Глава 2
Меня словно ударили под дых.
– Вы серьезно или шутите?
Фрэнсис подъехала на своем вращающемся стуле поближе. На костюме образовались складки, в глазах заблестели слезы.
– Сожалею, – только и смог произнести Дуг.
– Но ведь закрытие газеты…
– Не закрытие, а «слияние». – В тоне редактора слышалась неприкрытая издевка.
В голове не укладывалось. Издательская группа «Кларити» решила объединить нас с «Драммонд пост» – газетой соседнего городка, с которым, сколько себя помню, Силвер-Несс по-дружески соперничал.
Меня охватила настоящая паника. Раскачиваясь взад и вперед на стуле, я думала о том, что не зря волновалась из-за вызова Дуга в головной офис. Это было не внеурочное бюджетное собрание, а грязная бомба, которую руководство бросило в нашу жизнь.
Фрэнсис всхлипнула в носовой платок.
Я догадывалась, о чем пойдет речь, но все равно спросила. Хотя не была до конца уверена, что готова услышать ответ.
– Неужели ничего нельзя сделать? – С каждым словом мой голос звучал все отчаяннее. – Не знаю, ну, например, немного модернизировать газету. Никаких кардинальных перемен, просто чуть-чуть обновить подход?
– Леони… – вставил Дуг поникшим голосом.
– Я ведь как раз об этом думала, – продолжала тараторить я, стараясь говорить с энтузиазмом. – Можно организовать здоровую конкуренцию, подключить местных предпринимателей, чтобы сделать газету более рентабельной.
Фрэнсис всхлипнула громче.
– Или добавить рубрику «Читатель недели» и писать о тех, кто сделал что-нибудь полезное для города…
Полное отсутствие какого-либо отклика на мои идеи заставило меня наконец замолчать.
– Думаешь, я не пытался этому противостоять? Не перебрал в уме все возможные аргументы? Да я пересмотрел все наши доходы от рекламы, ознакомился с новаторскими идеями… – Дуг взъерошил свои седеющие волосы, которые так и остались торчать вверх, как у перепуганного дикого зверя. – Ничем другим не занимался, даже семью забросил, взвалил все хозяйство на бедную Шерил.
Я без сил опустилась в кресло:
– То есть ситуация безвыходная?
– Боюсь, что да.
На моем экране мигал какой-то текст, но я не разбирала слов из-за пелены подступивших слез.
– А что сделают с нами?
Понурый взгляд шефа упорно не желал встречаться с моим.
– Мне в отделе кадров предложили уйти на пенсию.
– А как насчет меня и Фрэнсис?
Коллега заерзала на стуле и, ни на кого не глядя, промямлила:
– Дуг сказал, меня оставят на полставки в новом издательстве.
– Надо же, осчастливили.
– Не идеально, конечно, – вздохнула она, – но хоть так.
– А я? – еле слышно пробормотала я. Страшное предчувствие накатило, как прилив на берег. – Что будет со мной?
Дуг скривился так, будто ему ногу отдавили. Слова полились сплошным потоком:
– Я очень сожалею, Леони. Правда, очень. Я старался как мог, просил найти для тебя должность в новой газете или даже в других издательствах. Пытался выбить хоть полставки, но все только и твердят, что про падение роста доходов и сокращения…
«Ты останешься без работы, – прошипел внутренний голос. – Вот что с тобой будет».
Виски сжало мертвой хваткой.
Дуг вещал о решении сохранить существующую квоту сотрудников в «Драммонде», но я уже ничего не воспринимала. Слова и предложения громоздились в сознании одно на другое, все с тем же неизменным убийственным результатом: меня увольняют.
Мой невидящий взгляд блуждал по нашей скромной редакции, которую я так любила, несмотря на довольно обшарпанные стены. Шеф с таким же успехом мог бы зачитывать список покупок на неделю – я была не в состоянии сосредоточиться.
– Но ведь лучше местного репортера им никого не найти, – хрипло сказала я. – Я родилась и выросла в Силвер-Нессе, никто не знает город лучше меня…
– Я и это им говорил, – подхватил Дуг. – Рассказывал, какая ты замечательная журналистка, как здорово ладишь с местными жителями, заручилась прочными контактами…
Фрэнсис встрепенулась, и ее каре в стиле ретро закрыло пол-лица. Она оборвала словесный поток Дуга:
– Так, минутку! И давно ты уже в курсе?
