Аврора
Утро в Эстер-Хазе было непривычно тихим. Настолько, что можно было распознать легкое стрекотание бескрайнего купола-невидимера, накрывающего столицу магического сообщества.
Гомон сотни языков не вбивался в уши, торговцы не зазывали в свои лавки, площадь перед зданием Верховного Совета не пересекали погонщики диких тварей… Эстер-Хаз затаился. И ждал.
Ждал визита князя Карповского на слушание. Ждал слов обвинения, речей свидетелей и решения магтрибунала. Попасть внутрь мечтал каждый из тех, кто собрался на площади. Но стражи пускали строго по приглашениям.
Позолоченные ворота открывались перед теми, кто демонстрировал заговоренному фонарю официальную теле-маго-грамму. И тут же закрывались за их спинами.
– Отец с меня шкуру спустит, – ворчал хмурый Арт, продираясь сквозь молчаливую толпу к воротам. – Он твердо велел тебе сидеть дома и на магтрибунал не соваться.
– Как и тебе! – напомнила затылку вечно угрюмого брата. – Но свидетелем приглашали меня, а ты за княжну Карповскую ну никак не сойдешь. Даже если я одолжу тебе всю свою косметику.
Арт засопел громче и потянул меня за собой. Он упорно двигался вперед, пробивая путь корпусом и грубо расталкивая зевак плечами. Я за его спиной ощущала себя, как крошечный торговый катерок за мощным ледоходом.
– Только поэтому я взял тебя с собой, – Арт обернулся и красноречиво поморщился. – Ты прилагаешься к глупой картонке. Но имей в виду: я с отцом согласен. Тебе тут не место, обезьянка.
– Бла-бла-бла…
Я старательно закатила глаза: он не в первый раз затеял этот разговор. И даже не во второй. Вот словно мне любителей нотаций по жизни не хватает!
Хотя… последние дни их действительно не хватало. Не всех, а одного конкретного, лондонского, троллеподобного.
– Мы послушаем официальную речь и сразу уйдем, – предупредил брат, который был старше меня всего на минуту, а важничал не меньше какого-нибудь дядюшки.
– Да тебя самого оттуда через десять минут за уши не вытащишь!
Только перепалки с братом и спасали от тревожного чувства, что скребло по внутренностям и распугивало тараканов. Те разом притихли, едва наступило утро суда.
– И без глупостей, Ава, – пригрозил пальцем перед моим носом Арт, сгущая черные брови над глазами, словно две грозовые тучи.
– Смею напомнить, что это не я чуть что бросаюсь на людей с кулаками и в любой непонятной ситуации зову на дуэль, – профыркала, выныривая наконец из толпы на пустую площадку перед воротами. Я поплотнее натянула капюшон зимнего плаща, спрятавшись в теплой ткани по самый нос, и сунула теле-маго-грамму под магический фонарь. – Никто не узнает, что мы здесь.
Карточку, украшенную красной лентой и серебряной звездой магтрибунала, пришлось украсть. Едва отец с мамой покинули Академию, как мы проникли в ректорский кабинет. Небольшое вторжение с элементами магического взлома… Словом, ничего необычного. Раньше мы с братом часто так развлекались.
Что-то щелкнуло, зашипело… и золотые ворота перед нами открылись. Мы с Артом оба уже бывали здесь раньше и имели представление, где расположена главная зала заседаний Совета.
Налево, наверх… Пара лестничных пролетов… И направо по коридору до двух каменных горгулий, охраняющих вход. Здесь тоже придется показать официальный штамп с открытки, назвать имя и цель визита.
Честную цель визита. Горгульи никому не передавали информацию, но ни за что не впустили бы внутрь того, кто замышлял дурное, был изначально намерен лгать и способствовать побегу.
– Аврора Карпова, княжна Карповская, первая этого имени. Магически несовершеннолетняя, в сопровождении брата.
– Це-е-ель… – прошипела правая.
– Визи-и-ита… – договорила левая.
– Узнать, какого драного тролля тут происходит! – в сердцах заявила обеим каменным мордам, покрепче вцепляясь в локоть Арта. – Выяснить, в чем обвиняют моего отца и о какой опеке идет речь!
– Проход-и-и-ите… – кивнули обе, впуская нас в огромный, ярко освещенный зал.
Мы оказались сверху, на самом дальнем ряду от центра, где заседал сам Совет. Места были по большей части заняты. Мы нашли пару свободных кресел, обитых черным бархатом, и быстро на них упали.
