– Ава! Проспишь! – взволнованный голос Джил сопровождал настойчивые потряхивания моего несчастного тела.
– Я не пойду завтракать, – промычала в подушку, не открывая глаз.
Не то чтобы это была какая-то акция протеста. Просто в последние дни совсем аппетита не было. А даже если он вдруг появлялся, тот тут же исчезал, стоило заметить в трапезном зале фигуру Бехтерева, вальяжно занимавшую ректорское место.
Родители отправились в Бретан-Глоу до конца каникул. Отец коротко объяснил Арту, что маме нужен отдых, и мы с ним согласились, пообещав «прикрывать тылы». Я взяла на себя заповедную зону и теплицы, Арт организовывал охрану, пока господин Макферсон приходил в себя.
Джил вызвалась помочь своим родителям на фермерских плантациях: даже среди зимы они обеспечивали наших животных свежим кормом. Софи отправилась с деканом Освортом в Китай на короткий семинар, посвященный самоконтролю магов-полукровок. Эйр изредка строчил мне теле-маго-граммы из Эстер-Хазской лечебницы…
Словом, ловить в трапезном зале мне было нечего. И некого. Так что я начала истончаться и грозилась вскоре стать такой же прозрачной, как бездельник Родж.
Лондонский тролль в Академии тоже не появлялся. Но из папиного заявления в зале магтрибунала я поняла, что он остается преподавать. А значит, рано или поздно нам придется столкнуться нос к носу. И я не планировала отворачиваться и делать вид, что мы незнакомы.
Зато еще до возвращения учеников с длинных зимних каникул к нам пожаловал Вяземский со свитой неравнодушных. Под видом очистки порозовевшего уличного озера от паразитов они закрыли кусок территории защитным куполом. Вход внутрь запретили всем, кроме рабочих и членов Большого Совета.
Мы с Артом целыми днями прохаживались вдоль теплиц, косо поглядывая на шатер без окон и дверей, нахально сверкающий в бледных лучах зимнего солнца. Что этот старый кощей-«опекун» задумал?
– Поднимайся, Ав, – смущенно пробормотала Софи с другой стороны меня. – Какой уж там завтрак. Занятие через пятнадцать минут…
Занятие? Разве эти глупые, скучные, серые каникулы не бесконечны?
– Какое? – прохрипела, облизывая пересохшие губы.
В горле щекотно першило, словно я перед сном съела маминого ламбикура. Вместе с перьями.
– Первым идет сдвоенное «Противостояние» с магистром Салливаном, потом «Контроль именного жезла» и «Древние чары». В конце «Волшебные травы» в пятой теплице – их передали дриаде. И «Снадобья» с госпожой Пруэтт.
– Травы и зелья разделили, – пояснила Софи. – Ну… ты знаешь, почему. Временно, конечно.
– Угу. Временно, – повторила, безуспешно пытаясь вспомнить какое-нибудь изощренное ругательство из арсенала демонов и троллей.
Я поднялась в постели, поправила черную воронку на голове, в которой можно было поселить семейство ламбикуров. С опаской покосилась в зеркало и тут же отвела взгляд. Пятнадцать минут до занятия? Тролль меня укуси!
Ладно, Салливан имел счастье наблюдать меня и в худшем виде. Даст Судьба, не сбежит в первый же учебный день из Академии.
***
В зал для магической практики входила настороженно. У меня не было возможности разобраться с новым даром, который еще не факт, что раскрылся. Я не рискнула признаться в нем Арту и Фридриху, и теперь беспокоилась.
Вдруг я прямо посреди занятия что-то внушу Салливану, и он вместо учебной атаки набросится на меня с поцелуями? Вот неловко-то будет! И для репутации тролля – сомнительный бонус. Опять ворчать будет, что на голову ему свалилась и к поцелуям принудила!
А я, между тем, за все каникулы ничего не взорвала и никому экспериментально-творческой эпиляции не устроила. Сокровище, как есть, сокровище! Приз в судьбоносной лотерее. Куда только счастливый обладатель спрятался?