С его лица сошла последняя краска.
Фрэнсис выпрямилась, сидя на самом краешке стула.
– Ну?
Вид главного редактора не оставлял сомнений, что тот готов сквозь землю провалиться.
– Я правда сделал все, что мог…
То есть он уже знал, что такое может случиться? Знал, что будущее «Вестей Силвер-Несса» под угрозой?
Мы с Фрэнсис переглянулись.
– Так что же ты молчал? – выпалила я, несмотря на отчаянные усилия не выглядеть обвинителем. Дуг и без моих упреков выглядел хуже некуда.
И все-таки почему он ничего не сказал нам с Фрэнсис? Ни о чем не предупредил? Ведь называл же нас «тремя мушкетерами», чтоб ему пусто было!
Вдруг у нашего тройственного союза было больше шансов противостоять ненавистному решению?
Дуг нервно сглотнул, в лице смешались боль и стыд.
– Я надеялся, что смогу этому помешать. Думал, сумею их переубедить. Однако сэр Джон был непреклонен: в условиях общего падения тиражей местных газет и огромного количества людей, читающих новости онлайн, они просто вынуждены были так поступить.
Теперь настала очередь Фрэнсис пристыдить начальника.
– Неужели трудно было нас предупредить, Дуг? Мы бы помогли.
Шеф вздохнул.
– У вас обеих и без того забот хватало. – Он повернулся ко мне. – Ты только рассталась с Майлзом.
Я вздрогнула от воспоминания.
– А у свекрови Фрэнсис диагностировали Альцгеймер.
– Спасибо за заботу, – откликнулась коллега.
Внезапно ее как током ударило, челюсть отвисла.
– Погоди-ка… Диагноз Сары, Леони и Майлз… Все это случилось в начале года.
Дуг зашагал, как зверь в клетке, – взад и вперед перед своим столом, на котором стояли чашка с эмблемой его команды по шотландскому регби и пара фотографий Шерил – симпатичной улыбающейся брюнетки.
– Ты столько времени знал и скрывал?! – ахнула я. – Десять месяцев молчал?
С видимым усилием Дуг заговорил:
– Да, я знаю, что виноват. Облажался по полной программе. – Он извлек из ящика картонную папку и швырнул ее на стол. – Но это не значит, что я сдался и сидел сложа руки. Я пытался спасти нашу чертову газету, торчал здесь допоздна и вкалывал, а не кроссворды решал!
Фрэнсис с подозрением уставилась на папку:
– Это еще что?
– Смотрите сами.
Я протянула руку и взяла папку. Внутри находился объемный отчет с прогнозами относительно показателей продаж, предложениями нововведений и вырезками с эксклюзивными статьями, которые каждый из нас троих в то или иное время ухитрился продать центральным газетам. Даже парочка свежих презентаций.
Расширенными от удивления глазами я сквозь слезы уставилась на шефа:
– Ты это все сам подготовил?
Дуг с досадой фыркнул:
– А толку-то.
Фрэнсис подкатила стул поближе, шурша ярко-красным костюмом. Она ткнула в броский заголовок одной из презентаций: «Альтернативный план развития «Вестей Силвер-Несса» и покрасневшими глазами пробежала по распечаткам слайдов.
– Ты предлагал руководству перевести нас в онлайн или выходить раз в две недели?
С горестным выражением лица Дуг отхлебнул совсем остывший кофе.
– Да ради нашей газеты я готов был пойти на бесплатную раздачу образцов для вязки или ароматизированных презервативов. – Он скорбно пожал плечами. – Думал, чем черт не шутит.
Я метнула многозначительный взгляд в сторону Фрэнсис и перевернула еще несколько страниц.
– Простите меня, дамы. – На лице шефа отражалась целая буря эмоций. – Я перебрал все мыслимые и немыслимые варианты, чтобы предотвратить закрытие, но все напрасно.
Фрэнсис громко высморкалась, уткнув нос в платок:
– Прости, Леони.
Я резко вскинула голову:
– А тебе-то за что извиняться?
– Ну, меня как-никак оставили. Перед твоим приходом Дуг как раз объяснял, что все дело в их дебильном правиле: последним пришел, первым ушел. – Она скривила губы. – Видимо, меня спасло то, что я проработала тут десять лет.
