Как я могла уснуть? А вдруг за эти часы что-то случилось, а я сопела, как сурок? Вдруг больным стало хуже? Я ведь должна наблюдать за детьми, особенно за теми, которым дала пенициллин! Но вместо этого провалилась в черный тоннель, все чувства отключились, я ничего не слышала, а ведь точно кто-то плакал!
Наверное, сейчас я выглядела сумасшедшей в глазах Бовилл и нейта Кварла, потому что смотрели они на меня уж очень странно. Лекарь кашлянул, поднял очки и почесал переносицу.
– Живы, некоторым даже лучше стало.
На трясущихся ногах я подошла к кроватке маленького Тилла, которому вчера дала лекарство. Он спал, раскинув ручки и мерно дыша. Дотронулась ладонью до его лба – теплый, но уже не раскаленный. От облегчения я чуть не упала, воздух с шумом вышел из легких. После я метнулась к девчушке – та бодрствовала, маленькие щечки казались алыми из-за сыпи, но ее больше не лихорадило. Увидев меня, она улыбнулась беззубым ртом и потянулась ко мне.
Никогда в жизни я не испытывала такого сильного и мощного чувства, словно с плеч свалилась огромная скала, а вместо нее выросли крылья. Местный аналог пенициллина не навредил, напротив, облегчил состояние!
Нейт Кварл вместе с нейрой Бовилл ходили вдоль кроватей, продолжая осмотр. Лекарь приговаривал:
– Что ж, критический период только впереди, мы не знаем, удастся ли избежать осложнений. Аннис, – обратился ко мне, – вы что там, плачете?
– Я? Нет, что вы! – смахнув со щеки некстати выкатившуюся слезинку, я взяла девочку на руки, и та уткнулась носом мне в плечо.
– Вам точно не надо отдохнуть?
– Я готова работать дальше, нейт Кварл. Как вы и сказали, опасность не миновала, расслабляться рано. Но я справлюсь, – и улыбнулась. – Можете быть спокойны.
Он усмехнулся в усы, я даже не поверила. Этот черствый с виду человек меня жалел? Думал, что я устала? Беспокоился? Воистину первое впечатление бывает обманчиво. Тем временем лекарь заглянул одному из малышей в горло.
– Так, что тут у нас? Налет на языке, зев алый, прямо-таки пылающий…
– Да, я тоже это заметила. А через пару дней язык станет малиновым.
Кварл называл типичные симптомы, и я не смогла сдержаться. Тот поглядел на меня поверх очков и вернулся к делу.
– И все-таки нам понадобится ртутная мазь. Я отметил, кому следует ее нанести, – после осмотра он положил листок с номерами и крестиками на стол, сверху поставил баночку с густым серым содержимым. – Надеюсь, вы справитесь. Нейра Бовилл, через полчаса я жду вас в западном крыле.
Когда нейт Кварл покинул палату, мы занялись сменой белья и кормежкой. Другая сестра, Адель, уносила грязные вещи в стирку.
– Ты молодец, Аннис. В одиночку ухаживать за таким количеством больных детей очень непросто. Вовремя ты нам подвернулась, как будто Пресветлая Матерь направила твои стопы. Иначе приглядывать за крохами было бы некому, – посетовала уже в который раз нейра. – И мне хоть какой-то отдых, а то ношусь целыми днями, как собака за хвостом. Работа любит терпеливых, а главный лекарь – трудолюбивых.
Я решила пока не говорить, что использовала пенициллин, хотя соблазн был. Лучше для начала закончить лечение, потом уже признаюсь. Но я не надеялась, что все кончится за один день. Возможно, придется задержаться. И опоздать в академию.
– Ты поняла назначения нейта Кварла? – к благой сестре вернулся привычный строгий тон. – Ртутной мазью когда-нибудь пользовалась?
– Конечно-конечно, – я закивала с готовностью. – Вы можете быть спокойны, делайте свои дела, а я останусь здесь.
