Демоны внутри - читать онлайн

Глава 2. Вероломство

Я боялась смотреть на тварь, которая склонилась надо мной.

За всю жизнь не встретила ни одного демона. Теперь же, глядя прямо в алые глаза одного из них, понимала, что повела себя слишком безрассудно. Расслабилась, упустила из виду доверенную мне темницу, и цепочка ошибок привела к тому, что этот монстр оказался на свободе. Да, пожалуй, это было самой большой ошибкой в моей жизни – я попросту недооценила этих бессмертных тварей, которые наверняка умеют выжидать. Куда спешить, если у тебя в запасе всё время этого мира?

Но язык не поворачивался назвать это создание «тварью» – слишком величествен, даже прекрасен он был для такого слова. И в то же время от него исходила просто нечеловеческая сила и злость. Ему даже не нужно было проявлять какие-то эмоции, чтобы я чувствовала, как сильно он меня ненавидит за сам факт моего существования.

– Судя по выражению твоего смазливого личика, до тебя наконец-то дошло, – хмыкнул демон. Потом совершенно неожиданно он выпрямился, подвигал плечами, разминаясь, развернул перепончатые крылья и сделал ими пару взмахов, словно бы собираясь улететь, от чего вся уже осевшая было пыль снова взметнулась в воздух.

– Проклятие… – проворчал он, словно у него что-то болело. – Ну и сколько я проторчал в этом булыжнике?

Я молчала. Даже если бы хотела что-то ему ответить, то не смогла. Из груди вырвался лишь болезненный хрип. Попыталась пошевелиться, но тело отозвалось лишь новой вспышкой боли.

– Пару минут назад ты была более разговорчива. Так в чём дело? Велиал напугал тебя до полусмерти?

Велиал… Знакомое имя. Кажется, так звали одного из королей демонов. Как же тяжело сосредоточиться из-за боли… Ещё немного – и я попросту потеряю сознание. Или вот так на самом деле выглядит смерть: мучительная агония, а потом темнота?

– О нет! – Какая-то сила подняла меня над полом, и я зависла на уровне лица демона. – Ты что, уже собралась сдохнуть? Не вздумай, милая, веселье только начинается. Как там говорила твоя сестра? «Нехорошо уходить с собственной вечеринки первой», да?

Он окинул взглядом помещение, словно ища что-то.

– Чудненько. Как хорошо, что традиции не меняются с годами. – Демон потащил меня обратно к алтарю. – Традиция – суть сердце нации, моя милая. И их надо чтить, ибо всякий род должен быть скреплён идеей.

– Папа разве не учил с едой не играть? – послышался хриплый мужской голос откуда-то справа.

Новый участник драмы заставил Велиала притормозить с расправой, едва он поравнялся с первым рядом скамеек, и повернуть голову в сторону гостя. На лавке, закинув ногу на ногу, сидел какой-то мужчина. Перед глазами плыли цветные пятна от боли и нехватки воздуха из-за сломанных рёбер, поэтому я практически не могла разглядеть лица незнакомца. Судя по голосу, он был старше демона из камня. И совершенно точно он той же природы, потому что стоило ему посмотреть в нашу сторону, как глаза его блеснули алым.

– А, братик. Я-то думал, где тебя носит. Пришёл нотации читать? – похоже, мой мучитель обрадовался новоприбывшему.

– Вообще-то скучал, но, как тебе больше нравится это называть. – Названный братом наблюдал за нами, откинувшись на лавку. – Дал тебе фору в пару часов, чтобы оценить твоё состояние после освобождения, но вижу, ты уже даже нашёл себе развлечение.

– Мудро. И как, убедился, что я не весь разум растерял? – Велиалу было достаточно одного взмаха рукой, чтобы всё, что стояло на престоле, включая библию, оставленную там проповедником, полетело на пол. Подойдя ближе, он швырнул меня на освободившееся место, положил справа меч, словно предупреждение, и вновь посмотрел на своего «брата».

– Рад, что ты не снёс мне голову в приступе слепой ярости. Этого хватит на первое время. А с ней что собираешься делать? – поинтересовался второй демон. В его голосе не было и тени сочувствия ко мне. Но я могла с уверенностью сказать, что он скорее терпеливо ждал, пока Велиал наиграется и уйдёт с ним. – Учитывай, опасно оставаться тут надолго.

– Сколько я просидел в камне? – проигнорировал вопрос Велиал, продолжая разглядывать меня в дрожащем свете церковных свечей.

– Около пятисот лет, если измерять земным временем. Плюс-минус ещё пятьдесят. Буду честен, я не засекал, потому что тебя не сразу хватились.

– Многовато… – Демон провёл ладонью по моему лицу, стирая пыль и кровь. Я судорожно вздохнула и зажмурилась. Не знаю почему, но боль начала отступать, а освободившееся для ощущений место заполонил ужас. – Итак, у меня в руках последняя из Казадор. Знаешь, пока я торчал в камне, я так рассчитывал на реванш, а сейчас смотрю на тебя, и я… разочарован, мягко говоря, даже не знаю, что и теперь делать. Заган, есть предложения? – он посмотрел на собеседника.

Второй демон открыл было рот, но Велиал, не дожидаясь его ответа, отмахнулся:

– Только без этих «убей её уже», ладно?

– Тогда выдужден буду промолчать, – пожал плечами тот.

– Собираешься сидеть тут и смотреть? Может, присоединишься? Я всё же рассчитываю на хоть какое-то веселье.

– Я пас, – покачал головой Заган. – Развлекайся, но, если можно, постарайся всё же закончить побыстрее. Поверь мне, если тебе так хочется устроить расправу над кем-нибудь, есть варианты интереснее одной полуживой девочки, которая не в состоянии защититься.

Велиал скорчил ему недовольную физиономию, будто бы передразнивая ворчание собеседника, а потом снова склонился ко мне. Горячее дыхание обожгло шею:

– А если я дарую тебе исцеление, будешь сопротивляться? Заган о тебе ещё худшего мнения, чем я.

По моему телу прокатилась волна тепла. Я чувствовала, как под кожей шевелятся сломанные кости, возвращаясь в своё нормальное положение. Тело теперь саднило, словно из-за падения на ряды лавок я заработала лишь ушибы, но никак не переломы.

И из-за этого прикосновения демона я теперь ощущала в полной мере: неожиданное прикосновение чужих губ к мочке уха заставило меня вздрогнуть и попытаться оттолкнуть мужчину от себя. Ладонь упёрлась ему в грудь. Он задумчиво перевёл взгляд с моего лица на неё:

– Оторвать её, что ли… – поинтересовался он, ни к кому конкретно не обращаясь, и, схватив мою руку, подтянул меня к своему лицу. – Тебе страшно. Я и вправду такой монстр в твоих глазах? Если нам повезёт, то, может, кто-то спустится с неба и остановит меня. Давай попробуем? Ну, не стесняйся. Кричи, моли о помощи. Твоему предку вот повезло, его шкуру спасли. А что будет с тобой?