В голове все перемешалось – как будто мозг рассыпался на множество мелких осколков, которые я никак не могла собрать воедино.
– Когда нас закрывают? – Вопрос застрял где-то в горле.
Дуга передернуло.
– Через пару месяцев. Решили оставить только драммондский офис. Там аренда чуть дешевле. Сегодня объявили, кого переводят в новое помещение.
Прекрасно. Останусь без работы как раз под Рождество.
Главный редактор повозил чашку с кофе по столу и добавил:
– Кстати, они уже утвердили название новой газеты.
Фрэнсис и я одновременно вскинули брови. Ничего себе молодцы, времени не теряют.
Дуг на мгновение замялся и с явной неохотой произнес:
– «Спикер Драммонда и Силвер-Несса».
– Боже, и не выговоришь! – скривилась я.
– Фигня какая-то, – отрезала Фрэнсис.
– Сэр Джон говорит, так звучит по-американски.
Фрэнсис подалась вперед и взяла меня за руку. Лучше бы она этого не делала. Не хватало еще разрыдаться от жалости к себе. Ведь я считала, что в кои-то веки жизнь более-менее наладилась. Любимая работа помогала преодолеть разрыв с Майлзом…
За окном вились и кричали чайки; волны у берега Силвер-Несса мерцали, не обращая никакого внимания на разгоравшиеся поблизости страсти.
Короче, стоило моему светлому будущему замаячить на горизонте, как судьба опять отшвырнула меня в исходную точку.
Я просто не представляла, как пережить этот день.
В офисе висела тягостная, удушливая атмосфера.
В какой-то момент Фрэнсис надела пиджак и поспешила освещать заседание городского совета по планированию, а я погрузилась в сочинение рекламы для местных производителей сантехники.
Чувство вины так и не покинуло мою коллегу – она повесила его как вериги себе на шею. То и дело бросала на меня сконфуженные взгляды и едва дождалась, когда можно будет улизнуть на заседание.
Дуг был сам на себя не похож. Ни язвительных шуточек по поводу заголовков новостей, ни метких замечаний в адрес известных политиков. Казалось, он, подобно Джеку Николсону, ушел в себя.
Меня же одолевали противоречивые эмоции, заставляя бросаться из одной крайности в другую. Злость и жалость к себе сменялись стоическим принятием беспощадной реальности: шеф взвалил на себя непосильную задачу по спасению газеты и теперь сражен и подавлен.
Дуг не виноват. Он как мог боролся за будущее редакции – наше будущее. Жаль только, не сказал нам об этом раньше. Кто знает, авось мы бы помогли. Хотя из его слов я заключила, что за нас все решили давным-давно, еще когда мы трое, пребывая в блаженном неведении, продолжали оповещать городок о важных и интересных событиях.
Я перестала печатать, пальцы замерли над клавиатурой. От сознания безысходности своего положения скрутило живот. Я перевела взгляд с экрана на заваленный бумагами стол Дуга. Мамочки! Я останусь без работы.
Не знаю, как досидела до конца рабочего дня. Наконец пробило пять.
Дуг разрешил Фрэнсис не возвращаться в офис после заседания совета.
Я надела свое стеганое пальто, схватила сумку. Главный редактор сидел, глядя в одну точку:
– Ты идешь?
Он вытянул под столом ноги, с трудом пробуждаясь от мыслей о чем-то далеком:
– Нет еще. Хочу для следующего выпуска доредактировать статью Фрэнсис про гончара.
Он выглядел разбитым и потерянным. Лицо осунулось, голова втянута в плечи.
Я открыла было рот, чтобы уговорить его бросить статью и идти домой, но он уже отвернулся к экрану компьютера, в свете которого под глазами шефа отчетливо обозначились темные круги.
– Спокойной ночи, Леони. До завтра.
Я ехала к дому родителей, внутренне проклиная погоду. Утром в окно моей спальни хлестал дождь, а теперь октябрьский вечер был забрызган пятнами бледно-лимонного солнца.
Куда с большим удовольствием я прогулялась бы пешком. Родители жили всего в десяти минутах от моря и в пятнадцати минутах от моего дома. Было бы здорово подышать морским воздухом, успокоиться, остановить карусель в голове. Подумать и решить, что делать дальше, как выживать без работы. И не просто работы, а любимой, ради которой стоило просыпаться пять дней в неделю.