– Ну и хорошо. Чуть позже пришлю тебе на помощь кого-то из девочек или братишку, сейчас он занят в прачечной.
Бовилл выдохнула, на прощание пощекотала одного из малышей, как следует прополоскала руки и ушла.
– Этой страшной женщины тут больше нет, мрряу? – из-под кроватки выполз Уголек и отряхнулся.
Я подскочила и схватилась за сердце.
– Ты каждый раз появляешься как черт из табакерки!
– Но-но-но, прошу не сравнивать меня с иномирной нечистью, – задрав трубой хвост, кот потерся о мои ноги. – Я появляюсь всегда к месту. Гляжу, ночью ты испытала на себе все прелести магического отката.
– Магический откат?
Значит, так называется то паршивое состояние? А я-то думала на обычный недосып и усталость.
Уголек кивнул.
– Пришлось мне помочь тебе возместить силы, иначе ты могла просто умереть.
А это уже интересно. И жутко, что уж говорить. Не хотелось окончить свои дни в новом мире, едва их начав. Я поставила термоскоп одному из детишек и принялась мучить котофея вопросами.
– Значит, в этом и заключается функция фамильяров? Вы помогаете магам восстанавливать силу?
– По моим меркам ты – совсем еще неразумный котенок, поэтому слушай внимательно, пока я добрый. – Уголек запрыгнул в детскую кровать и дал малышке себя погладить. – Обычно фамильяры нужны тем, у кого только открылся магический дар, то есть, детишкам, чтобы помогать управлять силой и концентрировать ее. В теле есть специальные каналы, по которым движется магия, если их не задействовать, она будет выделяться всей поверхностью тела, в результате – перерасход, напряжение и прочие дурные последствия.
– А у взрослых магов есть фамильяры?
– Обычно взрослым мы не особо нужны, к тому же, если много лет подряд использовать силу фамильяра, он начинает резко стареть, иногда даже погибает. Со своей хозяйкой я встретился в ее зрелом возрасте и был уже не первым фамильяром. Так, помогал потихоньку, но больше жил за компанию лет… шестьдесят, – желтые глаза прищурились, будто он вспоминал что-то очень приятное. – Хозяйка умела вкусно готовить и любила шутить. Когда она умерла, я думал, что больше не стану никому служить, но тут один глупый мальчишка, а потом и попаданка свалились мне прямо на голову! И как их, таких беспомощных, бросить?
Я никогда прежде не слышала от Уголька подобных откровений. На самом деле он не такой независимый и вредный, каким хочет казаться. Я еле сдержала порыв почесать его за ушком.
– Ты сказал, шестьдесят лет? Сколько тебе на самом деле?
– Чего ты удивляешься? – кот хихикнул и позволил девочке поймать себя за хвост. – Всего лишь пара сотен. С маааленьким хвостиком. Так что я молод и полон сил!
– Упасть не встать!
Для меня каждая капля информации о новом мире и магии казалась целым морем, моя бедная голова не могла вместить все сразу.
– Кстати, ты уже решил, будешь ли мне помогать? Я буду хорошей попаданкой, обещаю.
– Ой, как это все лениво, – протянул он. – А может, не надо?
– Так ведь ты уже начал! Просто самой мне не справиться… – я беспомощно развела руками, уповая на кошачью жалость. Если, конечно, у него этот орган не атрофировался с годами. – Или ты боишься слишком резко состариться?
– Пфф! Мне это не грозит. Я же не какой-нибудь крошечный тиинчик. Да у тебя и силенок не хватит, чтобы истощить меня до состояния выжатой тряпки.
– А что насчет Лика? Ему ведь тоже нужен фамильяр.
Я переживала за маленького спутника, которого на самом деле начала считать братом, еще сильнее, чем за себя.
– К моему сожалению, с тобой я совпадаю больше, чем с ним.
Все же уколол, вредина усатый.