Ужас подминал под себя остатки разума, как я ни силилась пытаться держать себя в руках, но всё же сдалась:

– Пожалуйста… – взмолилась я, балансируя на грани истерики.

– Не убедительно. Давай ещё разок. Больше чувства, чтоб даже Заган растрогался. Это сложно, но я в тебя верю.

– Я ничего вам не сделала…

Велиал склонился к моему уху и прошептал:

– Думаешь? Я нашёл тебя. Я нашёл…

Если до этого я ещё как-то пыталась сдержать эмоции, то сейчас осознание, кому принадлежал голос из моих ночных кошмаров, обрушилось на меня. Он, обрётший плоть и превосходящие, нечеловеческие силы, а вместе с этим и власть надо мной, стоял, зло усмехаясь и глядя мне в глаза. Глядя, как по моим щекам снова потекли слёзы.

– Я тоже бы плакал, если бы мог: все эти годы просидел в кромешной тьме, без воды, еды, запахов, ощущений и общения с кем-либо. В практически полной изоляции ото всех миров. Последние несколько лет я начал подумывать, какая жалость, что падшие не могут убить себя без помощи магии, но там не действуют ни силы Света, ни Тьмы. Это пустота, в которой было только одно создание – я сам. Вот думаю, если бы заклинатель знал, что допустил такую оплошность, как проникающие звуки из внешнего мира, я бы точно сошёл с ума, – он оскалился, обнажая острые клыки. Глаза не выражали ничего, кроме бесконечной злобы. – Плачь. Тебе ведь ничего больше не остаётся, кроме как лить слезы, дитя. Ни на что больше, как выяснилось, ты не способна.

– Может, хватит уже паясничать? – не выдержал Заган, глядя на сородича.

– Заган, мне иногда кажется, что у тебя других дел нет больше, кроме как трахать мне мозги. – Велиал перевёл взгляд с меня на демона, схватил меня за волосы, оттянул голову назад и демонстративно шумно вдохнул запах моей кожи. Я попыталась отстраниться, но демон снова сжал руку так, что я вскрикнула от боли. Его определённо забавляло моё бессилие, чтобы он ни говорил. – Какая ты неуёмная. Решила напоследок показать характер? Я не против. В том, чтобы брать что-то силой, тоже есть свой шарм.

Выпустив волосы, его рука скользнула вверх по моей ноге, по внутренней части бедра. Я взвизгнула и попыталась высвободиться, но снова почувствовала нестерпимую боль в груди, видимо, дёрнувшись слишком сильно: меня если и исцелили, то явно не до конца, чтобы не смогла сбежать.

– Отпусти меня, козёл! – взвыла я, и тут же мою щёку обожгла пощёчина. От такого удара я едва не улетела с престола на пол, вслед за церковной утварью, но Велиал всё ещё держал мою руку.

– С манерами проблемы, – констатировал он. – Кто же так общается-то с королём?

Он грубо схватил меня за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

– Ну смотри, разбил тебе губу. Зачем, спрашивается, уродовать столь милое личико раньше времени? – Я почувствовала, как он провёл большим пальцем по нижней губе, потом посмотрел на испачканный палец и медленно слизнул кровь. – Что же мне с тобой сделать? Последний отпрыск проклятой семьи, тебя точно не учили нас убивать? Я бы всё же хотел для тебя финала повеселее.

Я молчала. Что мне ему сказать? Признаться в том, что отец решил стать последним охотником династии?

– Непростительное упущение, – вздохнул Велиал. – Раз попробовать остаться в живых ты не хочешь, то придумать, чем тебя ещё можно унизить, придётся мне. Будь хорошей девочкой.

Демон дёрнул меня за руки и вновь повалил на алтарь, запрыгнул и навис сверху. Его дыхание скользнуло по моей груди, потом по шее. Губы едва касались кожи. Я попыталась вырваться, но он ещё сильнее сжал запястья. Коснулся губами моей щеки, потом, слегка высунув язык, скользнул им по моему уху:

– Если бы ты знала, как я тебя ненавижу… Скольких усилий мне стоит не вырвать тебе сердце голыми руками… – прошептал он. Его крылья опустились на престол, закрывая нас.

– Прекрати… – всхлипнула я, впрочем, понимая, что это вряд ли изменит его планы.

– Ваше Величество, – донёсся до меня знакомый голос.

– Да твою же ж… – чуть ли не зарычал демон, отвлекаясь от меня.

Повернув голову, я увидела тех, кого меньше всего ожидала здесь видеть: в проходе меж разбитых лавок стоял Роберт, а за его спиной маячили Яколь, Мишель и Ван.

– Приветствую и прошу простить, что отвлекаю. – Роберт опустился на колено, несмотря на грязь под ногами. – С возвращением.

Я не могла поверить собственным глазам. Если бы у меня были хоть какие-то силы, я бы наверняка их потёрла, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, вызванная болевым шоком. Но, в отличие от двух других демонов, и библиотекарь, и дети выглядели всё так же, как и в последний раз, когда мы виделись. Почему Роберт тут? Почему он кланяется этим монстрам?

– А, Асмодей! – Велиал словно бы и забыл о моём существовании, потому что перебрался через меня и спрыгнул на пол. – Милый, смотрю, ты похужал и возмудел. Почему такой болезненный вид у моего малыша?

– Плохо ест, – вместо библиотекаря ответил Заган. Наконец-то я смогла его рассмотреть: он действительно выглядел старше своего «брата» на десяток лет. Крупный, несколько грубые черты лица, хотя неприятной его внешность не назвать. Короткая бородка и двухнедельная щетина; волосы зализаны назад. Внешне он походил на уставшего от жизни человека. Мне даже померещились мешки под его глазами, хотя, скорее всего, это была игра теней. В отличие от Велиала, несколько смуглый, одет в широкую чёрную рубаху, утянутую чуть выше локтей и в поясе, в чёрные штаны, заправленные так же, как и у Велиала, в сапоги. На плечи Загана был наброшен плащ с меховым воротником, украшенный серебряными фибулами, что совсем не соответствовало погоде.

– Я же столько раз тебя просил! А если бы что-то случилось, пока я отсутствовал? – Мой мучитель сложил руки на груди и перевёл взгляд на детей. – А это кто такие?

– Тени, Ваше Величество, – коротко, но, видимо, достаточно ёмко объяснил Яколь. Они, как и Роберт, склонились перед королём. Голос ребёнка теперь звучал неожиданно недетским. От него волосы у меня на затылке встали дыбом: он звучал словно из тёмных глубин колодца. Померещилось, что стоило словам сорваться с губ Яколя, как под кожу проник липкий и холодный замогильный холод. До этого мне и так было страшно, но сейчас это было нечто совсем иное: хтоническое и необъяснимое.

