджел. – А какую помощь мы ждем?
– Сейчас соображу, – вздохнул Логан и открыл чат с парнями.
Чат «Беда не приходит одна»
Джейк: Что-то Ромео не шлет фотки. Все или хорошо, или плохо? Ладно, я спать.
Астер: *смайл с поцелуем*
Джейк: *смайл со средним пальцем*
Джейк или Астер? Его палец метался между двумя контактами, добавленными в избранное.
«Да кого ты обманываешь, – отругал сам себя Логан. – Ты выбираешь между тем, кто в Энджел изначально заинтересован, и тем, кому на нее плевать». И нажал на «Астер».
***
Был вечер пятницы. На улице стемнело, но в конюшне было ясно как днем. Круглые лампы оставляли на полу яркие желтые круги, горели кинопрожекторы. Астер, одетый в черную рубашку, белые бриджи и высокие сапоги, размеренно шел между стойлами, где, как всегда, стоял запах сена, опилок, растительного масла и немного кожаной амуниции, висящей здесь же, вдоль стен. Перед ним спиной вперед семенил оператор с камерой. Девчонки, отвечающие за грим, толклись сбоку, глупо хихикая и посмеиваясь. Астер переживал лишь об одном – слишком уж близко их волосы маячили перед мордами лошадей: как бы вечер не закончился тем, что чью-то тщательно уложенную шевелюру придется с боем выдирать из зубастой пасти.
– Отлично. Теперь поверни голову влево, вот так. Подойди к своей лошади. Отлично.
Астер не любил сниматься в рекламных роликах, но, как сказал Линч, хозяин конного клуба, лицо Блэквуда только в этом месяце привлекло в школу верховой езды больше девушек, чем вся их рекламная кампания за прошлый год. Астер не спорил. Чем старше он становился, тем ярче и острее проступала его красота. Утонченность и аристократическая хрупкость сменились статностью. А частые тренировки изменили тело, из мальчишески неуклюжего превратив его в стройное и подтянутое.
Порода. Слово, которое Астер ненавидел, но которое слышал такое количество раз, что чувствовал себя ни больше ни меньше таким же жеребцом, как и остальные в этой конюшне. И точно таким же несвободным. Ожидающим, когда его пристроят подороже.
– Теперь вместе с лошадью! – скомандовал оператор.
Его конь Орион зафыркал, беспокойно водя ушами. Астер видел, что от толпы и яркого света тот сам не свой. А значит, это может закончиться более чем плачевно.
Они выступали вместе уже четвертый год. Нераздельный дуэт. Самая яркая звезда и самая темная ночь. Орион так же, как Астер, был беспрецедентно красив. Серебристой масти, высокий, с заплетенной в плотный колосок гривой.
– Тихо, – произнес Блэквуд, успокаивая коня. – Ш-ш-ш. – Дернув за поводья, Астер придвинул его морду ближе к себе и погладил гриву, шепча прямо в ухо, касаясь жесткой щетины губами: – Спокойно.
– Господи, ты только потом этими губами подружек не целуй, – рассмеялась одна из девушек. Гример. Именно она нанесла на лицо Астера такой слой тоналки, что хотелось чесаться.
– На табличке написано, что лошадей кормить нельзя, – добавила вторая, она отвечала за свет. – Откусят не только пальцы, но могут и всю руку. А ты суешь к нему лицо.
Астер не ответил. Им было не понять. Большинство, то самое недалекое большинство девчонок воротило от конного спорта нос, априори считая, что лошадь грязная и воняет. Но это было не так. Астер знал, у каждой лошади есть свой, особенный запах – неповторимый и едва заметно остающийся на ладони, если погладить. Его первая лошадь пахла гречишным медом, Орион – жженой карамелью. И это был самый прекрасный запах, который Астер когда-то чувствовал.
Конь вскинул голову, выгибая шею, как будто пытаясь понять, что именно ему принесли. Астер улыбнулся.