– Входите, мисс Карпова, не стойте в проходе, – неприятно удивил до тошноты знакомый голос Бехтерева. Который, видно, кабинеты с непривычки перепутал. – Удручает, что вы с подругами так безответственно отнеслись к расписанию. И опоздали на мое занятие на целых две минуты.
Джил взволнованно глянула на часы и тихонько выругалась. Никогда за ней таких слов не замечала. Похоже, чистый морозный воздух фермерских плантаций пошел леди Кавендиш на пользу.
– Но, так и быть, на первый раз обойдемся без трудовых наказаний, – скользкий гад почесал жезлом свой орлиный нос. – Если все трое немедленно принесут извинения.
– Простите за опоздание, сэр, – нехотя прошептала Софи.
– Мы спутали расписание, – косясь в окно, холодно пояснила Джил.
– Карпова, вас ждем, – Бехтерев нетерпеливо постучал по пустому запястью, намекая, что «часики тикают».
– Я не буду приносить вам извинения, сэр, – пробормотала с неприязнью.
Отчего-то вспомнилось, как он среди ночи бродил по коридорам, что-то вынюхивая. И как в озеро гадость подсыпал. И как на приветственном балу меня за руку схватил, пытаясь принудить к танцу…
Павлин. Как есть павлин. Самодовольный, противный и сейчас упивающийся незаслуженной властью. Где мой шурхов тролль со своими бесконечными занудными нотациями?!
– Думаете, вас, княжна Карповская, наказание обойдет стороной? – он подмигнул, и к горлу подступила горькая желчь. Надо было все же позавтракать.
Микаэлла стояла прямо за его спиной и, не стесняясь, перешептывалась с Анджелой Девенпорт. Весь ее сияющий довольством вид так и кричал: «Что, Карпова, теперь мой папа ректор?».
– Не думаю, сэр. Наказывайте, – кивнула, торопливо входя в зал и занимая привычное место у стены рядом с Эрикой. – Но я опоздала не на ваше занятие. «Противостояние» ведет магистр Салливан. Ему меня и…
«Шлепать».
– Сегодня занятие веду я, – Бехтерев потер пальцем сальные губы и неприятно скривился. – А что будет завтра, мисс Карпова, одной Судьбе известно… Так что жду вас вечером, дорогуша. Посмотрим, какую работу я смогу вам поручить.
Сердце заколотилось в виски. Он не пришел! Салливан закопался по уши в своих откормленных тролльих тараканах, проигнорировал начало учебы и попросту не явился в Академию!
Может, и вовсе забыл, что он где-то преподавателем числится. А тут без него, между прочим, несправедливо обвиненные ученики страдают.
Или и впрямь Ублиум Мортиса переел, не рассчитав дозу? Так, выходит, его срочно лечить надо. Всеми подручными методами…
***
По коридору, расцвеченному световыми шарами, я продвигалась неохотно. Впервые за дверью ректорского кабинета меня ждало что-то незнакомое. И крайне неприятное.
Папа, конечно, тоже не скупился на трудовые наказания. И зеленой слизью, расползающейся во все стороны, меня давно не напугать. Но чутье, обитающее в лучшей половине меня, подсказывало, что Бехтерев придумает что-то эксклюзивное. И это «что-то» мне не понравится.
– Явилась? Славно, славно, – пробормотал отец Микаэллы, разыскивая что-то в куче документов.
Действительно, куче. Приличной такой горе! Бехтерев нашел нужное письмо в основании бумажной Джомолунгмы и резко выдернул его, повалив всю хлипкую конструкцию на флакон с чернилами. Вандал!
Ректорский стол был хаотично завален бумагами, часть теле-маго-грамм была скомкана, что-то валялось на полу… Отца бы удар хватил, увидь он это безобразие.
– Почему магистр Салливан не ведет свою дисциплину? – с порога спросила у человека, которому в этом кабинете было не место.
– Без понятия. И мне неинтересно, дорогуша, – отмахнулся Бехтерев. – Салливан не явился ни на утреннюю планерку, ни на занятие. Еще пара таких прогулов без предупреждения, и я буду иметь официальную причину расторгнуть контракт.