– Тени? А, да, вот теперь чувствую, убедили. Завязывайте с этим, – Велиал поморщился, словно бы тоже ощутил холод, но оттряхнул руки так, словно его можно было скомкать, как паутину, и растерянно посмотрел на Загана, а потом повернулся ко мне, потому что я попыталась сползти с престола. – Заган, ты сотрудничаешь с Тенями? Куда собралась, милая?

– Обстоятельства требуют искать союзников, – объяснил демон.

– И что же такого произошло, что ты начал якшаться с падальщиками? – король пригрозил мне пальцем, и тут я поняла, что у меня попросту отнялись ноги. Тело не слушалось меня, и я беспомощно обмякла, глядя даже не на моего мучителя, а на Роберта. Тот единственный, кого я знала и кому доверяла все эти годы, продолжал преклонять колено перед демоном.

– Как минимум, ты пропал, – вставил Заган. – Напомню, на пятьсот лет.

– Собираетесь её убить? – неожиданно вмешался в их разговор Роберт, впрочем, даже не глядя в мою сторону.

– Естественно, хотя пока не решил, как именно это сделать: столько всего придумал, пока проторчал в этой долбанной темноте, что уже не знаю, с чего начать. К сожалению, в её ресурсах мы ограничены, – признался Велиал. – Заган, спровадь… этих… куда-нибудь. И отблагодари, что ли… Или о чём вы там договорились.

Заган поманил мальчиков за спиной Роберта пальцем:

– Работа выполнена, а я сдержу своё слово. Как и обещал, ваша награда. – Он достал из-за пояса небольшой кожаный мешочек и бросил детям, которые на деле ими не были. Яколь ловко поймал дар и поклонился в знак благодарности. – Будет день и будет пища, – хмуро резюмировал он, наблюдая за тем, как те крутят в пальцах колбы с чем-то чёрным внутри.

– Считаешь, они достойны твоей крови? – фыркнул Велиал. – С каких пор ты раздаёшь её направо и налево?

– Пока тебя не было, дорогой мой, очень многое изменилось. Привыкай к новой реальности, где я тесно сотрудничаю с Тенями. Надо ценить союзников, теперь они совсем редкость. Сегодня от вас уже ничего не потребуется, – Заган для пущей убедительности жестом велел тварям в детском обличии уйти. Те поклонились и растворились в воздухе.

Это казалось обманом зрения, но они действительно исчезли. Станиславский поднялся, отряхнул рукой штанину и поправил очки. Стоило тем, кого они называли Тенями, уйти, как теперь он неотрывно смотрел на меня, словно только что понял, что я нахожусь в том же помещении, что и все. И, более того, меня покалечили и собираются вот-вот убить.

– Итак, – Велиал хлопнул в ладоши. – Девчонка!

Заметив, что я снова пытаюсь отползти от него, Велиал схватил меня за волосы и с силой прижал голову к столешнице, едва не разбив нос, но, видимо, вовремя вспомнил, что во много раз сильнее человека. Его рука вновь по-хозяйски нырнула под сарафан.

– Ваше Величество, – снова подал голос библиотекарь.

– Что ещё? – мужчина уже не считал нужным прерывать свои грубые ласки.

– Я прошу вас не делать этого.

– А? – Велиал замер, а потом медленно повернулся к нему. – Асмодей, не расстраивай меня своим человеколюбием, здесь и сейчас оно неуместно. Мы оба знаем, что я имею полное право на эту девчонку, у меня нет желания пускаться в рассуждения почему.

– Я не могу и не буду просить вас о пощаде, но хочу попросить лишь о быстрой и безболезненной смерти. Надеюсь, всех моих заслуг перед вами хватит для того, чтобы вы прислушались.

Заган громко прокашлялся в кулак, переключая внимание уже начинающего злиться короля на себя:

– Честно говоря, именно ему ты обязан своим освобождением. Думаю, что если ты просто отрубишь девчонке голову – это будет лучшая благодарность своему советнику за проделанную работу. Поверь, я знаю, о чём говорю.

– Просто вот так отрубить голову? – задумчиво повторил Велиал и покосился на свой сотканный из огня меч, лежащий справа от меня. – Я… Ладно, подумаю. А теперь убирайтесь, пока я точно кому-нибудь из вас не снёс голову.

– Р-роберт… – Я протянула к нему руку. Мне не хотелось верить, что все эти годы его улыбки были лживыми, а советы он давал, лишь бы я замолчала и убралась восвояси вместе с очередной книгой. Он просто не может быть таким же… Он не чудовище. – Не бросай меня, пожалуйста…

Станиславский отступил на границу света и тени, отвёл взгляд, поклонился и обернулся чёрным туманом. Заган исчез следом. Воцарилась тишина: лишь шум непогоды и ветра, упорно стучащей веткой растущего вблизи дерева, доносился снаружи. Неожиданно шум ливня стал просто оглушающим, словно на небе кто-то открыл вентиль: будто я снова попала под летний ливень, когда играла на ферме у друзей тёти Маргарет. Мы с Анной накрылись тогда жестяным тазом, чтобы не намочить волосы. Такой же глухой, навязчивый стук водяных капель, превратившийся в грохот.

Блеснула молния, и раскат грома заставил меня вздрогнуть.

Велиал больше меня не удерживал. Когда я осмелела настолько, чтобы сесть, то не воспрепятствовал этому. Я испуганно прижимала руки к груди, глядя на того, кто собирался меня убить.

– И вот она, высшая справедливость: единственные, кто заступился за тебя передо мной, – мой советник и мой брат, хоть и сделал это на свой лад. Но факт остаётся фактом, – заговорил он и потянулся ко мне, от чего я зажмурилась, однако, вместо того, чтобы в очередной раз сделать мне больно, он почему-то погладил меня по щеке. – Можешь помолиться, я не против. Многие так делают, но буду честен: это не поможет. Я тут уже битый час, но Эдему, похоже, на тебя начхать. Не расстраивайся, они так постоянно делают, у них одна половина святых – мученики, другая – мучители.

– Вы меня… съедите? – ляпнула я и приоткрыла глаза.

На лице демона отразилась какая-то непонятная эмоция. Похоже, он не ожидал такого вопроса.

– Занятный ход мысли, но нет: может, в твоих глазах я Зверь, или как люди нас именуют, но лично я не ем человечину, есть вещи вкуснее. Да уж, – Велиал снова усмехнулся, – а ведь если так подумать, твои предки в гробу перевернутся: последняя представительница рода охотников умерла в самом расцвете сил по собственной глупости от руки падшего, которого они так упорно держали взаперти. Как ощущения быть неудачницей века?

Он ободряюще похлопал меня по щеке.

– Ну-ну, будет тебе. Ты как-то рассказывала мне про «естественный отбор», думаю, это обозначение вполне можно применить и в нашем с тобой случае. – Он помедлил и снова заговорил: – Но буду честен: смогла меня удивить. Не ожидал, что за тебя вступится кто-то из наших. Знаешь, а ведь у меня есть предложение лучше, чем просто умереть.