– Мальчику должны помочь найти фамильяра опытные маги. Я ведь уже рассказывал про волшебный лес.
– Надеюсь, что ему помогут в академии. Он так мечтает туда попасть, только…
– Мечтать не вредно, вредно не мечтать.
– Трескать сосиски тоже вредно, – парировала я, но Уголек и ухом не повел.
Времени болтать дальше не было, я вплотную взялась за детишек. Уголек сказал, что своим мурчанием помогает концентрировать магию, чтобы я не расходовала силы попусту. Если нужно было успокоить или облегчить боль маленького пациента, хвостатый усаживался рядом и включал «шарманку». А я заметила, что усталость ощущается гораздо меньше, чем тогда, когда я занималась этим одна.
Те, кто вчера не получил пенициллин, мучились от жара, многим даже прикосновения приносили боль. С трудом мне удалось дать им хотя бы воды. Закрыв дверь в палату, я достала из кармана заветную склянку. Было уже не так страшно, ведь вчерашний опыт завершился удачно. Хотела бы я познакомиться с человеком, который, подобно Флемингу, открыл этот антибиотик. Нейт Кварл говорил, что он эксцентричный выскочка, но я уверена, что лекарь ошибся на его счет. А если и так, то гениям это простительно.
Я разводила лекарство и поила им детей, надеясь, что все пройдет гладко, и мы никого не потеряем. Ведь после тяжелого течения бывают опасные осложнения. Хорошо, что средство расходовалось очень экономно, и на одного ребенка хватало нескольких крупинок. Дотянуть бы до выздоровления, а потом обязательно поговорю с Кварлом, докажу делом, что моим словам можно верить.
Чтобы создать видимость применения мази, я подцепила немного деревянным шпателем и выбросила в окно. Стыдно обманывать, но что поделать? Раньше вообще любили лечить ртутью, она на самом деле убивала микробы, но чаще – самого пациента. Все хорошо в меру, как говорится. Сколько же людей погибло до того, как эту меру определили? А если не помогала ртуть, то… примите, господа, мышьяк или свинец. Ох уж эта суровая средневековая медицина. Нет больного – нет проблемы!
Несколько раз заходили благие сестры, спрашивали, что нужно, отвлекали детей игрушками и помогали менять пеленки. Одна принесла мне поесть, а другая, увидев Уголька, вскричала:
– Какая милая киса! Будешь хлебушек?
«Скажи ей, что я не ем хлеб. Пусть лучше принесет сосисок, колбасы или свежего мяса», – в голове прозвучал ворчливый голос фамильяра.
«Не наглей, ты только недавно охотился».
А ближе к вечеру явился нейт Кварл – деловой и суетливый. Опустив чемоданчик на стол, пошевелил усами и размял пальцы:
– Как поживают больные?
Я собиралась ответить, но слова застряли в горле. За его спиной, среди бумаг, банок и ложечек лежал забытый пузырек с пенициллином…
У меня сократились все сфинктеры разом, по спине побежал холодный пот. Как я могла оставить его? Что за растяпа? Забегалась, вот из головы и вылетело. А скоро вылечу и я, если Кварл обернется.
Только собиралась невзначай подойти к столу и спрятать лекарство в карман, как лекарь произнес:
– Пока достану шпатель…
И, конечно, полез в свой портфель. Пузырек покатился по столу прямо к руке нейта Кварла. Все происходило, как в замедленной съемке. Вот сейчас…
Дикий кошачий мяв сотряс палату. Уголек выскочил из-под кроватки, опрокинул табурет, врезался в ноги лекаря, а потом стрелой вылетел в окно. Пока шокированный Кварл наблюдал за бедламом, устроенным моим усатым спасителем, я успела схватить пенициллин.
Нейт с осуждением покачал головой.
– Кажется, нашелся виновный в пропаже моего завтрака. Так, на чем мы остановились?
Он прошелся по всем малышам, оценивая их самочувствие. То хмурился, то кивал своим мыслям.