Все это чем-то напоминало театр. Абсурдный, нереальный. Зрители терпеливо ждали начала представления, тихо перешептываясь и поглядывая вниз. Туда, где вот-вот должно было развернуться жуткое действо. С моими родителями и мерзким графом Вяземским в главных ролях.
Прошло десять минут, а отвратительное «представление» все не начиналось. Я уже успела дыру проделать в бархатной обивке. Пыхтя праведным возмущением, рассмотрела все лысины и благородные седины магов, сидевших в первом ряду.
Повертев головой, нашла макушку крестного в нескольких метрах от нас с Артом. Откинулась в кресле, отгородившись от Фридриха дородной дамой в золотистых рюшах и перьях. Неужели в суд принято наряжаться, как на бал?
– Не ерзай, непоседа, – проворчал брат в мое ухо. – Если будешь так вертеться, отец нас заметит. И столица магического сообщества может не устоять.
– Мне тут все равно никогда особо не нравилось. Слишком шумно, холодно и столько правил…
Я покосилась вниз, на чернявую папенькину макушку, отмеченную парой седых штрихов у висков. У него хватало забот и без нас.
На матери, сидевшей на низком неудобном диванчике, совсем лица не было. Бледная кожа пугающе контрастировала с элегантным темно-бордовым платьем. Ей, как и мне, непросто давалось ожидание неизвестного.
Отец грел ее руки в своих и что-то успокаивающе говорил. Я могла вообразить себе его густой, уверенный голос. И даже на расстоянии от этой картины мне становилось немного спокойнее.
– Скажи, как захочешь уйти, обезьянка, – хмуро предложил брат, но я только нервно мотнула головой.
Не уйду. Мама сидит, и я буду.
– Не называй меня обезьянкой, – отрешенно пробормотала, просто чтобы не молчать.
Арт, конечно, предпочел бы сидеть угрюмым сычом и дальше. Мне же, чтобы унять нервную дрожь в коленях, нужно было с кем-то болтать.
– А кем еще? Ты вертишься, как мартышка, – пожал плечами брат. И насмешливо так добавил: – А уж как прыгаешь!.. Тролля можешь завалить на лопатки. Сам видел.
Я резко повернула к нему голову и прищурилась. Это так совпало про тролля или негодник снова копался в моих мыслях? Очень, очень мне не хватало маминого медальона с «Ментальным щитом».
– Вынь свои уши из моей головы, Арт, – строго приказала невозмутимому парню.
Со мной опасно ссориться. Я ведь и чесоточный порошок в белье могу подсыпать, и заштопать что-нибудь лишнее.
– С радостью. Есть вещи, которые я не хотел бы знать о моей сестре.
– Это взаимно, – грозно засопела. – Ну и… что у тебя с Рейной?
– Ава…
– Что? Мне нужно чем-то себя занять, пока на кресле еще осталась обивка, – я расправила юбку и заставила себя сидеть смирно. Не подпрыгивая и не вертясь волчком. Удавалось мне это паршиво. – Так у вас все серьезно?
– Не знаю, – сухо бросил Арти.
– Врешь, – припечатала я и проницательно заглянула в черные демонические очи. – Как можно не знать, нравится тебе человек или нет?
– А ты везде видишь романтику, да? – хмыкнул брат.
– Я? – поперхнулась изумленно.
Как обо мне можно такое подумать? Я вообще о серьезных отношениях не задумывалась до… вот этого вот всего. Троллеподобного.
И ведь насколько легче жилось! Да, меня иногда волновали кудряшки и ямочки на щеках господина Хайва… но от них никогда не было больно. Его слова не ранили и не расковыривали в груди вулканический кратер.
– Ты, ты… Я не говорю, обезьянка, что чувства – это плохо. Но в моем случае это лишнее. Эмоции туманят разум. Из-за них творишь… глупые вещи, – брат уселся поудобнее, сложил руки в замок и опер на них подбородок. – Останься я в патруле на Рождество, может, и заметил бы что. Помог бы Макферсону, не дал бы похитить Дорохова. А теперь они оба в лечебнице.
– Ты не страж. Ты ученик, – напомнила ему миролюбиво и потрепала по черной челке, застилающей лоб. Такой у него вид был мрачный, загруженный тяжелыми думами, что даже подкалывать расхотелось. – Но мне про сержанта Шо все равно интересно.
