Я стояла за кулисами, растирая внезапно замерзшие ладони. Озноб напряжения бежал по всему телу, вызывая невольную дрожь. Я разминала суставы, привставала на носочки пуантов, оправляла длинную пышную юбку. И мысленно повторяла раз за разом все движения Жизели, которую сегодня танцую впервые на сцене самого большого театра страны.
«Интересно, увижу ли я Богдана? – вспомнила я о любимом. – Наверное, нет. Не найду среди зрителей партера».
Но мысль, что жених где-то рядом, сидит в ожидании моей партии и теребит букет роскошных алых роз, наполнила теплом сердце.
– Волнуешься, Белла?
Я обернулась на голос балетмейстера. Инга Львовна улыбалась уголками губ, как делала всегда, провожая балерин на сцену.
– Очень, – ответила сипло я и откашлялась.
– Удачи, моя девочка, смело греби против течения и ни о чем не думай. Твое тело само подскажет все движения танца.
Зазвучали первые аккорды моей партии, я приподнялась на пуантах и побежала на сцену. Не успела сделать и пару прыжков, как яркая вспышка света ударила по глазам. Я споткнулась, не удержала равновесие, упала, в последний миг увидела тяжелый светильник, летящий на меня, и отключилась.
– Проклятая эрида! – громкий вопль ввинтился в мозг, разорвал его болью на мельчайшие осколки, и я очнулась. – Вставай, лентяйка! Живо!
Кто-то потянул меня за руку, посадил, попытался поднять, но мое тело не подчинялось. Я походила на сломанную куклу и руками и ногами на шарнирах. Голова кружилась, перед глазами мелькали мушки, сознание еще не включилось в работу, я ничего не соображала. Казалось, что нахожусь в каком-то каменном мешке, заполненном громкими звуками. Они отталкивались от всех поверхностей и впивались в голову острыми иголочками.
– Тише, – вырвался изо рта стон. – Прошу вас… ти-ше…
Я хотела закрыть уши ладонями, но руки бессильно упали вдоль тела.
– Эй, вы, двое, сюда! – пронзительно завизжала незнакомка. – Уберите эту дрянь!
– Кто вы? – я наконец разглядела скандалистку.
Это была дородная тетушка средних лет, потная, лохматая и неприятная. А еще от нее тошнотворно воняло чесноком. Мой организм не выдержал насилия звуками и запахами, позыв пришелся в самый неподходящий момент.
Но меня уже подняли за руки и за ноги и вытащили на улицу. Бросили на влажную землю, но не ушли, я видела перед лицом две пары странных сапог. Ни на что эта обувь не была похожа. За голенищем каждого мужчины, а это были именно они, торчал нож.
Я лежала и медленно приходила в себя, хотя ничего не понимала. Где сцена, где блеск софитов, где зал, полный зрителей? Кто эти люди? И вообще, где я?
– Где я? – просипела я главный вопрос.
– Совсем эрида спятила! Опоили тебя, девка, что ли? – басом рявкнул незнакомец. – Выползла на подмостки и свалилась. Вот позорище для хозяйки!
Ко мне наклонился страшный бородатый мужик, и я испуганно отпрянула. Он улыбнулся беззубым черным ртом. От омерзения меня передернуло.
– Сегодня купцы в карты играют, может, и опоили, – ответил приятелю голос помоложе. – Оставь ее, дядька Гвен, в покое.
– А это что такое? – поинтересовался грубиян.
Он поднял мою ногу за ленточку пуант. Незнакомцы наклонились, теперь я увидела и второго. Это был миловидный юноша, почти мальчик. Волнистые волосы обрамляли нежные щеки, подведенные стрелками синие глаза смотрели с любопытством. Не мужчина, а цветочек, таким личиком хотелось только любоваться.
– Бедняжка, – сочувственно покачал головой он и постучал по коробке пуант пальцем. – Не представляю, как она ходит в этом.
– Ты, Ису, за языком-то следи! – огрызнулся второй. – Каратели оттяпают, не заметишь. Нашел бедняжку. У эрид что ни день, так страдания. Судьба у них такая.
– Жалко их, красивые.
– И такие же продажные, злые и мстительные твари без сердца. Держись от них подальше. Закрутят голову, не заметишь даже, как пропадешь.
– Я и сам закружить могу, – засмеялся Ису, и мне показалось, будто в воздухе зазвенели колокольчики, и он наполнился ароматом цветов.
– Эй, держись от меня подальше! – завопил грубиян.
– Иди ко мне, мой повелитель, – веселился мальчишка. – Я тебя к сердцу прижму, и ты упокоишься на моей груди.
– Тьма тебя забери, Ису! Поди прочь, негодный мальчишка!
– Испугался, дядька Гвен? Не трясись, на тебя мои чары не действуют.
Я слушала перепалку и медленно приходила в себя. Как я со сцены попала в это место, не представляла, но выбираться отсюда придется.
– У каждой небесной твари своя участь. – говорил между тем Гвен. – Эриды рождены для ублажения мужчин, вот пусть и эта поработает. У хозяйки сегодня много гостей.
– Успеет еще. Минутка покоя нужна всем.
– Эй, – грубиян все же дернул меня за ногу. – Чего разлеглась! На подмостки пора.
– Оставь ее, Гвен. Отойдет немного, призовут.
«Куда призовут? На небо? – всплыл невольный вопрос. – А вдруг я уже там? Это ад? Мамочки мои, за что?»
Паника пронзила тело, иголочками откликнулась в каждой клетке, я задрожала и тоненько завыла.
