Как-то незаметно мы с Жанной перешли на «ты» не только при общей знакомой.
Переделка, в которую попала Эля, отвлекла меня немного от навязчивых мыслей о Саше. Отчасти нас сблизило сходство Жанны с младшей сестрой, отчасти то, что старшая хоть и не обладала чуткостью младшей, но была человеком компанейским. Такие, как она, сходят за своего в любой компании.
Наверное, я тоже принадлежу к породе людей-хамелеонов. Во всяком случае Жанна меня не узнала, когда ждала меня со своей знакомой на углу магазина элитных мужских костюмов, где мы договорились встретиться.
Честно говоря, я бы тоже прошла мимо, если бы меня не остановила мысль «вот женщина, похожая на Элю».
Они одновременно очень похожи и очень непохожи. Так бывает. Да.
Милые, уютные черты круглого лица старшей у младшей сестры обретали неожиданную почти аристократическую утонченность и в то же время во взгляде, улыбке легко считывалась доброта и простодушность.
Старшая сестра выражение лица носила как униформу. Как будто быть открытой и осторожной одновременно ей предписывал некий дресс-код.
– Привет! – я постаралась произнести это слово непринужденно и весело, так, как здороваются со старыми добрыми знакомыми.
– Здравствуйте! – брякнула Жанна, но тут же красиво вышла из положения.
– Ой, я тебя не узнала!
– Богатой буду! – продолжала я в том же духе. – Красивое пальто, – сказала первое, что пришло в голову, хотя пальто было самое обычное – серое в мелкую темно-зеленую крапинку.
И знакомая торжественно повела нас в бывший дом Эли.
Внутри он теперь представлял собой один просторный зал с возвышением для сцены, под которой внизу притаился баян.
Мы с Жанной хотели остаться у входа, откуда было удобно незаметно наблюдать за происходящим, но Люда (так зовут знакомую) решительно запротестовала.
– Нет, нет, вон там свободные места! – и вместе с симпатичным парнем, которого можно было принять за ди-джея, а может, он им и являлся, потащила нас к самой сцене.
– Это Максим, – торопливо знакомила нас на ходу Люда. – А это… – к нам, широко улыбаясь, подошла высокая светловолосая девушка, – это Майя, – если что задавайте ей любые вопросы, она обо всем расскажет, – вручил нас на попечение красавицы Максим. Видимо, он, действительно, был кем-то вроде тамады.
Да. У меня было ощущение, как будто мы с Жанной случайно попали на свадьбу, и сейчас нас будут развлекать, чтобы мы, как незваные буки, не сидели в стороне от всеобщего веселья.
Под потолком покачивались на ветру бумажные фонарики, салатные и розовые.
Улыбка Майи лучилась восторгом и счастьем, а глаз, ее взгляда я почему-то не помню.
Стройную фигуру удачно обтягивало простое, но изящное мини-платье. Лазурного цвета, оно прекрасно сочеталось с ее солнечно-русыми волосами.
– Наверное, вы здесь давно, раз все знаете? – спросила я, потому что нужно было с чего-то начать разговор.
– Что вы, совсем не все, – всплеснула даже руками Майя. – Я здесь четыре года.
– Майя у нас целительница, – важно представила Люда.
– Исцеляю не я, а, – Майя подняла взгляд к салатному фонарику, спускавшемуся над нами. – А я… я просто поверила и молюсь с верой об исцелении.
– Очень интересно, – в голосе Жанны, действительно, звучал самый неподдельный интерес. – А от каких болезней исцеляете?
– Не я… – повторила она. – От всех, но такого при мне, чтобы кто-то исцелился, я не знаю, от рака… вы же это хотели услышать? Такого не было, но нет ничего невозможного. Приходите к нам в субботу и сам увидите, как происходят исцеления, – подытожила Майя.
Люда с беспокойством следила за Жанной.
– Ну как вам у нас?
– Необычно, – сдержанно ответила Жанна.
– Да, у нас нет икон, колоколов, мы считаем, это все не нужно, а нужна только искренняя вера.
– Молодежи много у вас, – обвела Жанна взглядом зал.
– Не только молодежи, я, например, бывший партийный работник, всю свою прежнюю жизнь была атеисткой.
Жанна вздохнула.
– Думаешь о доме? – заволновалась Люда.
– Об Эле, – уточнила Жанна. – Она приходит к вам?