– Хм, дела идут лучше, чем я думал, – Кварл был в легком замешательстве. – Состояние детей не то, чтобы хорошее, но и не критическое. Продолжайте, Аннис.
Ух, пронесло! Мне бы закончить лечение, а там хоть трава не расти. И расчет получу перед признанием, а то мало ли, вдруг оставят без зарплаты из-за самовольства.
Часы сливались в бесконечную череду дел: измерить температуру, дать лекарства, покормить, помыть, успокоить и облегчить боль. Уголек по своему обыкновению то исчезал, то появлялся и милостиво предлагал помощь. Я знала, что потом меня срубит от усталости, но сейчас, из-за адреналина и энтузиазма, почти не ощущала ее.
Дети начали узнавать меня и привыкать. Когда я была занята кем-то одним, другие ревновали и требовали внимания. Улыбались, стоило взять на руки и приласкать. Я снова оказалась в своей среде, чувствовала себя нужной и востребованной. Когда-то я без раздумий отдала предпочтение педиатрическому факультету и ни капли не пожалела. Дети были более открытыми и честными, мне нравилась их непосредственность и свежий, совершенно особенный взгляд на мир. Конечно, случались неприятные моменты с родителями или начальством, но я научилась не пропускать их через себя.
Нейра Бовилл, узнав, что я намерена еще несколько ночей кряду дежурить в палате, распорядилась принести старую кушетку. Забота женщины тронула мое сердце. Пусть на пути встречались проблемы и не слишком порядочные люди, но хороших все равно больше! Часто они просто скрывают доброе сердце за броней равнодушия и показной черствости.
Пенициллин я давала два раза в сутки, на фоне этого температура не поднималась до критических отметок, а страх за жизни пациентов ослаб. Осталось пережить несколько дней, и все поправятся. Нейт Кварл регулярно наведывался, он выглядел довольным и воодушевленным и нахваливал ртутную мазь.
***
Шел пятый день моего пребывания в госпитале. У большинства детей сыпь начала бледнеть, кожа в этих местах шелушилась, но я знала, что высыпания исчезнут без следа. Я взяла из кроватки спящего Тилла и села с ним на табурет. Беспокойный малыш всхлипнул и свернулся у груди. Нельзя было слишком сильно к ним привязываться, но я все равно прикипела к своим маленьким подопечным. Как их теперь оставить? А сколько таких детей по всей стране? Я не могу помочь всем, но, может, в моих силах повлиять на саму систему?
Вчера я сделала удивительное открытие, которое подтвердил Уголек. На данный момент лучше голоса и убеждений мой ментальный дар проявлял себя в… пении. Ни о чем не подозревая, я напевала детям колыбельные из детства и свои любимые мелодии, когда заметила, что маленькие пациенты успокаивались быстрее, а их боль уходила на долгий срок.
Всегда считала, что мне медведь на ухо наступил, но теперь голос звучал совершенно по-особенному. В нем появилась сила и уверенность, и сама я в эти моменты становилась другим человеком.
– Да, наивная моя попаданка, – сказал тогда Уголек, удобно устроившись возле ног. – Ты сделала верные выводы. Недаром с древнейших времен маги пропевали слова ритуалов и заговоров. Они знали, что делают. Песни и баллады всегда вызывали в людях большой отклик и самые чистые эмоции, они могли заставить рыдать, биться в конвульсиях или, напротив, возносили в облака и очищали душу. Это страшная сила, Аннис.
И я обещала себе не злоупотреблять ею. По крайней мере до тех пор, пока не научусь ее правильно использовать.
Когда выпадали свободные минутки, Лик учил меня буквам, благо удалось разжиться карандашом и бумагой. Я тщательно повторяла материал, несколько раз даже пыталась писать простенькие слова, чем вызывала у парнишки взрывы хохота.
– Ты написала не «лекарь», а «пятка»! В середине надо не эту букву, а вот эту, – смеялся он, схватившись за живот.
