Под прохудившимися ботинками хлюпала свежая слякоть.
Двое собирателей продирались сквозь заросли мокрых кустарников, оглядываясь по сторонам. Шли осторожно, оценивая каждый шаг. Давеча Шаман нечаянно ступил на сухую ветвь, лежавшую под густой кроной клена, и в тишине леса послышался звонкий треск, наверняка спугнувший молодого оленя. Этого зверя два новоиспеченных охотника выслеживали вот уже несколько часов.
Раздосадованный собственной невнимательностью канадец прошипел:
– Это ж надо, во всем лесу ступить именно туда, куда сырость не добралась!
Через минуту он взял себя в руки и велел следовать за ним, в гущу леса, покрытую тонкой пеленой снега и лоснящейся листве.
Прикончить этого оленя вдруг стало для Матвея чуть ли не главной целью в жизни, и причина на то была одна – зверский голод. Живот не замолкал с начала дня, своим предательским урчанием будто предупреждая всю дичь в округе. Утром удалось пожевать только травы, да кусочек вяленого мяса размером с ноготок. Вот и весь тебе завтрак.
Голова кружилась, в глазах мутнело, еще и рана в животе ни с того ни с сего заныла, впервые с момента выздоровления дав о себе знать.
– Ты как? – поинтересовался Шаман, искоса поглядывая на спутника.
– Сойдет, – солгал Матвей и потянулся к фляге с водой. Пару глотков смогли утолить чувство голода, хоть он и знал, что ненадолго.
– Далеко он точно не ушел. Видишь следы? – Шаман указал на отпечаток копыт в грязи. – Совсем свежий.
– Ну вот и польза от этой погодки, – буркнул вслед Матвей. Его сковывала усталость, а раздражение в голосе стало чем-то естественным. Он это понимал, но ничего не мог с собой поделать.
Оба пошли по следу.
– Все хотел спросить, – полушепотом обратился к спутнику Матвей, – что тебя связывает с Лейгуром? Частенько замечал, как вы двое разговариваете друг с другом без конца. – Он услышал, как задал вопрос совсем уж без обиняков, что прозвучало явно некрасиво, и решил немного сгладить: – Если, конечно, это не секрет.
– Нет, вовсе не секрет. Болтаем мы так, по мелочи, вспоминаем былые деньки.
– Былые деньки?
– Ага. Мне довелось путешествовать вместе с ним и его женой на том самом корабле, который похитил наш общий знакомый. Много лет назад они наняли меня как провожатого, и во время путешествия наша троица успела стать хорошими друзьями.
Друзьями? Интересно, какого это иметь такого друга как Лейгур Эйгирсон.
– Провожатым? Он хотел куда-то попасть?
– Можно и так сказать. Я бы и рад поведать тебе все детали того путешествия, Матвей, но, боюсь, Лейгур этого не одобрит. Как ты наверняка заметил, он небольшой охотник до разговоров, особенно когда речь идет о нем самом.
– Пожалуй, – согласился Матвей, – только вот пренебречь совершенным им злодеянием никак нельзя.
– Ты про убийство?
Матвей замер на месте.
– Откуда ты знаешь? – с удивлением спросил он.
– Вадим Георгиевич рассказал мне об этом с неделю назад, до того как… – он на секунду осекся, – с ним случилось то, что случилось. Он как и ты заметил нашу близость с Лейгуром и решил поинтересоваться, откуда мы знаем друг друга. Слово за слово, он мне и поведал о случившимся в «Мак-Мердо».
– Вот значит как. Судя по твоему равнодушному голосу, ты в это не веришь?
– Разумеется нет.
Дабы придать веса своим словам, Шаман остановился и повернулся к идущему следом Матвею.
– Я вот что скажу, – продолжил он, – взглянешь на Лейгура и от его вида и впрямь в дрожь бросает, жуткий тип. Но я знаю какой он на самом деле. Под этим хмурым и заросшим бородой лицом скрывается доброй души человек, который и мухи не обидит, если повода не будет. – Он махнул рукой. – Нет, я отказываюсь верить в эту историю про убийство ребенка и ее отца.
– Но убийство было, Жак, – настаивал Матвей.
– Если и так, то Лейгур Эйгирсон последний человек в списке подозреваемых, и меня никто и ничто не переубедит в этом.
Матвей хотел было возразить, но шум листвы неподалеку немедленно закрыл рты обоим. Сию секунду оба собирателя превратились в слух.
Шаман приложил указательный палец к губам и гуськом направился к небольшому холмику впереди, по пути вынимая стрелу из поясного колчана. Матвей двинулся за ним, снимая с плеча винтовку с глушителем.
Взобравшись на вершину, они увидели небольшую ложбину с бегущим в ее низу ручейком. Возле берега, склонив голову с массивными рогами, стоял олень и утолял жажду. К счастью, зверь их не почуял и не услышал.
Живот заурчал с новой силой.
– Тебе придется стрелять, – прошептал Шаман, передавая блочный лук Матвею. – У меня с рукой что-то неладное, весь день сводит судорога. Боюсь промазать.
– Может, лучше оружием? – Матвей с намеком продолжил винтовку к земле.
– Сколько у тебя патронов?
– Чуть больше полмагазина.
– Не стоит. У нас сейчас на счету каждый патрон, а нам еще бог весь с чем предстоит столкнуться. Давай, держи, – торопил он его, не спуская глаз с оленя.
