Жизнь наивно учила Диониса, что «кто платит, тот и заказывает музыку». В то время как Пенфей пошёл по этой дороге гораздо дальше, призывая и Диониса, даже если пока что реально нет денег, всегда обещать самые щедрые дивиденды. Поддавшегося на уговоры Пенфея пока что поселиться у него на Первом участке. Помогая ему с ремонтом их нового «дома свиданий».
Не понимая, что так Пенфей просто-напросто разводит его на деньги. Не на прямую, не для себя лично. А на покупку строительных материалов и предметов первой необходимости. Если они хотят тут вместе, как и раньше, снимать менад. Прослаивая разводку трепом:
– Всегда говори менадам, что у тебя есть деньги. Много денег! Но сейчас ты вложил их в одно дело. Большое дело! Но ты не хочешь пока что об этом распространяться, чтобы его не сглазить. И если дело выгорит, то денег хватит на всё на свете. И даже ещё и останется. Их контекст – это их трудности. Ведь ты и в самом деле не знаешь своего будущего. И того, сколько сможешь в будущем приобрести.
– Поэтому ты никого и не обманываешь.
– Просто врёшь им от всего сердца! Не желая их потерять. Да и мало ли что может случиться завтра? Ты можешь спонтанно что-то придумать и внезапно разбогатеть. Или, вообще, получить наследство от дядечки в Америке. Жизнь полна импровизации! Ты же не Буратино, созданный раз и навсегда. У тебя есть мозги!
– Тем более что даже Буратино, в конце концов, стал настоящим.
– Ну, вот. И ты в любую минуту можешь всё изменить в самую лучшую для себя сторону. Нужно только сесть и крепко обо всём подумать, взвесив все за и против.
– Это я умею. Отвернуться от мира и начать видеть мир затылком.
– И придумать как на этом можно серьезно навариться. Если ты сам не знаешь, что будет с тобой завтра, то зачем портить себе, а тем более – ей, настроение и мешать тебя боготворить? Потому что через некоторое время, по ходу дела, часто оказывается что платить, собственно, уже и не за что. Ты уже получил всё, чего от неё хотел. Да и мало ли что может случиться потом?
– Потом не бывает. Есть только здесь и сейчас. И своими действиями сейчас мы лишь создаем предпосылки для существования потом. И не факт, что они перестанут быть только лишь пред-посылками. И посылок от Деда Мороза мы так и не получим. Будущее основано на чистой вере, помноженной на адекватность ей наших действий.
– Да. Жизнь полна импровизации!
– Но если жизнь повернётся так, что всё же придется заплатить?
– Для того и нужны мозги, чтобы этого не произошло! Поэтому нужно стараться толком-то ничего и не обещать. Пусть менада сама постоянно догадывается о том, что она сможет от тебя получить, если она так одержима конкретным. Чтобы тебе не пришлось отвечать за свои наивные обещания. Твоя задача лишь намекать ей на свои возможности. Ведь жизнь настолько полна импровизации, что ты можешь не выполнить свои обещания, даже если только к этому и будешь стремиться.
– Ну, да, быт. Обстоятельства. И всё такое. Ведь мы можем стремиться не к тому, зачем сюда пришли. О чём судьба и напоминает нам, раз за разом разрушая наши хрустальные замки иллюзий.
– Которые мы создаем не только в своих, но и в чужих головах. Наивно полагая реально их осуществить.
– Только поэтому жизнь для нас и полна импровизации, что никто толком-то не знает своего предназначения.
– В худшем случае, ты всегда знаешь, что всего лишь играешь на чужой жадности. А это самая скверная черта характера. Которая не лечится ничем, кроме как прижиганиями техничного кидалова! Жизнь тяжелая штука. Об этом забывают дураки и мечтатели. Мечтательность расслабляет разум, это болезнь. А болезнь надо лечить.
– Лекарь ты, конечно, толковый!
И войдя к нему в доверие, Пенфей начал вымогать у него бумажник, упрямо называя его «лопатой». Но Дионис ни в какую не желал с ним расставаться, вымогая реальные основания его разливного упрямства. К тому же у Пенфея нещадно выпирало из нутра желание побахвалиться перед товарищем, что в море и дурак заработать может, а вот на берегу…
И через некоторое время, которое они незаметно вышибли из календаря, под строжайшим секретом, Пенфей детально разложил перед Дионисом на столе внимания несколько несложных, но затейливых механизмов отработки денег. Поведав, что пока Дионис почти год работал в море, Ликург подтянул его в команду. И пройдя этап обучения, Пенфей стал кидалой.