– Тоже мне, умник нашелся. Говорил, что у тебя самого по три ошибки в слове.
Я не могла на него обижаться. Мальчик искренне старался помочь и так же искренне подтрунивал надо мной. Несмотря на мои просьбы быть осторожней, он два раза устраивал потоп в прачечной, но благие сестры, ведясь на неземное обаяние этого хитреца, не ругались. Напротив, норовили сунуть то ореховую булочку, то кусок повкуснее.
«Ваш братец вырастет завидным женихом. Уже сейчас такой красавчик», – хихикали они, вгоняя Лика в краску.
На исходе пятого дня Бовилл уговорила меня ненадолго оставить детей на попечение Лика и Адель. В комнате отдыха были только мы, женщина грузно плюхнулась на стул и размяла шею. Я же заварила для нее кружку крепкого чая и добавила две ложки сахара с горкой, как она любила. Та довольно крякнула и пригубила кипяток.
– Вижу, ты сильно переживаешь за этих сироток, Аннис. Но пойми, каждый ребенок должен пройти природный отбор, чтобы выжили сильнейшие и род людской не прервался, – произнесла она, отставив кружку.
– Но ведь задача лекарей – сделать слабых сильными. Разве не так? – я села напротив женщины и уложила подбородок на переплетенные пальцы. – Болезни много веков уносили тысячи детских жизней, но, посмотрите, все наши пациенты выжили.
– Решает природа и боги, а не люди. Мы лишь следуем их воле, – упрямо заявила она.
Мне не были близки такие рассуждения, но я заметила, что сегодня благая сестра пару раз обратилась ко мне за советом по уходу. Вот так, маленькими шажками, я планировала улучшить свой новый мир. Сейчас он был гораздо реальней, чем старый – тот уже казался далеким сном. Мне не к кому возвращаться.
Печать все реже напоминала о себе днем, но ночами снилось, что руку то пытается откусить медведь, то вдруг ее охватывает пламя, то безумный маньяк пытается отпилить ее тупой пилой. Узор стал разрушаться по краям, остался слабо мерцающий центр. Из отведенных десяти дней я потратила восемь, и в памяти то и дело всплывали слова деревенского следователя.
Ну да, теперь я точно опоздала. До столицы добираться три дня, интересно, что будет, когда истечет срок? Не бросят ли меня в темницу? Зато я могу оправдаться хотя бы перед собой. Я делала все, что было в моих силах.
***
Утром я зашла к секретарю. Можно было с чистой совестью считать врачебный долг исполненным: я помогла детям излечиться. А кроме того поверила в свои силы и узнала о магии больше. Пусть этот мир отстает от нашего на пару столетий, но выход найти можно, главное знать, где и как его искать.
Нейт Ловис восседал за столом, перекладывая бесконечные бумажки с унылым выражением лица, но, увидев меня, просиял и потер ладони.
– Аннис, вы можете получить расчет за себя и брата у нейры Бовилл и быть свободны, вас ведь ждут в столичной академии, – напомнил он. – Но, признаться, жаль вас отпускать. Вы продемонстрировали образцовое трудолюбие, таких работников всегда не хватает. Я уже поблагодарил Марту за то, что отправила вас сюда.
– Спасибо на добром слове, нейт Ловис. Марте мой привет, – я улыбнулась, вспомнив радушную хозяйку трактира.
– Помните, как только утрясете свои дела, мы будем рады снова видеть вас в качестве постоянного сотрудника, – он поднял вверх указательный палец. – Если вы так хорошо справились без магии, то с ней ваши возможности будут еще шире.
Мне было приятно слышать подобные слова. Попрощавшись с секретарем, я отправилась на поиски Бовилл. Но женщина нашла меня сама и завела в один из кабинетов. Отперла деревянный сундук и торжественно вручила холщовый мешочек с монетами.
– Тут немного, но добраться до Флейвинга и не помереть с голоду хватит.