Матвей прикоснулся к холодной рукояти и приложил карболовую стрелу к тетиве.
– Давай, у тебя неплохо получалось, – подбадривал его канадец, припоминая недавние уроки стрельбы по алюминиевым банкам. – Целься в голову или шею, не прогадаешь.
Матвей глубоко вдохнул и задержал воздух. Стрелу заметно виляла из-за озябших рук и усталости. Подгадав момент, он разомкнул большой и указательный палец. Раздался свист, а затем глухой удар – стрела угодила в булыжник позади оленя, пролетев в считанных миллиметрах от белого загривка.
Зверь резко поднял голову и бросился наутек.
– Еще, еще! – торопил его Шаман.
Матвей, следя за животным, схватил вслепую из рук товарища стрелу, натянул ее, выстрелил. Мимо. На этот раз наконечник вонзился в ствол молодой сосны.
Рука потянулась за третьей стрелой, но было уже поздно – олень скрылся в лесной гуще, оставив после себя лишь комки грязи и следы.
– Тварь! – обозленный Матвей ударил кулаком по земле, едва сдержавшись, чтобы не бросить этот треклятый лук в ручей. – Говорил же, огнестрелом надо было.
– Ты поторопился, – с досадой произнес Шаман, – выждал бы еще немного, тогда и попал бы.
– Да куда еще чутка? Держал до последнего, пальцы уже онемели.
– Ладно, не расстраивайся, – отмахнулся Шаман, – догоним его позже, а сейчас надо бы небольшой привал сделать, согреться, и с новыми силами таки достать эту сволочь.
– На этот раз при помощи огнестрела, – добавил Матвей. – Лучше патрон-два потратить, чем приходить к остальным с пустыми руками. А то того и гляди, не мерзляки, так голод прикончит.
– Да, пожалуй, ты прав, – согласился Шаман. – Давай лагерь разобьем прямо здесь, согреемся и заодно фляги наполним. Я пока пойду погляжу на следы, может он и убежал-то недалеко, успеем нагнать, а ты займись костром.
Шаман отправился по следу, по пути собрав две напрасно выпущенные стрелы. Матвей же срезал ветку сосны, и ножом стал ее стругать, подготавливая трут и порой поглядывая в сторону, куда ушел старший собиратель. Может, и впрямь зверье это далеко не умчалось, и Шаман его покончит? Да нет, сказки. Все везение они растеряли с той самой минуты, как покинули Приморск. Дальше с каждым километром все становилось лишь хуже.
Закончив с растопкой, он собрал несколько небольших камней, разложил их кругом и в середину осторожно рассыпал трут. После он вытащил ваттбраслет и приготовился вызвать замыкание, но вдруг со стороны, куда отправился Шаман послышался душераздирающий крик.
У Матвея сердце в пятки ушло. Это определено кричал старший собиратель, но до сей поры он даже и не мог представить, что человеческий крик может звучать так жутко.
Он схватил винтовку и рванул к Шаману. Крик не замолкал, теперь превратившись в рьяный призыв о помощи. Потом послышался неприятный всхлип, не предвещающий ничего хорошего.
Через минуту Матвей оказался на небольшой лужайке, где перед глазами ему предстала жуткая картина. Потрошитель, мерзкая тварь, которую они имели счастье не лицезреть последние полторы недели, рвала на куски беспомощного канадца, пытающегося отползти в сторону к блочному луку, лежащему рядом.
Матвей не задумывался ни секунду. Он прицелился, направился вперед и открыл огонь по конечностям, в первую очередь тем, что острыми копьями вонзались в туловище старшего собирателя. Заметив угрозу, мерзляк бросился на Матвея, но метко угодившие в цель пули сделали свое дело, и тварь больше не бежала, а ковыляла в его сторону.
Пять выстрелов, десять, пятнадцать, и вот потрошитель почти сдох. Последние две пули – те самые, что предназначались для оленя, – прикончили тварь окончательно.
Из оцепенения он вышел сразу и помчался к Шаману. Канадец хватал воздух ртом. Левая рука и нога отсутствовали. Половина лица превратилась в месиво. Кишки выпирали наружу, но все же он по-прежнему умудрялся дышать.
У Матвея зазвенело в ушах. Он увел взгляд, прекрасно осознавая, что Шаману пришел конец, и с трудом заставил себя посмотреть на него вновь.
Канадец протянул руку.
– Матвей…
Собиратель почувствовал, как горло сжала невидимая хватка.
Он коснулся его руки и почувствовал крепко рукопожатие, даже несмотря на последние секунды жизни.
– Уходите, с-слышишь? Дальше, на север.
Матвей тихо покачал головой.
– Вы справитесь. Ты справишься.
Матвей еще крепче пожал ему руку.
– Спасибо тебе, – поблагодарил он старшего собирателя. – За все.
Шаман выдавил улыбку.
– Какой же я собиратель, если рано или поздно не помру от мерзляков… скажи мне, какой же я…
Он стал захлебываться кровью, а спустя несколько секунд испустил дух.
Наступила оглушительная тишина. Не раздавался тягучий скрип деревьев. Замолкли птицы, утих ветер. Матвей какое-то время даже не слышал собственного дыхания.
Он снял поясной колчан с трупа, подобрал с земли испачканный кровью лук и что есть силы побежал обратно в лес.