– Лучше умереть, – застонала я.

– Даже не выслушаешь?

– Вы наверняка опять начнёте меня… – я силилась подобрать слова, но из-за стресса ничего не смогла придумать, – лапать.

– Многое теряешь. Говорят, после падшего уже ничего не впечатляет, – хмыкнул Велиал, неожиданно садясь рядом со мной на престол. – Но дело твоё. На самом деле хотел предложить тебе сделку.

Я непонимающе заморгала, пытаясь понять, что Велиал имеет в виду. Он слишком быстро сменил поведение, из-за чего казался неуравновешенным: минут десять назад он возил меня лицом по полу и ломал рёбра, а сейчас с сочувствием предлагает какую-то…

– С-сделку? – переспросила на всякий случай: вдруг послышалось.

– Контракт, так это тоже называется, – кивнул король. – Ты, конечно, всё равно умрёшь, но зато я исполню любое твоё желание.

Из глубин памяти всплыли обрывки рассказов отца о том, что демоны могут исполнить любое желание, какое только пожелаешь. Вот только цена за это чудо была непомерно высокой.

– Я ведь не просто какое-то там порождение Геенны, каким ты меня считаешь. Я – Велиал, верховный правитель Геенны, падший серафим. И я могу помочь тебе в, скажем так, проблемке с твоим отцом.

– Мой отец умер, он разбился на машине… – Меня всё ещё трясло от страха, голос дрожал.

– Ну, дело твоё, конечно, верить мне или нет, но, понимаешь ли, не всё всегда подчиняется закону «родился-пожил-умер». Иногда можно изменять реальность под свои прихоти, и это одна из причин, почему нас так не любит Эдем – мы не готовы мириться с рамками, в которые нас пытается втиснуть Создатель. – Наверно, я очень глупо выглядела, потому демон улыбнулся. Потом заправил прядь длинных чёрных волос за острое ухо и вновь приблизился к моему лицу. – И несмотря на всё твоё оскорбительное невежество, я готов заключить с тобой сделку. Так получится, что ты не зря умрёшь. Ну что, согласна? Могу выпустить тебе кишки прямо сейчас, как меня просил Асмодей, ведь я его нежно люблю и не хочу, чтобы он плакал, а можешь сперва заключить со мной сделку, и я исполню твоё самое заветное желание.

– Чтобы мой отец… жил?

– А ещё, чтобы он смог отомстить своему убийце, – Велиал заставил меня соприкоснуться лбами. Он оказался куда горячее, чем я ожидала, словно у него был жар. Я с трудом понимала, о чём он мне говорит. Мир окончательно рассыпался на бесформенные составляющие. – Может, хватит бегать от правды, девочка? Пора взглянуть ей в глаза.

Он был прав: эти воспоминания я задвинула так далеко, как только могла. Этому поспособствовали все.

Свет фар разрезал тьму. Дождь, смахиваемый дворниками вновь и вновь, с той же силой заливал лобовое стекло.

Я сидела на заднем сидении, обняв плюшевого кита, и почти дремала. Отец молча вёл автомобиль по трассе на Кураёси. Из Канто это был путь не близкий, наверное, поэтому отец ехал с такой большой скоростью. Он не объяснял причину спешки, только попросил вести себя хорошо и пообещал дополнительный шарик мятного мороженого с шоколадным сиропом по окончанию поездки.

Отец выбрал Японию, потому что Орден не имел здесь такого влияния, как в Европе, демоны были редкостью, а технический прогресс часто переплетался с вымершими деревнями, позволяя жить одновременно с комфортом и долгое время не попадаться никому на глаза.

Он покинул Орден, стремясь защитить меня от судьбы стать такой же убийцей, как и он. Охотники если и появлялись на пороге нашего с ним дома, то только для консультаций в сложных ситуациях или в бессмысленных попытках образумить моего папу. С незапамятных времён мы были этакой собственностью Ордена из-за наших способностей. Орудием, которое давало надежду для выживания человечества, и мы же были главными целями Геенны.

Мимо то и дело проносились выхваченные светом из темноты дорожные знаки, ограждения, деревья, кусты и кустарники. Очень редко проезжали машины, и те – все фуры. Видно, по ночам ездят одни дальнобойщики.

– Нозоми, – отец, не оборачиваясь, поправил одеяло, в которое я была завёрнута, – не холодно?

– Нет, – я зевнула и уткнулась носом в игрушку.

Машина подпрыгнула на кочке, из-за чего на мгновение ушла влево, однако отец быстро её выровнял.

– Если что-то беспокоит, сразу говори, – коротко посмотрел он на меня.

Красные глаза. Отец совершенно точно сильно нервничает, хотя, кроме них, ничего этого не выдаёт.

Неожиданно под колеса метнулось что-то чёрное. Удар был такой силы, что автомобиль закрутило на мокрой дороге, а лобовое стекло вмиг покрылось трещинами.

Отец несколько секунд смотрел в пустоту, явно не понимая, что произошло и как на это стоит реагировать. Потом опомнился и резко обернулся. Кит выпал из моих рук, но ремень безопасности не дал мне улететь вслед за игрушкой. Отец дотронулся до меня, спросив, всё ли со мной в порядке. Его голос дрожал. Со лба стекала струйка крови – порезало осколком стекла, или он рассёк лицо, ударившись об руль.

– Что это было? – Распахнув глаза, я в ужасе таращилась на лобовое стекло. Дождевая вода вперемешку с чем-то густым и тёмным заполнила разломы.

Паутина чёрной жижи.

– Какое-то животное. Я не успел разглядеть.

– Оно… умерло?

– Не знаю.

Отец отстегнул ремень и открыл дверь. Шум дождя усилился. Капли яростно барабанили по металлу и асфальту.

Справа и слева был лишь сумеречный лес. Ветер то и дело шелестел листьями, и эти звуки напоминали чей-то недобрый шёпот, как в мрачных сказках, где злые феи убеждают детей уйти за ними в глубины чащи, чтобы никогда не вернуться домой.

Отец вышел и, пошатываясь, пошёл к чему-то, лежащему позади машины.

– Пап? – я опустила стекло и выглянула.

– Не выходи! – крикнул отец из-за плеча и склонился над нечто. – Чёрт…

Молния разрезала небо и осветила собой дорогу. На отца в упор смотрел кроваво-красными глазами лев. Два огромных складчатых крыла распахнулись за его спиной. Животное зарычало и медленно встало.

Глаза в темноте светились, как два уголька. Оно открыло пасть и выплюнуло порцию слюны, которая тут же загорелась на мокром асфальте.

Отец сорвал с шеи амулет, который всегда носил, и, пятясь, начал нараспев читать какой-то текст на латыни.

– Папа? Что это такое?! – Я всё же вышла из машины, но, завидев чудовище, от страха уже не могла сдвинуться с места.

Тварь оскалилась и приготовилась к прыжку.