– И что тогда? Вернете Хумбла? – я встала у стола, не рискуя присаживаться на стул для посетителей. Надеялась получить задание и поскорее убраться отсюда.
– Я сам в состоянии вести «Магическое противостояние», – он поднял на меня колкие светло-серые, почти бесцветные глаза. – И охотно попробую себя в роли преподавателя.
Вот только этого нам всем для полного счастья и не хватало!
– Знаешь, милая… Когда-то очень давно твой папаша с позором выгнал меня из кабинета за глупую шутку, – почесывая подбородок, вспомнил мужчина. В молодости он был, вероятно, красив и кружил девушкам головы, но за годы слегка поистрепался. – А чуть позже меня вовсе исключили из Академии. Представь себе, за дуэль! Обычную ученическую дуэль, которыми, кстати, твой брат, исходя из доклада Снежки, тоже промышляет. За теми же теплицами. Но ему, видишь ли, можно…
– Мой брат всегда дерется честно, – нахмурилась, оценивая свои шансы уйти быстрее. Они таяли с каждой минутой «сентиментальных воспоминаний».
– Честность красит только девиц на выданье, – фыркнул «ректор». Его неприятно холодные глаза осветились мстительными искрами. – И вот как любопытно повернулась Судьба: теперь я выгнал профессора Карпова из кабинета. Сижу за его столом, разбираю его бумаги… А тут тролль ногу сломит, дорогуша!
– Я пришла на отработку, сэр, – напомнила черноволосому упырю, кривясь от его нарочитой фамильярности. А еще ректором назвался.
– Как твое самочувствие, принцесса? – он встал из-за стола и подошел ближе. – Не слишком устала сегодня?
– Озвучьте наказание, и я приступлю. Я спешу, – я неприязненно отстранилась от самодовольного индюка.
У меня на остаток вечера были очень большие планы! По спасению троллей от нашествия тараканов. Правда, я еще не решила, с чего начать. И всячески себя одергивала, напоминая, что Салливан просил насильно ему добро не причинять и в спасении его не участвовать.
Но это было до того, как Рандор не явился на занятия. И над всеми нами не нависла угроза мерзкого Бехтерева, самоутверждающегося за счет слабых учеников.
– Составь мне компанию, – он обернулся к столу и ленивым движением смахнул на пол все важные бумаги.
Слова возмущения застряли в горле. Дриада Марта на днях сказала, что Монстроглаз выглядит перекормленным… Но как по мне, его пока рано сажать на диету.
– В чем, сэр? – я гневно засопела, глядя, как он нагло присаживается на ректорский стол.
– В том, в сем… Можем, к примеру, поужинать, – этот граф недоразвитый подмигнул, и мой правый глаз нервно задергался. – Мне, Карповская, довольно одиноко в этой вашей Академии. Подчиненные говорят сквозь зубы, ученики обходят стороной. Давай пообщаемся, и ты поймешь, что я тебе не враг…
Мама как-то обмолвилась при мне, что Бехтерев – это «грязная карта». И теперь я, кажется, поняла, что она имела в виду. Неприятный, скользкий холодок прошелся по пояснице.
Я закусила губу, формулируя наименее дерзкий вариант отказа. Джил заклинала меня не бросаться на нового ректора раньше времени. А тут, как назло, вспомнились все ругательства и из арсенала троллей, и фирменные демонические.
– Назначьте. Отработку, – сквозь зубы потребовала у гада. – Могу бумаги собрать, стол расчистить, могу…
«Физиономию вашу холеную начистить».
– Брось, принцесса. Разве похож я на любителя чистоты? – подмигнул «ректор», делая шаг ко мне, и я машинально схватилась за жезл в кармане. – Ух ты… А у тебя глаза даже больше, чем у матери.
Дверь кабинета распахнулась, и внутрь влетела черная туча. Судя по грозному сопению, грозовая.
– Вас не звали, – скривился Бехтерев, скосив глаза на посетителя.
– Сам пришел, – фыркнул Арт, схватил меня за локоток и переместил за свою спину. – Моя сестра магически несовершеннолетняя. И нуждается в сопровождении в столь поздний час.