– Ну на, на, – достал он из кармана кубик сахара.
В бардачке его машины всегда лежала пачка рафинада, а на заднем сиденье валялся мешок с морковью.
– Снято! – раздался бодрый голос. – Всем спасибо! Все свободны!
Девчонки о чем-то шептались, кивая в его сторону, но Астер не хотел, чтобы на него обращали внимание. Завел коня в стойло и присел, принявшись разматывать бинты с его ног. Вряд ли он стал бы делать это для какой-то другой лошади, особенно сейчас, когда рядом все еще толчется куча чужих людей, каждый из которых может что-нибудь выкинуть, но Ориону он доверял. Хотя и понимал, что это опрометчиво.
Они были похожи. Идеальные отпрыски своей идеальной породы. Оба норовистые и строптивые. И от каждого мир что-то хотел. Возможно, поэтому Астер так легко нашел с этим конем общий язык.
– Ты уже в курсе, что на него нашелся покупатель? – услышал вдруг Блэквуд.
Рядом с оградой стоял Сойер, бессменный конюх, следящий за Орионом последние несколько лет. И от его слов у Астера все внутри скрутило.
– Линч обещал, что не продаст его, – ответил он, вставая и сматывая бинт.
В то же время он почувствовал, как к горлу медленно подступает паника. От одной только мысли потерять свою лошадь, он ощущал, как кровь внутри превращалась в ртуть.
– Что за покупатель? – спросил Астер осторожно.
– Какой-то шейх, – ответил Сойер. – Хочет арабского скакуна для своей конюшни.
– А что, своих там нет?
– Хочет разнообразить генофонд, видимо.
Орион, словно услышав это, вздохнул и прижал морду к плечу Астера, как будто говоря: «Не отдавай, не надо». А может, наоборот, пытаясь успокоить: «Ничего не случится, друг». Астер погладил его за ухом, запуская пальцы в гриву, чтобы успокоиться самому.
– Сколько он хочет за него? – посмотрел он на Сойера.
– Сто тридцать вроде бы.
– Сто тридцать тысяч! – Астер аж зажмурился. – Сраную сотню тысяч долларов. Вот же черт!
Он не мог выкупить Ориона – слишком высокой была цена, а отец никогда не даст таких денег. Он и его увлечение-то не поддерживал. Но тогда, четыре года назад, Астера поддержал Линч. Условия их сделки были просты – все призовые, что Астер выигрывал на Орионе, а также все, что зарабатывал на рекламе, уходило на содержание лошади. Такой расклад устраивал обоих, но Блэквуд знал: чем выше поднимается Орион, тем ярче он светит и тем больше внимания привлекает. И вот настал переломный момент.
Может, машину продать? Вот только проблема в том, что машина фактически ему не принадлежала. Астер Блэквуд Второй сделал в свое время все, чтобы огородить Астера Блэквуда Третьего от опрометчивых поступков, лишив по факту всего. Даже карточки в его портмоне могли быть заблокированы по одному звонку отца. Дело секунды. Иметь все и не иметь ничего – вот так выглядела жизнь Астера последние три года.
Сойер же, навалившись всем весом на ограду и чуть наклонившись, чтобы только Астер услышал, произнес:
– Он просил передать, чтобы ты вывел Ориона.
– Ночь на дворе, – зашипел Астер. – Скажи, что он спит.
Одно дело выкраивать время для его рекламных съемок, совсем другое – выводить лошадь на манеж затемно.
– Блэквуд, ты понимаешь, какого уровня этот покупатель? Да если он скажет в три часа ночи станцевать, мы всей конюшней дружно возьмем маракасы и, мать твою, пустимся в ламбаду.
– Слушай… я… я не…
– Сейчас Линч показывает шейху Звездочку. Молись, чтоб она ему понравилась больше Ориона.
Кобыла была, конечно, замечательная, но Астер знал – ни одна из лошадей Линча не сравнится с Орионом. И вот этого он больше всего опасался.