Она выглядела расстроенной и избегала прямого взгляда.
– Что случилось?
Та вздохнула и отмахнулась.
– Что случилось, что случилось… Никто здесь долго не держится, кто сам сбегает, испугавшись объема работы, кого-то Кварл выгоняет. И ты тоже решила нас покинуть. Мне самой со всем не управиться.
Поддавшись порыву, я обняла ее за плечи.
– Не горюйте, нейра Бовилл. Все наладится, а я вас не забуду. Обещаю навестить при первой же возможности! Хотите, секрет расскажу?
Благая сестра уставилась на меня подозрительно, насторожил ее мой веселый тон.
– Я не использовала ртутную мазь.
– Пресветлая Матерь! – она схватилась за сердце и округлила глаза, и я, дабы не травмировать ее еще сильней, на одном дыхании рассказала о проведенном лечении.
А когда замолчала, женщина рухнула на стул и вытерла лоб передником. Да уж, не травмировать не получилось. Что поделать.
– Кварл убьет тебя.
– Не убьет. А за что? Дети выжили, осложнений не случилось, – я развела руками, а потом попросила, вкладывая в голос каплю магического дара: – Пожалуйста, напоминайте нейту Кварлу о пользе пенициллина, пусть не боится его использовать. И о рыбьем жире не забывает.
– Ладно, Аннис. Хорошей тебе дороги, – женщина кивнула. – Ты уж извини, если поначалу я вела себя грубо. Я так со всеми.
– Я не держу на вас зла, на самом деле вы мне очень понравились. Обещайте, нейра, что будете заботиться о бедных сиротах.
– А чем я, по-твоему, столько лет занимаюсь? Ты не смотри, что я такая сварливая тетка, деток я люблю. Мои сыновья уже выросли и укатили на заработки, мать одну бросили, – она смахнула скупую слезу. – Ну иди же, и так до слез довела!
Покидая ее, я чувствовала себя так, будто уезжаю от старой доброй родственницы, у которой гостила все лето. И вроде пора, а не хочется, ведь впереди школа. Теперь предстоял сложный разговор с главным лекарем.
Я долго себя к нему готовила, и все же немного растерялась, когда увидела Кварла перебирающим инструменты в своем кабинете.
– А, это вы, Аннис? – он поднял глаза в круглых очках. – Уже получили расчет?
Я кивнула.
– Нейт Кварл, я хотела поговорить с вами, – и, набрав в легкие воздуха, положила перед лекарем пустой пузырек от лекарства.
Сперва он нахмурился, ничего не понимая, а потом послышалось тихое:
– Это то, о чем я думаю?
– Да, простите меня. Я нарушила ваши предписания и решила дать больным пенициллин. Старый лекарь, которому я раньше помогала, всегда так поступал, и его пациенты выздоравливали. А болезнь, которую перенесли дети, на самом деле не форма краснухи, а скарлатина. Они похожи, но вызваны разными возбудителями.
Я не была уверена, известна ли в этом мире вирусная и бактериальная природа заболеваний. И снова это противное чувство, будто идешь по первому и оттого очень хрупкому льду.
Кварл взял пузырек двумя пальцами и внимательно его осмотрел.
– Я, конечно, сердит на вас, но все заболевшие выжили, и это удивительно, – проговорил он задумчиво. – А я никак не мог набраться смелости опробовать это лекарство, сами знаете, сколько сейчас шарлатанов, которые продают ослиную мочу или соду под видом средства от всех болезней. Все ждал, когда в научных журналах появится больше информации о пенициллине.
– Теперь у вас появился повод самому написать такую статью и отправить в журнал! – воскликнула я. – Понимаю, что у вас, опытного лекаря, не было причин слушать девчонку с улицы, но если бы я не была уверена…
– Так вы утверждаете, что эта болезнь называется скарлатина? – перебил он меня. – Когда я был практикантом, о ней еще не слышали.