Брат, видимо, вспомнил сказку, что мы придумали в Эстер-Хазе. Я скривилась: надеюсь, он это не всерьез про сопровождение. Мало мне пернатого, мохнатого и бестелесного приглядывателей!
– В уборную вы ее тоже провожаете? Насколько я знаю, ваша сестра у себя дома, – ухмыльнулся Бехтерев сально.
– Да. А вот вы – в гостях, – напомнил хмуро брат и плотно сжал челюсть. – Сформулируйте трудовое наказание и сообщите письменно… гхм… «господин ректор».
Не дожидаясь ответа, Арти вытолкал меня за дверь.
– Я вполне могла… за себя… сама… – сопела, шурша подолом юбки по белому мрамору.
– Угу… Могла, могла…
– Откуда ты вообще?..
– Джил сообщила. Она волновалась, что ты сорвешься и захочешь прикопать нашего новенького ректора раньше срока. Не то чтобы я был против… Но придется оправдываться перед Советом, – он свел густые черные брови к переносице. И добавил: – И мы обещали отцу.
– «Ничего не взорвать и никого не пустить на удобрения до их возвращения», – повторила занудным голосом. – Да не собиралась я никого прикапывать!
– Я уже понял, обезьянка. Теперь собираюсь я, – дернул плечами Арт, недвусмысленно косясь на дверь папиного кабинета. – Он успел распустить грязные лапы?
– Да кто бы позволил этому упырю? – оскорбленно воскликнула.
– Ах да, точно… Обезьянке по вкусу тролли, – язвительно поддел меня братец, проталкивая дальше по коридору. И избавляя себя от соблазна начистить Бехтереву все, до чего рука дотянется.
***
«Обезьянке» действительно по вкусу были тролли. В этом Арт не ошибся, а я… Я давно уж призналась себе, что вляпалась в шурхового магистра по самые кончики ушей. И мне было откровенно наплевать, капли в том виноваты, магия или еще какой незарегистрированный паразит.
Такое со мной приключилось впервые. То первое теплое чувство к Брендану ни в какое сравнение не шло с пожаром, полыхавшим внутри теперь. И он, этот пожар, пусть и обжигающий порой до боли, был мне важен. Ценен.
Поэтому час спустя, когда мерзкий Бехтерев изволил покинуть папин кабинет, я в него вернулась. И, покопавшись в пугающей куче бумаг, выудила оттуда досье Салливана.
Ничего нового я узнать не надеялась, кроме разве что лондонского адреса. Все-таки память у меня не фотографическая, а перемещались мы в тот раз не порогами. Да и не факт, что его дверь вообще зачарована и входит в сеть телепортов.
Переписав название улицы и номер дома себе прямо на ладонь, я вернула папку на место, накинула плащик и вышла из Академии. Искренне надеясь, что в этот раз никто из неравнодушных не решит меня сопровождать.
В Лондоне моросил дождь, размазывая уличную пыль по утопающему в вечерней темноте асфальту. Пока он был небольшим, но, судя по раскатам грома вдалеке, грозился перерасти в нешуточный ливень.
Я отлепилась от порога бабушкиного ателье и торопливо пошла вдоль набережной. Из окна тролльей квартиры открывался похожий вид, а значит, его дом максимум в нескольких кварталах.
Не факт, конечно, что Салливан здесь. И, наверное, мне стоило послать Квита с письмом, а не являться самолично за пару часов до полуночи… Меня ведь не приглашали. Могут и не впустить.
И стоило подумать об этом раньше. До того, как я дошла до нужной улицы и остановилась через дорогу напротив дома под номером «29».
Дождь к тому моменту припустил, и я не сразу разобрала за стеной крупных капель женскую фигурку на той стороне. Огненные волосы выглядывали из мокнущего капюшона, не оставляя сомнений в личности девушки, стучавшей в дверь.
Меня и впрямь не приглашали. Хуже того – пригласили не меня.
