Ни слова не говоря, и не собираясь прерывать чудную индийскую музыку на русский манер, Сергей Петрович отвесил поклон и поцеловал руку даме, затем присел рядом.
Девяткин легко поклонился, Стабров опомнился, и отвёл своего помошника к стене, где их не могла услышать княгиня.
– Что за цирк такой, Андрей Сергеевич? – говоря шёпотом, сделал удивлённое лицо, – мне ваша жена, Екатерина Александровна телефонировала. Нет, смешно вышло, не спорю, но пора и делом заняться. Скажете, что у господ Константина Смурного и Дмитрия Гамалеева всё получилось, духи покинули особняк.
Андрей Сергеевич, так и не нарушая правил этой пьесы, подошёл к камину, выразительно глянул на владельцев ашрама, и те прекратили индийское представление. Впрочем, и это было сделано потрясающе, с умелыми жестами, наигранной техникой. Они потушили ароматические палочки, погружая их в ароматную воду, а Смурной повесил даже венок из цветов на решётку камина. Всё было очень красиво, работали два «баба» на совесть.
Анна Алексеевна, кажется успокоилась, и вложила каждому из индусов по красненькой в их забавно сложенные лодочкой ручки. Оба «посвященных» поклонились по- индийски, опять сделав намасте, и Самарасвати Чандра, сделав как можно более благостное лицо, глубокомысленно изрёк:
– Силы космоса с вами, добрая госпожа. Но если вы захотите послушать высоко духовную музыку, мы будем рады вас видеть в ашраме «Краса Востока». Прекрасное место, куда приходит много приятных людей. Вы там раскроете свои чакры, ваша карма очистится…
– Я кажется, слышала об этом от Ольги Львовны? – как-то рассеянно проговорила княгиня.
Стабров озабоченно посмотрел на женщину, и укоризненно на Самарасвати. Ну подвиги Виджая и Самарасвати в деле раскрытия чакр он наблюдал лично, и тут не обходилось без «нефритового стержня». Всё же Константин Смурной неплохо владел гипнозом, и видно , попрактиковался на княгине Пухиной. Эта ситуация начинала его выводить из себя, и он украдкой погрозил «индусу» пальцем.
– Это здесь, недалеко, на Мясницкой, – и этот «учитель мудрости» очень медленно вложил в руку княгини визитную карточку, и опять сделал ритуальный поклон, намасте, совершенно покорив этим аристократку.
Оба «индуса» так и ушли, пятясь по направлению к дверям. У Сергея Петровича засвербило в носу, от сожженных благовоний. Дым ещё клубился у гипсовой лепнины высокого потолка, так что нарисованный Феб скрылся в этом тумане.
Сказать честно, Анна Алексеевна с удовольствием больше смотрела на только вошедшего приятного мужчину. И ведь не скажешь, что из полиции. Больше ведь на витязя воздуха, пилота, похож, с его-то галифе, шикарными сапогами и кожаной курткой. Да и так, орёл, истинно, орёл.
– Но нам нужны пара хороших каменщиков, – и Стабров почти с любовью смотрел на прекрасный камин, – надо осторожно разобрать кладку, не повредив мрамор.
– Сейчас Мокея позову, – сказала барыня, и позвонила в колокольчик, – он всё сделает. Толковый у меня дворецкий, – похвалилась она слугой, словно породной собакой.
Девяткин больше не привлекал внимания её сиятельства, в присутствии обаятельного полицейского чиновника.
– И, может быть, чаю, Сергей Петрович? – не в такт проговорила хозяйка дома.
Тут вошёл Мокей Пафнутьевич, оглядел гостей и воззрился на княгиню. Был просто сама живая исполнительность и ответственность. Прямо жаждал человек исполнять волю хозяйки.
– Чаю, во-первых…И, Мокей, убери это, – и она показала на графин с водкой.
– И лестницу, – вмешался Стабров.
– На троих?
– Да, конечно, – только сейчас женщина вспомнила о полицейском надзирателе, – и двух каменщиков, найди Мокей, с инструментом. Но, наилучших. Расстарайся, любезный, нельзя, что бы такую красоту испортили. Я говорю о камине в главной гостиной, что бы ты не перепутал.
– Так зачем работы-то эти? – спросил дворецкий у Стаброва, – в чем дело, ваше благородие?
– Трубу камина надо осторожно разобрать. И что бы не ломом, а стамесочкой. Есть сомнения у меня, Анна Алексеевна, что там произошло.
– Всё исполним, ваше сиятельство… – больше не пускался в разговоры пожилой мужчина.