– Нозоми!

Отец оказался на мгновение быстрее и успел прикрыть меня от удара лапы, сунув мне в руки амулет. В тот же миг когти вспороли ему живот. Лев схватил моего папу за горло и с невероятной лёгкостью перекинул через машину. Треск костей, звук разрываемой плоти.

Тварь не пыталась его сожрать. Она его уничтожала…

– Да. Я могу воскресить его, если ты хочешь, – Велиал терпеливо наблюдал за моей реакцией: я сидела, схватившись за голову, борясь с тошнотой и новым приступом ужаса. Чувства обострились настолько, что теперь казалось, что я снова оказалась на той проклятой дороге. – Ты и он снова будете вместе. Разве это не твоё истинное желание?

– Нельзя воскресить мёртвых. – В тенях поломанных лавок мне мерещилось растерзанное тело отца.

– Я уже сказал, мне это под силу.

– И зачем вам такой опасный противник в живых?

Мой отец не будет таким беспомощным, как я.

– Скажем, так уж получилось, что у тебя есть кое-что нужное мне. Я не люблю разбрасываться ресурсами. Поэтому за чудо, такое сложное и в обычной ситуации правда нереальное, тебе придётся дать мне кое-что взамен.

– Душу, – прошептала я, понимая, к чему он клонит.

Король снисходительно кивнул:

– Именно. Люди всё равно не умеют пользоваться энергией, заключённой в ней, так что формально ты ничего не теряешь от этой сделки.

Меня захлестнули воспоминания, и перед глазами поплыло. Отец может вернуться! Единственный, кто может противостоять Геенне едва ли не на равных. Он вернётся и отомстит своему убийце, той твари, чем бы она ни была.

– О, вижу, тебе моё предложение пришлось по вкусу. Аж глазки покраснели.

Я спохватилась и попыталась вернуть себе свой человеческий цвет глаз. Нечего ему знать, что я с трудом могу это контролировать. Тем не менее, неожиданно для себя поняла, что сейчас для Велиала я более интересна как носитель души, которую можно поглотить, нежели объект мщения роду Казадор. Живой мне не выбраться в любом случае, а так… Станиславский, кем бы он ни был, библиотекарем или одним из этих чудовищ, подарил мне возможность не умереть бессмысленно, за что я ему была в некоторой степени благодарна.

– Какие условия? – выпалила я.

– По правилам, так как люди слабее, условия ставишь ты, я же имею полное право торговаться, – король почесал затылок, словно играл деревенского простака. – Предлагаю поступить следующим образом, чтобы ускорить весь процесс: ты отдаёшь мне свою душу, а я воскрешаю твоего отца.

– Я согласна, только… Ай! – стоило мне сказать это, как Велиал схватил мою ладонь и ногтем, словно бритвой, порезал палец, нанеся такую же рану себе, и соединил наши руки, соприкасаясь каплями крови. Ладони окутало тёмное, едва заметное облачко, которое растворилось через мгновение.

– Контракт заключён. Я, Велиал, падший серафим, исполню твоё желание: воскрешу отца в обмен на твою бессмертную душу! – Король просиял, словно только что выиграл джек-пот в несколько миллионов долларов.

Я растерянно разглядывала пальцы. На месте пореза красовалось крошечное чёрное пятно в виде узкой полоски тумана, похожей на кольцо, которое с трудом удавалось рассмотреть в темноте. Но, видимо, из-за демонической примеси в моей крови эта метка выглядела не просто едва заметной грязной кляксой: неосознанно ощущалось, что это – нечто связанное с их, демоническим, миром.

– Отлично, управились так быстро. Мы с тобой большие молодцы, Казадор, – Велиал потёр руки. – Но, если честно, после вынужденной отлучки из миров я очень голоден, и я хочу сейчас перекусить, а то дела совсем не ладятся.

Говоря это, он проворно повалил меня спиной на алтарь, но на этот раз куда аккуратнее, даже, можно сказать, с нежностью, но не как если бы я была его возлюбленной, каких описывают в романах про невест демонов. Это была нежность, с какой обычно изголодавшиеся смотрят на лакомый кусок стейка на тарелке.

– Что вы делаете?! – мои глаза в ужасе распахнулись, потому что до меня запоздало начало доходить, что происходит: до последнего где-то в глубине я надеялась, что переживу эту ночь, каждый раз задвигая мысль о смерти чуть дальше, а теперь она буквально сжимала мою руку и смотрела на меня сверху вниз.

– Помогаю тебе выполнить твою часть сделки, потому что ты зажата, словно у нас с тобой тут намечается секс, а не поглощение души, – пожал плечами король, как будто с таким он сталкивался регулярно. – Перестань уже трястись. Тебе несказанно повезло: я не потащил тебя за собой в глубины Ада, чтобы терзать тело и душу. Если неудобно, примостись уж как-нибудь. – Он продолжал висеть надо мной, расслабленно улыбаясь. – Вот, уже неплохо ладим.

Я замерла. Страх всё ещё сковывал меня, и сердце колотилось как сумасшедшее, словно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ты прямо смесь перепуганного кролика и прародительницы вашего чудного рода.

– Вы её знали? – Как ни странно, его поведение начало меня успокаивать, и я постепенно впадала в дремоту, растворяясь в жаре его тела. Наверно, это какая-то демоническая магия. Что-то вроде притупления бдительности у жертвы, этакий медленно действующий яд.

– Встречались когда-то давно. Тогда Набериус и познакомился с ней: мы попали в переделку и замёрзли. Элиза предложила укрыться у её родственников. Я бы, наверно, мог назвать её доброй. Набериус принял истинный облик, чтобы отпугнуть её, но она не испугалась и сказала, что все равны перед Богом. Видимо, его это тронуло, кто ж такое в здравом уме скажет падшему. В конце концов, он постоянно сбегал к ней сюда. Я не понимаю, как можно любить смертных, даже… добрых. Вы же немощны, хрупки и никчёмны. В каком месте мы равны? – Велиал на мгновение задумался, словно случайно погрузился в воспоминания о тех моментах жизни. – Отлично, ты наконец-то успокоилась.

Я молча покачала головой и утёрла остатки слёз рукой.

– Ты прав, хватит мне уже позориться. Перед отцом будет стыдно, что я так спасовала перед тобой.

– Если бы не спасовала, я бы очень расстроился и принял за личное оскорбление, – Король расплылся в улыбке, но было бы сложно назвать её злой. Похоже, что моё поведение его правда забавляло, хотя это больше походило на потеху ребенка над попытками мухи с оборванными крылышками спастись. – Ладно, предлагаю не затягивать. И не волнуйся, я буду предельно деликатен.

Он нежно дотронулся до лица ладонью, но я всё равно вздрогнула. Сейчас я умру… Вот-вот закончится моя жизнь. Что будет дальше? Моё тело будет шататься по миру как зомби, а я? Та, что сейчас чувствует всё это и мыслит, что будет со мной? Каково это – съесть «душу»?