– Ох уж мне твой любопытный носик… – он язвительно ухмыльнулся.
– Арт!
Несправедливо, в конце концов! Он может мои мысли читать, а я его – нет. Я для брата – как прозрачный хрустальный шар на ладони, а он – как закрытый на все замки угрюмый черный кирпич.
– Вы были такие помятые… И на Рейне была твоя футболка… – продемонстрировала я чудеса дедукции.
Этак у брата скоро одежды не останется – всем раздает. Добрая душа. Когда не зовет тебя на дуэль и не грозится убить самым изощренным способом.
– Такие вещи не всегда подразумевают любовь, – Арт потер лицо и прикрыл ладонью губы. – Мы… заинтересовали друг друга. Только и всего. Не думаю, что это может перерасти во что-то серьезное. Мы с Рейной слишком похожи.
– Точно, – фыркнула насмешливо и покачала головой. – Тебе ж надо кого-то защищать, а она сама вперед всех бежит и жезлом размахивает. Непорядок. Но я бы все равно не зарекалась…
– Я и не зарекаюсь, – он откинулся в кресле. – Сказал же: не знаю. Все, тихо! Начинается.
Черный полог в центре сцены рассыпался серебряной пылью, предъявив собравшимся длинный деревянный стол, за который усаживались члены Верховного Совета. По пестро-голубому халату я легко опознала доктора Сингха, без сожалений выставившего захворавшую делегацию за порог. В изысканном платье появилась леди Девенпорт.
Рыжая, смутно знакомая дама уселась и тут же принялась равнодушно изучать содержимое своих ногтей. Было еще несколько незнакомых мне мужчин в возрасте… И, разумеется, Вяземский. Председатель.
– Начнем, – без предисловий завел речь старый, сухопарый граф, с каждым месяцем все сильнее напоминающий сморщившегося кощея. – На нынешнем слушании решается вопрос о магической опеке над Санкт-Петербургской академией магии, вверенной богиней Судьбой в руки княгини и князя Карповских, здесь присутствующих.
– Не слишком чистые, как выяснилось, руки, – хмыкнула леди Девенпорт и с упреком обвела глазами зал. Словно все здесь присутствующие были виновны в вопиющем недосмотре.
– М-да… Результаты, полученные комиссией, неутешительны, – важно закивал Вяземский, привстав с кресла. – А последние известия и вовсе сокрушили нашу уверенность в том, что Андрей Владимирович имеет право далее исполнять обязанности ректора.
– Что до Анны Николаевны… – холодно продолжила леди. – У нас давно есть сомнения в том, что княгиня обладает достаточными знаниями для управления вверенной ей землей. Столь ценной территорией для всего магического сообщества, что мы никак не можем оставаться равнодушными…
– Протестую, граф! – пискнул кто-то с первого ряда, и я не сразу разглядела фигурку зеленой гоблинши. А когда разглядела, подумала, что лучше бы не разглядывала.
Это наша защита? Все, что выделили отцу?! Вот это смешное зеленое создание с волосатыми ножками, упакованное в черное меховое платьице?
– Мисс Кворти-Дафф, обвинение еще не закончило официальную речь, – насмешливо фыркнул доктор Сингх, когти стаи молодых ламбикуров ему в печенку. – У вас еще будет время попротестовать…
– Решения Судьбы не могут быть оспорены людьми, даже Верховным Советом! – продолжала голосить гоблинша. – Если она вверила уникальную территорию чете Карповских, значит, на то воля богини.
– А у вас есть какие-то доказательства, мисс Кворти-Дафф, подтверждающие, что к этому решению приложила божественную руку сама Судьба? – язвительно уточнил граф. – Мы, знаете ли, с некоторых пор начали в этом сомневаться…
***
Вяземский говорил, и говорил, и говорил… Про нашествие шурхов, про уличный водоем, в котором разрослись водоросли-паразиты, про бракованные ловчие сети и сбежавшую в лес тигрицу… Много всякого, словом, говорил.
И чем дольше он открывал рот, тем сильнее мне хотелось вскочить с кресла, броситься вниз и выдрать этому старику все, что еще осталось на его седой голове!
– Наглый, противный, невыносимый лжец, – шипела негромко, сжимая вовремя подставленную ладонь брата. Смотрела на него растерянно и жаловалась: – Арти, я вот прямо сейчас его убью!