– Мы ее звали, – уклончиво ответила Люда. – Не все, как я, приходят каждую неделю, кто-то чаще, кто-то реже…
Людмила осеклась на полуслове, потому что на сцену поднялся бритоголовый плотный мужчина в ярко-красном галстуке. Он поприветствовал всех нас, широко улыбаясь и простирая к небу руки.
Максим стоял внизу перед ним и повторял каждое его движение, будто призывая собравшихся делать то же самое.
Речь, впрочем, была недолгой, и мужчина в красном галстуке уступил место какой-то рок-группе.
Я спросила у Майи, как она называется.
– Просто группа, – ответила девушка.
Просто рок-группа состояла из музыкантов разных возрастов. Совсем юный бас-гитарист, мужчина лет сорока пяти с соло-гитарой, за барабанной установкой дама лет тридцати с небольшим. Примерно столько же солистке – пышнотелой блондинке с несколько хищным лицом, но черты его красивы и правильны. Голос тоже красивый и сильный, но от него постоянно отвлекает внимание слишком устойчивый каблук батильонов. А может быть, я обратила на них внимание, потому что слишком старалась подмечать каждую деталь – существенную, и не очень. Почему-то эти каблуки и красный галстук одного из их, по-видимому, лидеров были важными чертами этой нестатичной картины. Иногда мне кажется, вся наша жизнь бесконечное гениальное полотно, пришедшее в непрерывное движение.
Такая ересь вертелась в моей голове, когда я обводила взглядом по контуру три высоких бело-голубых свечи на журнальном столике.
Их почему-то так и не зажгли.
На сцену снова вышел господин в красном галстуке.
Людмила сообщила нам полушепотом (почему-то восторженным), что он семь лет отсидел за разбой.
Раскаявшийся разбойник между тем призывал отрешиться от всех земных проблем, от насущных забот.
«От всего, что еще вас там волнует», – поймал мой приклеившийся к столику взгляд.
А потом на сцену снова вышла та же группа и снова исполнила те же песни, во всяком случае, одна из них точно уже звучала второй раз за утро.
Следующим выступал с проповедью какой-то мужчина с небольшой бородкой. Людмила шепотом сообщали нам, что он просто активный член общины, и что никому не возбраняется призывать к делам добра.
Он говорил о взаимоотношениях детей и родителей, сопровождая свой рассказ видеорядом с инфографикой, и ставил в пример всем кавказцев, почитающих отцов и матерей.
В проповеди время от времени проскальзывал один и тот же сюжет, как кто-то продал свой временный дом ради дома вечного и никогда ничуть не пожалел об этом, хотя это и не имело прямого отношения к теме.
– Сегодня мы видим среди нас новые лица, – остановился, не доходя до сцены, господин в красном галстуке. – И это замечательно, все не случайно в этом мире. Всему свое место и свое время. Давайте же возьмемся все вместе за руки и все вместе помолимся за них, пошлем им свою любовь, свои добрые пожелания.
Я сжала протянутые мне ладони – прохладные Майи и теплые Жанны…
– Отпусти, отпусти, отпусти, – услышала я горячий шепот Людмилы, обращенный к Жанне. – Вот оно, настоящее, вот оно!
При этих ее словах откуда-то из-за стульев появился вдруг большой бархатный мешок, отделанный золотом, – для пожертвований.
Людмила достала из сумочки приготовленную заранее пятитысячную купюру и с чувством благоговения опустила ее в мешок.
Добрые пожелания на этом не заканчивались. На сцену вышла полная красивая брюнетка в платье цвета электрик с ажурными вставками. Оно отлично гармонировало с ее длинными, отливающими синевой, блестящими волосами и ровно обрезанной челкой и букетом белых хризантем в руках.
Появление яркой красавицы послужило сигналом для Майи и она, прихватив с подоконника стопку шоколадок, поспешила с ними на сцену.
Шоколадки предназначались для именинников. Их, чуть смущенных, выстроили в ряд, желали им всяческих благ и новых духовных побед, а одной, женщине средних лет со стрижкой, в простом, но симпатичном черном платье-трапеции вручили букет хризантем. Белое на черном смотрелось как-то очень уж показательно-торжественно, как на первосентябрьской школьной линейке.
Позже в кафе-столовой, бывшей мастерской Эли, Людмила рассказала нам полушепотом историю той женщины.
– Ее подобрали в лохмотьях с тремя детьми на вокзале, отмыли, одели, накормили… Живут они здесь же, в общине. А скольким еще несчастным можно будет помочь, спасибо Элечке и всей вашей прекрасной семье…