– Ну-ну… – Велиал наклонился к моему лицу так, что наши лбы соприкоснулись. – Не надо опять плакать. Я же говорю, проще относись. Я только заберу у тебя то, что тебе не нужно, в обмен на твоё желание. Всё равно вы ими пользоваться не умеете. У меня от душ, которые вот так вот вытянуты из комка нервов, несварение.

Я закрыла глаза и протяжно выдохнула, показывая, что уже готова ко всему.

– Сладких снов, – и он поцеловал меня в губы. От неожиданности я вцепилась ему в руку и попыталась отстраниться, но не смогла. Поцелуй был каким-то странным: с одной стороны, несмотря на всё происходящее сейчас, он мне почти понравился, как бы безумно это ни звучало, а с другой…

Велиал запустил руку мне в волосы и прижался к губам ещё сильнее. Горячий. И вдруг меня накрыло ощущение холода, могильного холода. В глазах потемнело. Я резко погрузилась во тьму, словно кто-то дёрнул в моём сознании рубильник, выключая все чувства, хотя показалось, что даже это «выключение» прошло не мгновенно: оно затухало, пусть и быстро, но я совершенно точно поняла, когда моё сердце остановилось.

Мобильник настойчиво сигнализировал где-то в районе письменного стола. Судя по звуку, сработало напоминание. Чертыхнувшись, я вслепую потянула к нему руку, но на полу не нащупала, да и на деле он оказался куда дальше, чтобы из этого отчаянного желания вернуть тишину вышло что-то толковое. После пятого повтора задорной и оттого раздражающей мелодии пришлось сделать над собой усилие, и я буквально на четвереньках, добравшись в другой конец комнаты, обнаружила его в обрывках того, что ещё вчера было моим сарафаном. Не особо вчитываясь в запись, которая отображалась на экране, я смахнула уведомление и растянулась на прохладном полу.

Никак не получалось вспомнить, как после вечеринки я оказалась в своей комнате. Устало потёрла глаза и уставилась в потолок. Голова раскалывалась, и в груди поселилось некоторое недомогание, словно за твердью рёбер не хватало пары органов. Стоило мысленно прощупать тело на какие-то ненормальные ощущения, будь то ушибы или что-то в таком духе, как чувство пустоты обратилось пугающим вакуумом, который, как черная дыра, был готов поглотить всё вокруг, и только лишь моё тело спасает мир от этой участи. На всякий случай я осторожно ощупала грудную клетку, но ничего странного не обнаружила: вроде бы всё, что там должно быть, на месте, ничего не сломано.

Чего не скажешь о моей одежде: судя по её виду, судьба уронила меня в придорожные лужи как минимум пару раз и успела протащить по всем пыльным углам школы. Как я ни пыталась, память оставалась глуха, и припомнить, был ли на празднике алкоголь, никак не получалось. Нужно было срочно разобраться в том, что вчера произошло. Маргарет будет не в восторге от того, что я умудрилась каким-то непостижимым способом довести себя до такого состояния, и не дай бог кто-то решит, что выложить видео с моим участием в школьный чат будет просто отличной идеей. Клятвенно заявляю, что если вчера по какой-то причине я первый раз в жизни попробовала алкоголь, то впредь клянусь себе его больше не употреблять. Ни капли. Никогда.

Тело отзывалось муторной слабостью на любую попытку принять хотя бы подобие вертикального положения. Голову и грудь словно сдавили невидимые тиски, и стало тяжело дышать, как только я прислонилась спиной к спинке кресла. Я застонала, и меня повело в сторону, но получилось не упасть. Теперь перед глазами прыгали цветные пятна. Если это от алкоголя, то он был совершенно дрянным. Как меня вообще угораздило так влипнуть? Не помню, чтобы у кого-то из моих знакомых бывало такое после гулянок…

Оставалось только радоваться тому, что каникулы ещё не закончились: не представляю, как бы у меня получилось добраться до своей парты и отсидеть там все положенные по расписанию уроки, а может, даже дополнительные занятия.

С трудом я всё же поднялась на ноги и силком заставила своё многострадальное тело добраться до ванной. В зеркале, стоило мне наконец сфокусировать взгляд и внимание на отражении, вид оказался ещё хуже, чем я думала: непонятные синяки и, ко всему прочему, неожиданно разбитая губа, словно я умудрилась с кем-то подраться. Надо срочно придумать объяснение для всех, кто спросит, что случилось. Хотя бы до момента, пока правда не всплывет сама собой. К счастью, всё, кроме лица, можно спрятать под одеждой, наверное, можно отвечать, что я поскользнулась на мокром полу. Это если меня найдут раньше тренировки, а если нет, то пусть это будет спортивной травмой.

Такая легенда меня вполне устраивала, поэтому, когда с осмотром и чисткой зубов было покончено, я просто включила воду и прямо в нижнем белье залезла под горячий душ, сев на дно и откинувшись спиной на холодный кафель. Думать о чём-то было тяжело, поэтому я бросила попытки, всеми оставшимися силами пытаясь обрести внутреннее равновесие.

Я понимала, что рано или поздно мне придётся покинуть это относительно спокойное и уютное убежище, и не потому, что Анна, конечно же, придёт узнать, как у меня дела, а хотя бы чтобы поискать у Маргарет какие-нибудь лекарства или просто банку пикулей, чтобы прийти в чувство. Момент настал достаточно скоро: Анна появилась на пороге ванной, уставившись на меня с таким видом, словно я не под потоком воды сидела, а разделывала чей-то труп, чтобы спрятать следы преступления.

– Ты чего? – спросила она, видимо, не зная, как реагировать на это зрелище.

– Что? – мой голос прозвучал неожиданно сипло.

Анна осторожно подошла ближе и присела на корточки, опасаясь то ли намокнуть, то ли прикоснуться ко мне. Из-за головной боли до меня не сразу дошло, что мой видок вполне располагает к подобной реакции.

– Что с тобой случилось? – Анна наконец оправилась от первого шока и указала пальцем на один из синяков, а потом на разбитую губу. – Ты что, подралась с кем-то? Это Рой, да?

– Нет вроде. Они только выглядят стрёмно, на самом деле не болят.

И это было правдой: даже когда на ссадину попала вода, я ничего не почувствовала, как будто её уже обработали обезболивающим. Или же голова болела настолько сильно, что я просто не чувствовала ничего иного: все ощущения тела сократились до пульсирующей головной боли и пустоты в груди.

– Ну, то есть… Ан, у меня такое чувство, что я вчера где-то успела хлебнуть чего-то не того… – пробормотала я, потому что сестра была единственной, кому можно было доверить подобную проблему, не боясь, что её раздуют до невероятных размеров с последующим публичным разбирательством и порицанием виноватых, как это любят делать старшие. – И, вероятно, я где-то потом навернулась. Но я ничего не помню.