– Совершенно верно, – и перечислила типичные симптомы, по которым ее отличали от других похожих заболеваний.
– Ваш наставник, видимо, был умным человеком, – нейт Кварл сел и предложил мне занять соседний стул. – Хотел бы я с ним повидаться.
– К сожалению, он умер, – я скорбно вздохнула. – Но оставил свое наследие и сотни спасенных жизней.
Следующий час мы потратили, беседуя о насущных медицинских делах. Главный лекарь оказался человеком здравомыслящим, он рассудил, что ругать меня не за что. И интересовался, чему еще я научилась, а я ссылалась на своего выдуманного учителя.
Но нельзя объять необъятное. Это дело не одного дня и даже не месяца.
– Откровенно говоря, я поражен тем, как хорошо вы справились. Даже несмотря на то, что нарушили все мои указания. Некоторые методы вашего наставника я учту… – он выдержал многозначительную паузу. – В том числе и профилактику рахита у детей. Нам говорили, что учиться никогда не поздно, а я человек не гордый и не страдаю болезненным самолюбием. Так, значит, вы серьезно настроены стать настоящим лекарем? Или магом-целителем? А как же личная жизнь, семья, дети?
– Если я захочу устроить свою личную жизнь, то работа мне не помешает. А знаете… я так привыкла к этим одиноким детям, так их полюбила, что мне в голову закралась мысль попозже, как прочно встану на ноги, усыновить кого-то.
– Вижу, вы совсем не знаете законов, – Кварл покачал головой. – Никто не позволит молодой незамужней девушке усыновить ребенка. Опеку дают только полным семьям или, в крайнем случае, вдовам, вырастившим хотя бы одного своего ребенка.
– Закон считает, что сиротам прозябать в приюте лучше, чем жить с женщиной, которая их любит?
– Законы пишу не я, поэтому ничем не могу вам помочь.
Да, понимаю, что расчувствовалась и начала фантазировать. Мне даже относительно взрослого Лика кормить нечем, я попаданка без определенного места жительства и без стабильного заработка, зато с амбициями. Если сейчас мне в руки дать малыша, что я стану с ним делать? Одной любовью сыт не будешь.
– Пускай у вас все получится, Аннис. Только по-настоящему заинтересованный человек должен лечить людей. Как ни крути, это призвание, – нейт Кварл, поначалу казавшийся закостенелым циником, улыбнулся.
Мы попрощались на доброй и светлой ноте. Но я не могла уйти просто так, осталось одно незавершенное дело. В палате была лишь Адель, она кивнула и улыбнулась.
– Еще не уехали?
– Нет, зашла повидаться напоследок.
Девочка на крайней кровати неуверенно привстала, держась за поручни. Она ждала, что я, как обычно, возьму ее на руки и буду укачивать. В первый день я не думала, что так сложно будет уехать.
– Все будет хорошо, милая, – проворковала негромко, поглаживая тонкие светлые волосы.
Чудесные дети, и как можно было их бросить? Я не знала, что стало причиной: желание скрыть рождение внебрачного ребенка и избежать осуждения, гибель родителей, тяжелая жизненная ситуация или все вместе. Но была уверена, стань я матерью, зубами бы выгрызала право растить свое дитя.
Я подошла ко всем по очереди: поцеловала, обняла, шепнула несколько ласковых утешительных слов. Малыш Тилл долго смотрел на меня своими серьезными серыми глазами, прежде чем отпустить. Теперь я верила, что нейт Кварл и нейра Бовилл о них позаботятся. А потом, кто знает, как повернется жизнь.
В дверях палаты возник Лик с сумками в руках, возле ног мальчика сидел Уголек.
– Ну что, Аннис, идем? Скоро отбывает почтовая карета.
Я кивнула и бросила прощальный взгляд на место своего боевого крещения. Впереди ждут серьезные испытания, но все-таки хорошо, что и в новой жизни у меня появилась цель.