Дворецкий поспешно вышел, и даже шагов не было слышно. Стабров пытался прислушаться, смотрел на человека, но войлочные подметки обуви Мокея скрадывали любой звук.
Вскоре появилась служанка, в темном платье, белом переднике и косынке, привезла тележку с фарфоровыми чашками, заварочным чайником и кувшином с кипятком. Рядом стояла вазочка с новомодным лакомством- пастилой.
– Спасибо, Варвара. Оставь нас.
Девушка кивнула, и не поднимая глаз, быстро оставила хозяйку и гостей. Анна Алексеевна, не чинясь, разлила чай, угощая обих полицейских..
– А вы, Сергей Петрович, слухи в Москве ходят, будто женились? – спросила женщина.
– Точно так, княгиня. Был влюблен давно влюблён.
– Прошу простить, но говорят, она татарка?
– Китаянка. Дочь мандарина, из Пекина родом.
Анна Алексеевна изящно отпила глоток чая, и поставила чашку на блюдечко. А тем временем, один из работников принёс лестницу и тихо приставил её к камину.
– И, вы, говорят, большой знаток чая? – поддерживала она светскую беседу.
– Да. В этом заслуга моей жены, Анны Аркадьевны и моей службы в Порт- Артуре.
– Говорят, лучший чай в Москве можно найти в «Зеленой черепахе»?
– Скорее, один из лучших. Но и ваш неплохой. Позвольте осмотреть камин? – решил перейти к делу Сергей Петрович.
– Конечно, вы очень обяжете.
Стабров привычно поднялся по ступенькам, пальцами пробежав по каменной кладке, проверяя швы кладки. Но нет, всё стояло на месте, и камни не вынимали. Тогда он достал врачебный прибор, и приложил его к гладкому камню. В уши были вставлены металлические наконечники, и полицейский весь превратился в внимание и слух. Это продолжалось довольно долго, «врач» довольно усмехнулся, и победительно посмотрел на хозяйку дома. Затем, повернулся опять и продолжил дело.
Сергей Петрович ещё раз со стетоскопом слушал камин, словно он был врачом, а мраморное чудо болело не иначе, как коклюшем. Наконец, Стабров слез со ступенек, встав рядом с княгиней.
– Почти уверен, – медленно говорил полицейский чиновник, стараясь быть значительным, – человек в трубе застрял.
– И кто же? – испугалась княгиня.
– Не имею понятия. Скоро узнаем. Андрей Сергеевич, телефонируйте в сыскную, Сергею Игнатьевичу, что бы нам двух городовых прислали. Астафьев нас поймёт, кто нужен.
Девяткин ушёл в соседнюю комнату, и был слышен разговор по телефону. Полицейский надзиратель был весьма боек так и сыпал словами в телефонную трубку. Ну а пока Анна Алексеевна ухаживала за приятным молодым человеком.
– Сергей Петрович, так вы попробуйте, очень вкусно, – и хозяйка придвинула к гостю блюдце с пастилой.
Стабров опять посмотрел на даму. Да, она и сейчас, в свои сорок с небольшим лет, была на диво хороша собой. « Сколько же её сыновьям? Уж верно не более двадцати» – подумал с неким напряжением морской офицер.
– С удовольствием, – не стал отнекиваться Сергей Петрович, и попробовал сладостей.
Но вот, Девяткин вернулся. И, раздался строгий и задористый голос Мокея Пафнутьевича:
– Так что, не натопчите, и паркет клеёнкой закройте. Он дорогой, дубовый, хорошей работы. Инструмент не забыли?
– Да как можно, – говорил, как видно работник, – всё с нами.
– Сделаем работу, как надо, дедушка! – заявил другой, – всё понравится!
Да, двое каменщиков внушали доверие своим видом. Уже в фартуках, инструмент в двух деревянных коробах.
– День добрый, – поздоровался с господами, видно, старший из них, – Меня Яковом звать, а это – Иван. Мы немало по каменному делу работали. И особняк купеческий помогали строить.
– Хорошо, – сказала барыня, – Мокей, присмотри за ними.
– Андрей Сергеевич, посидите недалеко, поглядите, что и как. А я, Анна Алексеевна, хотел бы взглянуть…– и промолчал, посмотрев на работников.
Княгиня степенно поднялась, будто знала, что на неё все станут смотреть, и пошла к выходу. Стабров шёл чуть позади светской красавицы. Девяткин только усмехнулся, сидя на табурете.
– Потом и известь понадобится, козлы нужны, высоко здесь, – напомнил каменщик.
– Всё найдётся, – ответила барыня, уходя из гостиной.