Элли думала, что не переживёт этот полёт. Линард посоветовал приказать теле включить расслабляющую музыку. От накатывающей тошноты спасали мятные леденцы. Потом страх улёгся, и девушка даже смогла поесть и поспать.
Наконец-то прилетели в аэропорт города Рогау. Линард помог спуститься с трапа. Потом они пошли получать багаж. Все вещи были на месте. Сотрудник на стойке выдачи снял с них полиэтиленовые пакеты и отдал. Элли тут же схватила своего зайца.
– Идём быстрее, – нетерпеливо буркнул супруг, когда жена чуть отстала от него.
Пришлось ускорить шаг. Проклятая тряпка перед лицом мешалась. Через неё было не так чëтко видно, как раньше.
Дошли до стоянки автомобилей. Линард кинул сумки и зайца в багажник, потом открыл перед ней переднюю дверь машины. Элли никогда не каталась на такой штуке, поэтому супруг помог пристегнуться ремнëм безопасности, закрыл дверь и сел за руль.
– Откинь накидку с лица, будет лучше видно, – разрешил Линард.
Элли так и сделала. Она удивлялась: перелёт длится двенадцать часов, они должны приземлиться глубокой ночью, но кругом светло. Табло на здании аэропорта показывало восемь часов двадцать минут утра.
– Такая большая разница во времени? – изумлённо спросила девушка.
– Да, плюс пять часов в нашу сторону. Там, где ты жила раньше, ещё ночь, – ответил Линард, нажимая на кнопку панели управления. Машина пришла в движение.
Элли уставилась в лобовое стекло. Всё было так необычно. Не наблюдалось привычных пальм, по краям дороги росли аккуратно подстриженные кусты, которые огораживали асфальт от всего остального зелëным забором. За кустарником виднелись поля и деревья. Практически однообразный пейзаж: ни домов, ни магазинов.
Наконец-то стали подъезжать к постройкам. Сердце замерло в ожидании: сейчас она увидит прекрасный город. На окраине работал экскаватор, собирая что-то большим ковшом и загружая в грузовой автомобиль.
Девушкам на острове показывали видео и фото, чтобы подготовить к жизни во внешнем мире. Там были красивые многоэтажки и торговые центры. На самом деле перед глазами открылся пугающий вид. Оказалось, им многого недоговорили, а сказать по-честному, просто наврали.
Въехали в город. Наиболее жуткого места Элли никогда не видела. Полуразрушенные здания. Покосившиеся лестницы, ведущие в торговые центры, с отвалившимися вывесками. Единственное, что было в порядке – идеально ровная дорога, на которой мало машин, и фонарные столбы по краям.
– Как здесь жутко, – испугано сказала Элли.
– Когда я родился, так уже было. Дома стоят невостребованными почти сто лет. Сейчас стали потихоньку взрывать их, а остатки увозят на переработку. Опять же остаëтся много деревянной мебели, её скидывают на окраине посёлка. Люди забирают для растопки каминов, хотя зимой не холодно, у нас общая котельная, специализирующаяся на сжигании мусора.
– И что, все дома вот так пустуют, а люди живут в пригороде? Нам этого не рассказывали, – спросила Элли удивлённо.
– Вас, наверное, не хотели пугать. Все города такие, но не в каждом есть коттеджный посёлок. Многие места покинули совсем. Несколько компаний работает на разборе многоэтажек. Потом высаживают быстрорастущие деревья, например, павловнию, она пару метров за год вымахивает. Начали именно с таких мест, где людей не осталось. Вот и до Рогау добрались наконец-то.
– А как же север? Кто-то из наших попал именно туда.
– Там три населённых пункта осталось. Идёт добыча нефти, золота и алмазов. Газ уже никому не нужен, во всех домах электрические варочные панели и духовки. Люди переселились туда, где теплее. Кому хочется жить в суровом климате, когда на юге рабочих рук не хватает. Есть роботы, но без человека всё равно не обойтись, – ответил Линард.