Я отошла от фонаря и нырнула в темноту, продолжая наблюдать за попытками Эвер Валенвайд достучаться до магистра. Наконец дверь распахнулась, залив бледным светом клочок темной улицы. И девушка, после недолгой паузы, сняла капюшон, отряхнулась от капель и вошла внутрь.
Меня же продолжал заливать холодный английский дождь. И не было никаких сил достать жезл и прочитать простейшее заклятье, отталкивающее капли.
Сколько я так простояла – три минуты или тридцать – растерянно пялясь на закрытую дверь тролльего логова, впитавшего леди-полукровку? Надо было заставить себя уйти. Видит Судьба, завтра опять расчихаюсь и Мари подсунет мне фальшиво поющий термос с отвратным тонизирующим зельем. И это будет не самая моя большая проблема. Потому как если Рандор уже во всем разобрался, а меня поставить в известность забыл…
Распахнулась дверь, и леди Валенвайд вышла на порог. Сказала пару слов силуэту в глубине и, взмахнув плащом, взмыла ввысь. Растворилась в черноте неба, слившись с дождем в единое целое.
Сердце пропустило несколько ударов. А глаза безотрывно следили за дверью, которая отчего-то не закрывалась. Дождь хлестал прямо в коридор тролльей квартиры, рассыпаясь каплями по полу. Но хозяину было будто бы все равно.
Шмыгнув носом – только бы не разболеться! – я перешла через дорогу. Эта призывно открытая дверь нервировала. Делала вид, что меня приглашают. И я не могла игнорировать вымышленный зов.
Чувствуя себя мокрой курицей (и выглядя, видит тролль, так же), я вошла в дом. Единственной слабой лампы в прихожей не хватало, чтобы осветить все пространство. Черный силуэт Салливана прятался в тени гостиной, позвякивая стеклом бокалов.
– Дверь, – сипло бросил тролль из темноты.
Я взялась за мокрую ручку и отрезала нас от шумящей дождем улицы. Стало так тихо, что даже странно.
Не дожидаясь, пока он скажет «плащ» и «обувь», я разделась и разулась. И прошла в сухую теплую гостиную.
– Привет, – прочистив горло, прохрипела, с интересом рассматривая тролля, опирающегося на барный шкаф. Судьба свидетель, если бы не опирался, давно бы упал, судя по его состоянию.
– Привет, – севшим голосом ответил Рандор.
От магистра даже с такого расстояния разило… троллем. Настоящим. Изрядно употребившим и давно не спавшим.
– У вас сегодня день открытых дверей? – я кисло улыбнулась, пытаясь привести волосы в порядок. Но куда уж там.
Впрочем, я точно выглядела не хуже Салливана.
– М-да. Хоть я никого и не приглашал, – как истинный тролль, он был немногословен и скуп на эмоции. – И чем обязан, княжна?
Искорки, взметнувшиеся со дна серых глаз при виде меня, давали надежду, что не так уж сильно он мне не рад.
– Вы не явились на занятие, – я сделала пару шагов к нему. Но, хорошенько подумав и осмыслив свои ощущения, отступила обратно. – Так что я явилась к вам.
– Логично, – саркастично выдал тролль-тугодум, отхлебывая из стакана. И всем видом намекая, что чего-чего, а логики в моих действиях он пока не нашел.
– Вы должны вернуться!
– Я не планировал исчезать.
– Не планировали? – я растерянно покачалась на босых пятках.
– Н-нет, – промычал Салливан в стекло стакана и вяло почесал затылок. Поднял на меня уставшие серые и местами красные глаза. – Я взял отгул. О чем уведомил ректора теле-маго-граммой.
– Что ж, полагаю, «ректор» ее не получил. Или скомкал, не читая, – я раздраженно всплеснула рукой. – У этого упыря весь стол бумагами завален! Был. А теперь вот пол.
– Карпова… у меня выходной, – он наморщил лоб и потер недельную щетину. – Законный. Тролль дери, имею я право…
– «Разобраться в себе»? – фыркнула, окидывая понимающим взглядом барный шкаф.
– И это тоже, – кивнул магистр. – Завтра я вернусь к занятиям.
– Даете слово?