– Дыхни, – просит сестра, но почти сразу мотает головой. – Если ты и пила, то совсем немного. Нозоми, а… ты… Кто с тобой был? Если это парень, вы не… – Анна закусила губу и многозначительно промолчала.

Мысль о том, что меня могли накачать алкоголем или чем-то ещё и изнасиловать, даже не приходила мне в голову. Я прислушалась к себе. Не знаю, что я должна была там «услышать», но изнасилование, думаю, ощущается как-то не так.

– Я ничего не помню, но там… ничего не болит, – честно сказала я, пожимая плечами. – Наверно, недосып наложился на бутылку пива или что-то такое, и вышло то, что вышло. Ну, если ты не кричишь с порога, вероятно, ничего такого ужасного в чатах ещё не появилось.

У Анны были ключи от моей комнаты. По-хорошему, правильно сказать, что это наша комната, но Ан отказывалась жить в общежитии по ряду личных причин, предпочитая каждое утро приезжать на машине из родительского дома с тех самых пор, как сдала на права. Те редкие случаи, когда ей приходилось оставаться в школе на ночь, она проводила у Маргарет, которая и вовсе частенько забывала, что такое сон, засиживаясь в кабинете до самого утра. Видимо, боясь заразиться от мамы и Станиславского трудоголизмом, Ан сделала всё, чтобы при первой же возможности сбегать подальше: сдала свою кровать коменданту, посетовав, что та якобы невыносимо скрипучая, а за новой не пришла. В итоге всё как-то забылось, и теперь я живу одна.

– Если появится, я этого ублюдка сначала придушу голыми руками, а потом засужу, – пообещала сестра, протягивая мне руку и помогая подняться. – Посмотрю видео с камер, всё равно этим сегодня будем заниматься с полицией.

Под ложечкой у меня как-то нехорошо засосало:

– Полицией?

– Да я ж чего пришла: вчера какие-то уроды разнесли всё внутри церкви, прикинь, – возмутилась сестра и, пока я обтиралась полотенцем, сунула мне под нос телефон с видео, снятым, по всей видимости, охранником. – Я бы подумала, что это твоих рук дело, учитывая твой видок и… всё остальное, но одна ты явно на такое не способна, тут совершенно точно поработала целая банда, потому что даже одному взрослому мужику было бы сложно. Ты точно ничего не помнишь?

– Мне очень льстит твоя мысль о том, что я могу быть церковным вандалом. Правда, – едко отозвалась я, собирая мокрые волосы в хвост и скрепляя их крабиком.

– Вот и я о том же, – Анна вернулась со мной в комнату и уселась на кровать, стараясь не пялиться на валяющийся на полу сарафан. – Но, может, это как-то связано? Может, тебя напоили те же утырки, что потом устроили дебош? В школе сейчас не так много людей, мне кажется, это пришлые. Раз так, то возможности для исков у нас просто волшебные. В том числе и для охранной организации.

– Не пытайся обогатиться на моём фантомном пьяном сексе с таинственным незнакомцем. – Я достала из шкафа толстовку и спешно натянула её, скрывая синяки от посторонних глаз. – Вдруг он чертовски хорош собой, и ты лишишь меня единственного шанса на счастье?

– Я сомневаюсь, что Станиславский на такое способен, – расхохоталась сестрица. – Хотя это достаточно распространённый штамп, когда тихоня оказывается настоящим зверем в постели. Мне определённо нравится.

– Исключительно в твоих фантазиях, – огрызнулась я и показала ей язык.

Анна обречённо вздохнула и откинулась на подушки:

– Ну вот, уже помечтать нельзя. Кто ж виноват, что мне больше никто на ум, кроме нашего библиотекаря, не приходит? Ты только с ним и общаешься.

– Ан, мы друзья, – напомнила я на всякий случай, чтобы сестра слишком не расходилась, присаживаясь рядом. – Ты, конечно, можешь фантазировать о чем захочешь, у нас нет статьи за мыслепреступление, но, пожалуйста, воздержись от написания фанфиков!

– Тебе пару лет осталось тут учиться, потом уже можно будет. Знаешь, штамп «учитель и ученица» тоже ничего так…

– Ан!

– Ладно, – смиренно согласилась сестра. – Окей, давай я пока что буду считать, что это дело рук Роя. Из всех, кого я знаю, только у него так скачет отношение к тебе. Вполне в его духе залиться пивом, а потом идти что-то громить. Просто эти два события настолько необычные, что мне кажется, что замешены в них одни и те же люди.

– Малкен громил церковь непосредственно моим бренным телом, и в таком случае я слишком хорошо сохранилась. Я смотрю, тебя прям это всё захватило с головой. Не думала поступать на юридический? Из тебя получился бы неплохой детектив.

– У меня нет подходящего плаща, чтобы ходить с поднятым воротником, и шляпы. Да и без сигареты буду смотреться как-то не очень загадочно… Но очки тёмные есть, уже половина дела. Так что я подумаю.

Я вымученно улыбнулась. На что-то большее сил у меня не было.

После того как стало понятно, что идти куда-то далеко за завтраком желания нет, да и я неспособна, мы с Ан решили устроить набег на холодильник Маргарет, и, к лично моему великому сожалению, Маргарет оказалась у себя.

Учительское общежитие было соединено со зданием, отданным под проживание учащихся, и, несмотря на то, что учителей было меньше, чем школьников, оно было такого же размера. Единственное, что отличало его от ученического, – планировка комнат. Преподавателям сделали полноценные небольшие квартиры, состоящие из гостиной, кухни, спальни и ванной комнаты, где, в отличие от душевых кабинок, которыми довольствовались школьники, были установлены полноценные ванны. По этой причине никто из преподавательского состава, проживавшего при школе, не отлучался надолго, и количество учителей всегда было ровно такое, чтобы не начался хаос, реши подростки разгуляться. В какой-то степени меня устраивало такое соседство, ведь так у меня был доступ к холодильнику и плите. Другое дело, что Маргарет редко когда что-то готовила, питаясь по большей части «на бегу» или в буфете.

– О, я уже собиралась звать вас обедать, – обрадовалась она, когда мы появились на пороге, сгружая на стол из духовки мясной пирог с румяной корочкой.

– Ммм, это же твой фирменный разогрев бабушкиного пирога! – восхитилась Анна, в ту же секунду оказываясь рядом.

– Очень смешно.

Маргарет не обижалась на подобного рода подколы со стороны дочери: эту часть несостоятельности её как родителя мы давно отрефлексировали. Голодными мы не оставались – и на том спасибо.

– Ой, – она уставилась на меня, завидев ссадину на лице. – Нозоми, что случилось?

– Она поскользнулась в ванной, – ответила за меня Ан, от чего я даже растерялась: моя легенда настолько банальна, что даже не пришлось посвящать в неё сестру, та и сама догадалась. – Капец, конечно, хорошо хоть не убилась, – Ан с наигранным укором посмотрела на меня, и я снова показала ей язык.