– Мы работали на рынке «Южный», мы редко там работаем, там охрана. Напарник дал мне свою лопату и подстраховывал, чтобы всё шло гладко. Я снял лошка. Отработал сотку. Давай отваливать. Бежать нельзя, сам полагай, спалит. Оглядываться – тоже. Вдруг он уже прокусил что к чему и уже ищет меня в толпе? Я оглянусь, тут-то он меня и опознает. Отваливаю быстрым шагом. А самому всё кажется, сейчас он подбежит, руку на плечо положит и скажет: «А ну, стой, братэлло!» Я эту руку его плечом прям чуть ли не чувствовал. Ты знаешь, я в жизни мало чего боюсь, а тут – такая шугань… Еле до подъезда дошёл. Забыл про лифт, забегаю на девятый этаж, разворачиваю… Она аж взмокла в кулаке, моя первая, честно отработанная сотка! Сотка баксов!
– А если он честный труженик, копил, копил…
– Накопительство – это ужасный грех. Это высасывает кровь из экономики. Деньги существуют лишь для обмена их на товары производства.
– А если ты уже купил всё, что тебе необходимо?
– Тогда – на средства производства. Или – на то, что помогает нам их сэкономить. Деньги должны делать деньги, а не лежать под матрацем. Да к тому же я что-то не припомню, чтобы ты или я с береговой зарплаты смогли скопить хотя бы сотку баксов. Мы кидаем только морских и барыг. А у них соткой больше, соткой меньше… К тому же, кидая, мы заставляем их быть осторожнее. Если б не мы, его всё равно бы кинули, ведь он потерял бдительность, расслабился и начал доверять. Но уже – по крупному! Так что, кидая, мы приносим очевидную пользу. Можно сказать, оказываем услуги населению.
Своей подруге Пандоре, у которой он жил во время ремонта, Пенфей так и говорил, что работает в сфере услуг на каком-то мифическом грузовичке.
– Она видит, мальчишки за мной каждое утро на машине подкатывают. Что я могу ей сказать? Развожу чипсы. А кого я там на самом деле развожу, её иметь не должно.
– А как именно ты отработал сотку?
– Как, как… Есть один бакс?
– Да, – произнес Дионис. Порылся в бумажнике, достал бакс и протянул Пенфею.
– Смотри, складываешь его в четверо, вот так. Понял? А сотка есть? Да не бойся, я покажу и отдам. Я ж не фокусник, – усмехнулся он.
– Да кто тебя знает, – недоверчиво усмехнулся Дионис и нерешительно вынул сотню.
– Эту я беру у лоха, типа для обмена её на дерево, и что-то говорю ему. Не важно что. Типа, а она точно настоящая? А где ты её взял? И одновременно не спеша складываю её точно так же. Видишь?
– Ну, и?
– Дай на секунду лопату. Мне надо показать.
– Ну, на, – произнес Дионис, недоверчиво протягивая бумажник.
– Один бакс прижимаю снизу мизинцем, а сотню его ложу сверху. Потом вытягиваю шею, смотрю лоху через плечо и говорю испуганно: «Полиция!». И когда лох на мгновение оглядывается, я быстро переворачиваю лопату и бакс оказывается сверху, а сотня – снизу.
Несмотря на узловатые пальцы, это получилось у Пенфея довольно ловко.
А если бы он на них смотрел, получилось бы ещё ловчее.
– Ловко!
– А когда лох тут же поворачивает голову обратно и смотрит на бумажник, я протягиваю ему свернутый бакс и говорю: «Если честно, не нравится мне твоя сотня. И вообще, надо валить отсюда, пока нас полицейские не повязали». И быстро отваливаю.
– А если это подстава?
– Так для того и подстраховывает напарник. Он смотрит по сторонам и хавает движуху. И если замечает хоть что-то подозрительное, проходит мимо меня и мимоходом спрашивает: «Не знаете, где можно купить кожаную куртку?» Сигналом служит слово «кожаную». Или любое другое словосочетание с производным от словом «кожа». Можно использовать любое другое слово, не важно, но, в основном, используем его. Так как слово «кожа» уже стало сигналом того, что нужно срочно спасать свою шкуру! А с новым словом ты, от волнения, можешь не воспринять это как сигнал бедствия, и тебя повяжут.
Пришлось Дионису отдать ему лопату, пусть гребёт.