Я проехала по мощеным улочкам, окаймленным подвесными цветочными корзинами, разноцветными коттеджами, сулящими ночлег и завтрак, миновала магазины, двери которых украшала всякая всячина – от открыток до пляжных мячей. Увидев в зеркале заднего вида удаляющуюся пристань, я поняла, что доехала на автопилоте. Я припарковалась у дома в стиле семидесятых годов и какое-то время сидела в машине, обдумывая, как сообщить папе с мамой неприятную новость.
В душу закрался страх. Родители, разумеется, запаникуют, особенно мама. Виду она не подаст, но, стоит мне выйти за дверь, начнет заламывать руки и донимать папу.
Пальцы вцепились в руль. «Покончи с этим одним махом, Леони. Раз – и готово».
Я представила мамин встревоженный взгляд, как она бросится меня обнимать. Папа обязательно выдаст какую-нибудь позитивную, успокаивающую тираду вроде той, что я в два счета найду новую работу.
Выходя из машины, я чувствовала себя мухой, увязшей в патоке. Каждый шаг стоил неимоверных усилий. Голова кружилась, меня чуть не тошнило.
Внезапно, прервав мои мучительные размышления, входная дверь распахнулась, и на дорожку выскочила моя десятимесячная кокапу Харли.
Я схватила в охапку извивающуюся массу кудряшек цвета кофе с молоком и прижала к себе. Собака принялась неистово облизывать меня своим розовым, как у младенца, языком. От излияний ее безоговорочной любви сделалось только хуже. Захотелось зарыться в нее лицом и напрочь забыть этот паршивый день. Стереть его из памяти.
Вот ведь только-только начала приходить в себя после Майлза, как свалилась новая напасть! Чтобы не разрыдаться от нахлынувших чувств, пришлось зажмуриться и прикусить губу.
– Привет, моя хорошая! – засияла мама, целуя меня в щеку. Я отразилась в ее темно-шоколадных итальянских глазах. – Как прошел день? Есть интересные новости?
Я крепче сжала Харли и вымучила фальшивую улыбку. Мама пристально вгляделась в мое лицо.
– У тебя все в порядке? Какая-то ты бледная и усталая. – Она нахмурилась. – Не высыпаешься? Не ешь ничего? Небось, одним воздухом питаешься. Росс, – позвала она, полуобернувшись. – Взгляни-ка на свою дочь! Она хоть что-нибудь ест? – Мама тряхнула копной темных волос. – Входи, я тебя как следует накормлю.
Несмотря на все свои печали, я не смогла сдержать улыбку:
– Не смеши, мам. Ты мой зад в джинсах давно не видела?
– Твой зад в полном порядке. Настоящий женский зад, как у всех Карлуччи. Помнишь знаменитые слова Софи Лорен? «Всем, что вы видите, я обязана спагетти».
Я закатила глаза, пряча лицо в шерсть Харли. Что вообще я делаю тут на пороге, обсуждая Софи Лорен и семейные задницы, когда пришла огорошить их новостью, что их единственная дочь вот-вот встанет в очередь за пособием?
– Мам… – начала я, и тут в дверях появился отец.
– Ты только посмотри на нее, – с новой силой набросилась мама. – Посмотри и скажи, что она похудела. По-моему, она ничего не ест. Ты как думаешь, Росс?
Папа застыл в нерешительности, понимая безвыходность своего положения.
– Chi mangia solo s’affoga, – добавила мама, не дав ему и рта раскрыть.
– Кто ест в одиночку, тот… подавится? – осторожно предположил папа, привыкший к неиссякаемому запасу маминых итальянских поговорок.
– Молодец, – облегченно вздохнула я, – с первого раза в точку.
Мама наморщила нос и придирчиво оглядела меня с головы до ног, выискивая свидетельства того, что я морю себя голодом.
– Тебе не помешала бы хорошая тарелка ньокки с помидорами черри и рикоттой.
Папа тоже задержал на мне пристальный взгляд. И вдруг улыбнулся:
– По-моему, наша девочка прекрасна такая, какая есть.
Это было последней каплей. От добрых слов отца эмоции хлынули через край, как монеты в игровом автомате.
Его улыбка мгновенно потухла.
– Леони, милая, что такое? Что случилось?
В ответ я лишь горько разрыдалась.