В этот момент завибрировал телефон. Звонил Логан.
– Да, – произнес Астер в трубку, жестом показывая конюху подождать. На том конце гудел ветер, и что-то свистело так, что даже трудно было расслышать.
– Мне нужна помощь, – произнес друг, кашлянув.
– С каких это пор у меня на лбу написано «Благотворительность», а, Робертс? – вскинулся Астер, но все равно уточнил: – Что там у тебя опять в одиннадцатом часу ночи? Коза сбежала в лес и надо ловить, пока дед не проснулся?
– Пикап, – произнес одно лишь слово Логан.
– Ясно. – Пояснений не требовалось. Удивительно, как эта колымага до сих пор не откинулась. Да одна только школьная рубашка Астера стоила больше, чем этот пикап. – Диктуй. – А когда Логан сбросил геолокацию, Астер удивленно присвистнул: – Это же в часе езды!
– Мы застряли по дороге из Хэмптона.
– Мы?
– Мы. Я и Энджел.
– Свидание пошло не по плану? – не сдержался Астер.
– Здесь очень холодно, – вдруг совершенно серьезно ответил Логан. – Печка накрылась, и… Энджел замерзла. Она в тонкой куртке.
– Ладно, придумайте пока что-нибудь. Я постараюсь побыстрей. – И, засунув телефон в карман, Блэквуд бодрым шагом направился к выходу.
– Эй, Астер, – окликнул Сойер. – А лошадь?
– Не сегодня, – ответил он. – Мне срочно нужно уехать. Передай, что просто меня не нашел. – Астер знал, что выиграл немного времени, и это все же лучше, чем ничего. – Дело жизни и смерти. Надо друга спасать.
Сойер, конечно же, не догадывался, что Астера и Логана связывало нечто большее, чем просто дружба. Больше, чем работы по литературе, что тот делал за него. Больше, чем все ночные звонки по пьяни, когда Астер выливал на Логана все тяготы своей аристократической жизни, а тот молча его выслушивал, лежа на самодельной кровати, сбитой еще дедом, когда Логану было тринадцать, и не говорил при этом в осуждение ни слова.
Иногда, в самые отвратительные вечера, Астер размышлял о том, что с удовольствием поменялся бы с ним местами. Но увы. Все, чего он хотел, – убраться из этого города, да поскорей. Сбросить с себя чужие поводки, отца и Линча, и эту корону с головы, которую непонятно кто и когда на него водрузил. «Астер, ты звезда», – много раз повторял Линч, когда тот приносил ему деньги с очередных соревнований. А итог?
Пока машина грелась, он смотрел на небо, где ярче всех светила другая звезда – Орион, понимая, что в его мире две звезды с одного неба могут только упасть.
…Низкий спортивный автомобиль, сияющий так, будто его только что выкатили из салона, остановился у обочины дороги. Полтора часа – именно столько потребовалось, чтобы найти машину Логана на практически неосвещенном участке трассы. Астер пикнул сигнализацией, и черный зверь мигнул узкими блестящими фарами.
– Ну наконец-то! Почему так долго? – стуча зубами, произнес Логан.
Очевидно, пикап остыл настолько, что он решил греться танцем. Из глухой аудиосистемы играло что-то заводное и совершенно в стиле Логана, сам же он приплясывал рядом, укутавшись в кокон из одеяла.
Астер молча повернул голову в сторону друга, бессловесно вопрошая: «И ты еще смеешь возмущаться?» А потом перевел взгляд на девушку, присевшую на капот развалюхи и закутавшуюся в старое одеяло. На ее голове была шапка, очевидно тоже валявшаяся где-то в багажнике Логана и похожая на убитого бобра.
– Ну, привет, ангел, – широко улыбнулся Астер.
Девушка нахмурилась:
– Не называй меня так!
Обязательно.
– Забирайся внутрь, – самодовольно кивнул Астер на свою машину.