Элли сникла после такого рассказа. Им врали всю жизнь. Говорили, что во внешнем мире хорошо и красиво. Можно ходить в сверкающие огнями торговые центры, посещать кинотеатры и концертные залы. Линард рассказывал, что ничего этого уже нет. Никто не поёт на сцене. Не играют спектакли в театрах. Смотрят по телевизору старые фильмы в интернете, благо их накопилось так много за прошедшие века, что за всю жизнь не пересмотреть. Играют на ноутбуках и приставках. Всё в бесплатном доступе, за деньги производят только технику и электронику, но не более того. Один маленький торговый центр на весь посëлок, где можно купить любой товар.
Наконец-то приехали туда, где были жилые дома. Элли показала рукой на несколько двухэтажных зданий, объеденëнных ажурным железным забором.
– Что там?
– Детский сад и школа. У них одна территория.
– Я знаю, в детском саду работают женщины. Меня туда возьмут? – радостно спросила Элли.
– Кто тебе такую чушь сказал? Не понимаю, зачем вас так дурят. Женщине запрещено законом работать. Даже в садике попки младенцам подтирают мужчины. Если семья, то ребëнка берут туда в два года. Если воспитывает одинокий отец, забирают в ясли с года. Когда рождается инкубаторский малыш, отцу дают отпуск по уходу и ежемесячное содержание от государства. При этом его место на работе сохраняется за ним. При необходимости владелец предприятия нанимает временного сотрудника или приспосабливает биоробота.
Элли совсем пала духом. Она надеялась, что устроится на работу в детский сад. У неё будет занятие, и она сможет подружиться с другими девушками. Всё сплошной обман. Этот мир вовсе не такой дружелюбный и сверкающе-прекрасный.
Опустив голову, Элли всхлипнула. Встрепенулась только тогда, когда что-то зажужжало. Оказалось, открылись ворота. Автомобиль проехал на территорию дома. Линард отстегнул, и Элли сама выбралась из салона.
Первое, что сделал супруг, вытащил кабель из ящика, висевшего на столбе, и воткнул в бок машины.
– Пусть двигатель заряжается, а мы пойдём в дом.
Достали сумки из багажника, Элли подхватила зайца, потом обречëнно поплелась к дверям. Небольшой особняк с мансардным этажом, отныне её новый дом, назад дороги всё равно нет.
В первую очередь Линард показал уборную. После её посещения пошли с сумками в гардеробную. Следовало обязательно переодеться, по правилам внешнего мира в уличной одежде дома не ходили. Линард поставил сумки на пол. Элли быстро достала то, что носила на острове. Светло-зелёные брюки и бежевую футболку.
– Выйди, – тихо попросила она.
– Я имею право на тебя смотреть.
– Эта тоже имеет право?! – взвизгнула Элли, указывая на незнакомку, стоящую в углу.
– Она неживая. Биоробот. Я приказал ей приготовить завтрак на двоих, оставить на плите, зайти в гардеробную и выключиться. Тут место её подзарядки. Обычно Заура встречает меня у порога, с этого дня не будет. По правилам, если в доме появилась женщина, роботы запрещены. Теперь ты тут хозяйка и будешь делать всю работу по дому.
– И всё равно выйди, – топнула ногой Элли.
Линард подошёл к супруге, положил палец под её подбородок и приподнял голову.
– Послушай, милая, я не намерен терпеть твои капризы. Я не хотел жену, отец подарил мне один-единственный лотерейный билет. По случайному и несчастливому обстоятельству, он выиграл. И потом, ты не забыла о том, что сегодня наша первая брачная ночь? Поэтому раздевайся при мне, – холодно произнёс Линард.
Девушка отстранилась, встала подальше от него и повернулась спиной. Там как раз стоял стул. Она кинула на него свои вещи и стала переодеваться.
Линард не решился подойти ближе, но всё время смотрел на супругу. Она, как назло, была такой, какой ему представлялась в юности. Небольшого роста, хрупкого телосложения, со светлыми кудрями на голове. Инкубаторские люди рождались исключительно шатенами или брюнетами. Блондины – только от женщин, но и в этом случае такой цвет волос уникальный. Мужчины буквально пищали от восторга, если выигрывали девушку, да ещё и блондинку.
Элли обернулась и посмотрела на него глазами полными слëз. Линард тяжело вздохнул. Не о таком подарке он мечтал, то ли дело Заура, всегда спокойная.
– Идём завтракать, плакса. Потом покажу тебе дом, – с неудовольствием произнёс Линард.
– Я не плакса. Не обзывайся, – обиженно сказала супруга и шмыгнула носом.