– Ничего не болит? Температуры нет? – Маргарет подошла ближе, но, к счастью, трогать не спешила. – Может, тебя к хирургу записать? Знаешь, иногда переломы не сразу ощущаются из-за выброса адреналина, лучше перестраховаться, раз ты ещё и головой ударилась. Не мутит?

– Всё норм, – соврала я и выскользнула у неё из-под руки, направившись прямиком к шкафчику, где хранились лекарства.

Голова не то чтобы перестала болеть, но чувствовала я себя всё ещё паршиво, поэтому, вытряхнув из жёлтой банки таблетку обезболивающего, я не стала соблюдать инструкцию «после еды», сразу запив её водой. Тётя на это ничего не сказала.

Так вот что это! Я, наконец, вспомнила, как ощущается сотрясение: головная боль, головокружение и тошнота. То есть я вчера действительно где-то прилично упала.

– А что с церковью? – сменила тему я, пока тётя опять не начала крутиться вокруг меня, проявляя чрезмерную заботу. Органы опеки, конечно, иногда маячат на горизонте, исключительно для галочки в своих отчётах, но, если им вдруг что-то не понравится, крови они попортят знатно.

– Шериф уже разбирается, – Маргарет вздохнула так тяжело, что было понятно – что-то не так.

– И? – надавила я.

– У нас нет записи с видеокамер. Как оказалось, со вчерашнего вечера в школе не ведётся видеонаблюдение. Что-то с проводкой. Чертовщина какая-то.

Тётя начала расставлять столовые приборы: такой семейный обед был редким случаем, когда она откладывала все рабочие дела. Видимо, и в этот раз попросила держать её в курсе, пообещав, что подойдёт сразу, как в этом возникнет необходимость, оставив кого-то из своих заместителей и охранную фирму, которая не доглядела.

Анна аж заёрзала на стуле, но Маргарет восприняла это как негодование из-за предстоящих разбирательств со страховыми и трат на ремонт. На деле Ан переживала, что мы не узнаем, с кем я так убийственно вчера затусила. Я же молилась, что моих отпечатков пальцев не найдут, где не надо.

– Может, эти же вандалы и навернули нам камеры, – предположила я, чтобы как-то разбить повисшую тишину.

Маргарет пожала плечами:

– Не исключаю, но мне от этого грустно. Не то чтобы мне прям нужен был этот приход, но всё же мы за него отвечаем. Теперь мало того, что нам светит делегация из следователей и полиции, страховщиков, репортёров и прочего сброда, так ещё и ремонтников звать, чтобы привести всё в должный вид. И это накануне учебного года.

Она была права: такая толпа посторонних на относительно закрытой территории – всегда риск и бардак, пусть даже это представители власти и муниципалитета. Учащимся неприметного станет интересно, что происходит, они придумают сотню совершенно идиотских и безумных историй и начнут на спор в полночь бегать туда посмотреть на призраков или ещё кого. Очень повезёт, если в процессе никто не убьётся.

Пирог оказался, как всегда, потрясающим. Лаура умела и любила готовить, никогда не позволяя себе расслабиться: если что-то выходило недостаточно хорошим на её вкус, пусть даже остальные считали это шедевром, творение отправлялось в помойку, а бабуля Лаура начинала процесс заново. И даже тот факт, что меня она не особо жалует, не был поводом выдать своей дочери выпечку паршивого качества. Мне оставалось только время от времени тихо радоваться её правилам, уплетая гостинец.

Хотя в этот раз по понятной причине кусок не лез в горло, я с трудом заставила себя дожевать всё то, что было у меня в тарелке, боясь, что если неосторожно поверну голову, то всё это вполне может очутиться на полу. Поэтому при первой же возможности, когда тётя с Ан обсудили всё, что только можно из важного, и стали просто тянуть время из вежливости, я отправилась загружать посудомоечную машину, смахивая крошки в раковину, чтобы с чистой совестью сбежать к себе в надежде если не отоспаться, то хоть отлежаться.

Относительное благополучие длилось недолго. Я растерянно подняла левую руку, глядя на какое-то непонятное, словно пеплом нарисованное пятно на безымянном пальце, которое при внимательном рассмотрении походило на нитку тёмного тумана. Она неведомым образом оставалась на месте даже после того, как я, моргнув несколько раз, тряхнула поочерёдно головой и рукой. Затем я рискнула потереть его, но туманное кольцо никуда не делось.

– Да твою ж… – пробормотала я, уставившись на свою ладонь, а после сунула её под струю воды, раздражённо намылив руку средством для мытья посуды.

Может, у меня поехала крыша? Или алкоголь был некачественный?

Или…

Я бросила взгляд на своё кривое отражение в хромированной панели кофемашины, стоящей рядом, опасаясь, что моя догадка может оказаться верной. Я вижу это пятно только потому, что оно создано магией демонов.

Пол едва не уплыл у меня из-под ног, я схватилась обеими руками за столешницу, в ужасе осознавая, что произошло вчера. Стоило подобрать нужный ключик, словно вход в волшебную пещеру из сказок, память распахнулась, одаривая меня кошмарами: Велиал на свободе, и вчера он меня убил.

Тогда почему я всё ещё жива? Или нет? Это вполне может быть бесконечная агония умирающего мозга, как любят показывать в фильмах, а может быть, это вообще такой извращённый мир мёртвых?

За всеми этими мыслями я упустила момент, когда в дверь постучались, и Маргарет пошла открывать. Какое-то время я даже не понимала, кто пришёл, будучи слишком поглощённой собственными мыслями.

– Нет, проблема в том, что кто-то ошибся с центами в смете, вот, я сверил всё с прошлогодними отчётами. Некоторые контракты мы не перезаключали, потому что они всё ещё действительны, значит, цена на закупку не должна меняться. Мисс, вам надо быть внимательнее, – услышала я голос Станиславского.

– А у меня вообще каникулы, – отозвалась на замечание Анна, не отвлекаясь от телефона и даже не думая пойти поздороваться с гостем. – Какие могут быть претензии к отдыхающей школьнице?

– Ваша правда, – согласился с ней библиотекарь. – Воспринимайте это просто как совет на будущее. Если договор заключали не в текущем году, мы не прикрепляем его к сметам, надо поднимать прошлый год. К счастью, сейчас у нас всё хранится в электронном виде, так что никуда идти не надо.

– Роберт, останетесь на пирог? Лаура передала в честь дня рождения Нозоми. С мясом.

– Спасибо, но вынужден отказаться. Мне уже нужно ехать, я перед отъездом просто занёс… – в тот момент, когда Станиславский наконец появился на кухне, держа в руках папку с документами. Он осёкся и замер, глядя на меня с таким видом, словно увидел ожившего мертвеца.

А я в ужасе смотрела на него, осознавая, кто он такой на самом деле. И выражение лица демона было прямым подтверждением тому, что всё, что я вспомнила, не плод моего больного воображения.