Ису присел, положил мне ладонь на лоб и заглянул в глаза. Я утонула в светлой, ярко очерченной темной полоской, радужке.
И вот в центре зрачка появился огонек, от него полетели веером лучи. Прозрачная глубина радужки колыхалась, наполнялась голубизной, которая становилась все ярче и гуще. Казалось, будто этот свет волнами накатывается на меня. Я жадно впитывала его, не могла оторваться от взгляда Ису и чувствовала, как силы возвращаются мощным потоком.
Я уперлась руками в траву и села.
– О, очухалась. Смотри, Гвен, – Ису повернулся к напарнику. – На эриду мои чары действуют.
– Ага. Давай, помогу.
Страшный Гвен подхватил меня под руку и поставил на ноги, потом посмотрел на пуанты, крякнул и взвалил мое легкое тело на плечо. Я не сопротивлялась, контакт с Ису подействовал как гипноз: с одной стороны, придал мне сил, а с другой – парализовал волю. Накатилось такое равнодушие, что я покорилась судьбе.
Гвен пошел туда, откуда доносился громкий шум, а я видела только мокрую траву, дорожку, выложенную грубыми камнями, ошметки грязи и сапоги. Теперь поняла, что с ними не так. Они состояли из двух частей: ботинка и голенища. И связаны эти части были прочной шнуровкой.
– Как она? – окликнула грубияна хозяйка.
– Оклемается, дай ей немножко времени.
Меня занесли в дом. Теперь перед глазами был щербатый пол, выложенный досками, и яркие стены, обитые красной тканью в рисунок. Какой рисунок, я не разглядела, он мне показался смесью узоров и пятнышек.
Гвен поднялся по лестнице, я заметила в щели между скрипучих ступеней стол и головы, поднятые вверх, затем принес меня в комнату и бросил на кровать.
– Отдыхай пока, – весело сказал Ису и приложил два пальца к виску, прощаясь.
Еще раз сверкнули синие глаза юноши, и дверь закрылась за мужчинами.
Я наконец осталась одна. К моему удивлению, паника прошла, истерика тоже отступила. Мальчишка одним взглядом не только придал мне сил, но и избавил от нервного потрясения.
«Ису – местный лекарь? Психолог? – всплыли в голове вопросы. – Молод слишком для лекаря. Наверное, экстрасенс».
Я решила, что, пока не разберусь, почему здесь оказалась и как, буду мыслить привычными рациональными понятиями. Уже хорошо, что язык я понимаю. Без информации вообще было бы тоскливо.
Хотя почему я его понимаю, леший знает.
Я огляделась.
В большой комнате стояло несколько кроватей. Возле каждой из них – столик с зеркалом. На стенах на распорках висели яркие наряды. Эта комната была три в одном: спальня, костюмерная и гримерка одновременно.
«Наверное, здесь обитают эти эриды, – сообразила я. – Иначе зачем меня сюда принесли?»
С трудом, но я встала. Лежать на чужой кровати вовсе не хотелось. Оказаться в незнакомом месте не входило в мои планы, но раз я уже тут, нужно хотя бы произвести разведку.
Я подошла к одному из столиков, заглянула в зеркало. Это по-прежнему была я в том виде, в каком должна была танцевать Жизель. Правда, на мне теперь было грязное и помятое платье, волосы выбились из причёски и залепили мокрыми прядями лицо. На щеке остался след от травинок.
Но, чем сильнее я вглядывалась в отражение, тем больше видела различий. Во-первых, волосы. Я измерила длину пряди и охнула: она растянулись на добрых полметра. Да и цвет у них был другой, не каштановый, как раньше, а белокурый.
Во-вторых, изменился цвет глаз, он стал пронзительно-зеленым, как молодая листва, ресницы вытянулись, загнулись и распушились, словно их нарастили в салоне. Это была я и в то же время не я, а какое-то подобие куклы с фарфоровым лицом и искусственным румянцем на щеках. Так в фотошопе обрабатывают реальные снимки, но здесь, я еще раз огляделась, ничего похожего на технику вообще не было.
Я села на кровать.
Итак, что я имею?
В этом месте я неожиданно стала зеленоглазой пепельной блондинкой и так же, как изменила внешность, поглупела, видимо, раз все еще не могу адекватно мыслить.
– Встряхнись, тряпка! – приказала я себе и встала.
Я осмотрелась, но нигде не нашла умывальника или ведра с водой. Тогда сняла пуанты, накинула на себя какой-то балахон, похожий на широкий халат, и на цыпочках вышла в коридор.
Шум, приглушенный в комнате, сейчас набросился на мою бедную голову со страшной силой. Я не ожидала увидеть такое скопление народу.
Мимо пробежал с подносом мальчишка лет двенадцати. Я хватила его за локоть, но он вдруг взвизгнул, ударил меня подносом и шарахнулся в сторону.
– Малыш, где мне найти воды? – крикнула я ему в спину.
– Отстань, эрида! – отмахнулся мальчишка.
Я растерянно посмотрела ему вслед. И вообще происходило что-то странное. Я вдруг поняла, что каждый мужчина, заметив меня издалека старался свернуть в боковой проход и скрыться из глаз. А женщин, кроме хозяйки, я вообще не видела, лишь изредка доносился звонкий веселый смех, и тогда в огромном зале на миг наступала тишина.
«Что происходит? Я здесь прокаженная? Чем эти эриды занимаются, что их так боятся?» – недоумевала я.
С этим надо было разобраться.