– Как нам с вами обоим известно, я не всегда их держу, – Салливан постучал пальцем по подбородку и опустил взгляд в стакан. – Пока эта должность моя, я буду преподавать. И вам, княжна, лучше быть готовой к занятиям. Поблажек я никому давать не планирую, даже… Никому, в общем.
– Из нас двоих к завтрашнему занятию больше не готовы вы.
Я все-таки сделала шажок вперед и принялась с интересом рассматривать Салливана. Он выглядел как-то… непривычно. Уютно даже. Тонкий кашемировый джемпер молочного оттенка был натянут на голое тело. И джинсы ему необычно шли.
Но вот запах…
– Что, птичка? – хмыкнул Рандор понимающе и опасно качнулся. – Теперь я пахну не морем и ветром?
– Скорее, нетрезвым троллем в жаркий полдень.
– Это временное… недоразумение. Но если так неприятно, вы можете уйти в любой момент.
– Разумеется, могу, – согласилась с ним и подозрительно прищурилась. – Гоните?
– Нет, – он медленно покачал головой.
– Тогда идите сюда.
– Зачем? – настороженно уточнил магистр, едва я закатала рукава и двинулась на него.
– Будем исправлять «недоразумение».
– Карпова… – он вжался спиной в шкаф, и тот обиженно скрипнул. – Мы ведь договаривались насчет спасения… и прочего…
– А я не вас спасаю, магистр. А себя, – затараторила, хватая его за руку, и упрямо потянула в сторону ванной. Но он не потянулся. Тролль! – Я не переживу еще одного занятия с господином Бехтеревым.
– Все так плохо? – серые глаза ожили, требуя информацию.
– Пока вы тут «в себе разбираетесь» и тараканов чем покрепче травите, этот скользкий хмырь мне спокойной жизни не даст, – обреченно вздохнула. – С вами рядом мне тоже, конечно, до спокойствия далеко… Но лучше так, чем прогулки по вечерам в ректорский кабинет. Нет, вы не подумайте, я не против нормальных трудовых наказаний! Когда за дело и в рамках приличий. Но…
– Стоп! Так, Карпова… – он перехватил мое запястье и потянул в противоположную от нашего движения сторону. Зубы заговаривал, лишь бы в ванную не ходить.
– Ум? – я подняла на него глаза.
– Чего от вас хотел новый ректор?
– Моей «компании», – фыркнула неприязненно и передернула плечами. – Не берите в голову. И… давайте уже ее помоем, мм? Запах, право слово, и камнехвоста до обморока…
– Аврора! – звучный рык ворвался в уши.
Очень грозный ароматный тролль. Почти страшно… но нет.
– Что? – нетерпеливо уточнила, разворачивая его спиной ко входу в ванную.
Милли всегда говорила, что к каждой магической твари нужен свой подход. И крупных проще заталкивать, чем затягивать.
– Какой еще компании? – нахмурился он.
– «В том, в сем», – передразнила омерзительного павлина. – Начиная с ужина и заканчивая… тролль знает чем.
– Он к тебе притронулся?
– Да что вы с Артом заладили? Сговорились, что ли? – возмутилась в который раз за вечер. – Я по-вашему совсем за себя постоять не могу?
– Можешь, можешь… – закивал успокаивающе этот тролль. Но напряжение с его лица никуда не ушло.
– Если бы брат не вломился в кабинет, я бы и сама справилась, не сомневайтесь, – на всякий случай заверила магистра, одной Судьбе известно, что себе вообразившего. – Но в Академию вам вернуться надо. Нельзя, чтобы грязный упырь и дальше вел «Противостояние». Вдруг он завтра позовет на отработку Эрику или Софи? У них братьев нет! Да и у Джил еще маленькие, хоть грохота, как от больших.
Втолкнув мужчину в проем, я схватилась за нижний край его джемпера и резко потянула вверх. Рандор от неожиданности так опешил, что не оказал никакого сопротивления. И даже руки послушно поднял. Опомнился, лишь когда я не удержалась и провела пальцами по мягким темным волоскам.
– Карпова… Что вы задумали?
– Пора устроить головомойку вашим тараканам, магистр Салливан.