Девушка подняла глаза, предельно ясно выражая взглядом все, что думает по этому поводу, но выбора у нее не оставалось. Так что, подхватив одеяло, она залезла в «мерседес».
«Возможно, будет чуть сложнее, чем я предполагал», – мелькнуло в голове Астера, когда он подумал про спор.
– Возьмешь на буксир? – спросил Логан. В его руках уже лежал трос.
Но Астер покачал головой:
– Не могу, брат. Это не джип Джейка. У меня вариатор, если ты забыл.
– Черт! Совмем из головы вылетело, – ругнулся Логан. – А эта консервная банка встала намертво.
– Там следом эвакуатор едет, будет здесь минут через десять.
Логан предупредительно выставил перед собой палец. Он ненавидел быть кому-то из них должным, но Астер и не считал такие поступки за долг. Вот только как доказать это Логану?
– Даже не начинай! Эвакуатор стоит не миллион, – предупредил Блэквуд.
В последний раз они серьезно разругались, когда он тайно оплатил ремонт электрощитка, сгоревшего в мастерской Логана-старшего. А ведь из-за этой штуки встало все производство. Кругленькая сумма, которую запросил электрик, просто не могла сама собой появиться в кармане деда, который заявил, что все в таком случае сделает сам. Только вот это грозило потерей кучи разрешений от пожарной инспекции. Не прошло и дня, как электрик выполнил всю работу, не взяв ни цента. Когда об этом узнал Логан, он не разговаривал с Астером неделю.
– А что я должен был сделать? Оставить вас здесь замерзать? – вскинулся Блэквуд, хлопнул Логана по плечу и, чтобы поскорей замять этот разговор, бросил: – Потом как-нибудь сочтемся, – надеясь на то, что Робертс об этом просто забудет, – прекрасно зная, что тот никогда ничего не забывает.
Астер сел в машину и завел мотор. Они отъехали от обочины. Энджел молчала, свернувшись на переднем сиденье клубочком, все еще укутанная в одеяло. Дохлого бобра она стянула с головы, и теперь его труп валялся сзади.
– Тебе не кажется, что животиной воняет? – вдруг произнес Астер, нахмурившись и несколько раз втянув воздух.
Энджел перевела на него полный недовольства взгляд. Если бы не стучащие зубы, вид ее мог бы сойти за вполне воинственный.
– Это оде-де-яло, в котором… – вдохнула она, поежившись, – в котором перевозили козу.
Астер рассмеялся, не сдержавшись:
– Так это малышка Холли, значит. Все ясно.
Хотя про себя отметил: девчонка оказалась на удивление не брезгливой. Любая другая из Алтиора на ее месте уже билась бы в истерике. А эта сидела молча. Дрожала разве что, стуча зубами.
– Может, тебе дать пальто? Вместо одеяла-то? – предложил он.
– Нет, спасибо. – Она снова насупилась, переведя взгляд в окно.
Небо висело низкое и тяжелое, еще чуть-чуть – и сорвется снегом. Энджел Бэлл сидела молча и печально, как будто это он, Астер, был виноват, что пикап сломался.
– Не согрелась? – Это молчание начинало порядком напрягать, и Блэквуд предпринял неловкую попытку разговора.
– Нет.
Вот так, коротко.
– Может, чего покрепче? – Протянув руку к бардачку, из-за чего Энджел машинально подобрала ноги, Астер достал оттуда серебристую фляжку.
Глаза девушки в ужасе расширились.
– Ты в своем уме? – возмущенно прошептала она, словно кто-то мог их услышать. – Нам ведь нет двадцати одного! Это запрещено законом!
– Да ну… Ты серьезно?
– Конечно!
– Вот так, ангел мой, и выглядит молодость, – произнес Астер, жестикулируя свободной рукой. – Мы не имеем права покупать алкоголь, но обязаны принимать решения, влияющие на всю нашу жизнь.
– Это дру-дру-гое! – возмутилась Энджел.
– Ой, все одно, так что держи, – сунул он ей в руку фляжку. – Я тебя не выдам. К тому же даже на памятниках собакам, спасавшим людей в горах, лепят бочонки с ромом!
– Что, правда? – Она нахмурилась.
– Абсолютно, – кивнул Астер. – Я в Париже сам видел. Барри – пес-спасатель, не слышала о таком?
Энджел покачала головой.
– Собаки всегда использовались для поиска пропавших в горах, а бочонок с ромом – для найденных, чтобы согрелись. Все исключительно в медицинских целях.
Девушка задумалась, все еще сжимая обеими руками одеяло. А потом все-таки отвинтила крышку и сделала большой глоток.
– Фу! Господи, какая гадость! – поморщилась она, закашлявшись. – Что это? Боже, ну и отрава! У меня все горит!
– Кажется, ирландский виски. – Астер вскинул бровь.
– Ужас, – захрипела девушка. – Пить эту гадость? Больше никогда, – протянула она фляжку обратно.
– Стой. – Астер снова перегнулся через коробку передач, к ее ногам, открыл бардачок и достал коробку с рафинадом. – На, закуси этим. Легче пойдет.
– Что это? – держа в одной руке фляжку, а в другой то, что он ей всучил, хмыкнула девушка.
– Сахар.
Энджел замерла, словно не до конца веря в происходящее. А потом вдруг рассмеялась. Таким легким и звонким смехом, как перелив колокольчика. Одеяло съехало набок, обнажая тонкую шею. Астер на мгновение завис. Та часть мозга, что не была занята наблюдением за дорогой, напомнила: «Ты пялишься», и он торопливо отвел взгляд.
– У меня еще и морковка имеется, – ответил Астер. – Но тут тебе придется самой на заднем сиденье поискать, рядом с трупом бобра, потому что мои руки заняты. – Он приподнял и снова опустил их на руль.
– Сахара будет достаточно, – сменив гнев на милость, ответила девушка, с хрустом раскусив белый кубик. Она сделала еще один маленький глоток и внимательно посмотрела на Астера.
– Что? – спросил он, слишком уж пристально она его разглядывала.
– Просто смотрю. О тебе ходят очень нехорошие слухи, Блэквуд.
Астер улыбнулся:
– То, что говорят обо мне, никак не характеризует меня. Зато отлично характеризует их.
– И как же именно? – спросила девушка, продолжая грызть рафинад.
Печка работала на полную. Небо хмурилось. Энджел, очевидно, согрелась, потому что складка между ее бровями расслабилась, а сама она поудобнее устроилась на кожаном сиденье.
– Достаточно просто выделяться, и о тебе уже будут говорить. А что именно – не имеет значения.
– О, Астер Блэквуд – философ, это что-то новенькое, – ответила Энджел. – А как же чужое мнение?
– Плевать на него. Люди в большинстве своем идиоты.
– Ясно. Еще бы. – Она хмыкнула, отвернувшись. Сделала еще глоток.
Что именно ей было ясно, Астер так и не узнал. Энджел молчала, он продолжал смотреть на дорогу. Стало тихо и очень тепло, так что он даже пошире раскрыл ворот. Затем негромко включил музыку. И наконец пошел снег…
Он валил так, будто из подушек-туч кто-то отчаянно выбивал белые перья. Летел, сгребаемый со стекла дворниками.
– Надо же! Кажется, первый в этом году. – Астер повернулся к девушке, но увидел, что она спит. – Ладно, не буду будить, – прошептал он и вернулся взглядом к дороге.
Граница города была пересечена, до центра оставалось не так далеко, и Астер припарковался у тротуара.
– Эй, мы приехали, – позвал он тихо, но девушка не отреагировала. Растеклась по сиденью, пригревшись, и казалась такой милой и беззащитной. – Энджел, – повторил уже громче, и она пошевелилась. Ее щеки раскраснелись, светлая прядь прилипла к губам, и Астер осторожно убрал ее за ухо.
– Отстань, Блэквуд, – пробормотала девушка сонно.