– Тебе не придется пачкать руки, – лицо Демона Младшего потемнело, осунулось. – Сам справлюсь.
– Шурхам плодоядным его скормить! И камнехвостами затоптать! – возмущенно пыхтела, слушая графа вполуха. – А перед этим в гнездо саблехвостов закинуть и… Арт, да как же это так? Почему отец с ним не спорит?
Папа сидел на диване, молча заслушивая обвинения. Холодный, отстраненный. Разве что сжатая челюсть выдавала степень его раздражения. И то, как он пару раз достал платок из кармана и вытер руки. Не удивлюсь, если на пальцах остались следы Темной материи.
– Но перейдем к недавним событиям, – отбился от стен голос Вяземского. – Ранение господина Макферсона… Знаете, кем? Вашей дочерью, князь.
– Правда?
– Были свидетели. Мы наслышаны об агрессии вашего сына, а теперь и юная княжна пустилась во все тяжкие? Что вы на это скажете?
– Спрошу, выдвинул ли господин Макферсон против моей дочери обвинение, – спокойно отреагировал отец.
– Кроме того, у нас есть свидетель, видевший дуэль молодого князя. Ваш сын напал на сержанта Шо из охраны, выданной Эстер-Хазом в поддержку. И если бы господин Макферсон их не разнял…
– Инцидент зафиксирован Главным стражем? – удивленно уточнил папа. – Я не видел его отчета. Но, возможно, сама сержант Шо готова дать показания?
– Сержант Шо отказалась от свидетельств. Однако нам достаточно показаний нашего агента, – сухо отбил Вяземский. – Долго вы собираетесь покрывать деяния детей, князь?
– Член нашей комиссии зафиксировал такой ряд нарушений, что у меня голова идет кругом, – устало добавила леди Девенпорт и обмахнулась рукой. Взяла лист бумаги и зачитала: – «Княжна Карповская спускается в подземелье и возвращается оттуда со старинной книгой. Княжна Карповская вторгается в закрытый второй подвал и выходит оттуда с древними ингредиентами. Княжна Карповская незаконно проникает в ректорский кабинет и варит запрещенное зелье»… Мне продолжать?
– Я с интересом послушаю. Не имею привычки шпионить за своими детьми, – холодно улыбнулся отец.
– Мисс Сноуфорд, вам удалось выяснить, что за зелье варила Аврора Андреевна и каковы были последствия? – Вяземский вальяжно обернулся к трибуне, над которой в этот миг засиял голубой шар.
Из темноты выплыло бледненькое личико миловидной девушки-альбиноски. Почти белая, фарфоровая кожа, очень светлые волосы, волнами спадающие до поясницы. Это вообще кто?
– Аврора Андреевна варила запрещенное «Зелье Судьбы», – тихо ответила девица, поморщила нос и чихнула. Шмыгнула, поморгала покрасневшими глазами. – Простите. Аллергия на шерсть.
– Мы вас слушаем.
– Последствия были весьма трагичны. Днем позже княжна Карповская оказалась в больничном отделении, – девушка быстро почесала за ухом. – Магическое забытье длилось больше месяца.
– Спасибо, мисс Сноуфорд. Вы также упомянули в своем докладе, что и сам князь Карповский не брезгует темными, грязными, запрещенными ритуалами на крови… – с видом победителя спросил Вяземский.
Какими еще ритуалами? Да папа давно уж забыл о своем арканском прошлом! Мы бы с Артом в жизни не узнали, что папа в юности входил в Братство, если бы декан Осворт однажды не проболтался за ядреной дедовской настойкой.
– Все так, – смущенно почесала нос девушка. – Я своими глазами видела, как он набирал ингредиенты для поискового ритуала по крови и фамильной ценности.
– И провел его? Прямо в Академии, набитой учениками? – вкрадчиво уточнил кощей, которому до смерти оставались считанные секунды. Судя по пылающему взгляду моего брата. – Оплатил дань кровью?
– И провел, граф, – кивнула незнакомка и залихватски чихнула на весь зал. – Да что ж такое…
– Протестую! – взвизгнула, подпрыгнув на кресле, зеленая гоблинша. – Свидетельства мисс Сноуфорд вызывают сомнения у стороны защиты.
– Отчего же?
– Оттого, что никакой мисс Сноуфорд в Академии в эти дни не значилось. Ни в составе приглашенной комиссии, ни в списках рабочих Заповедника и стражи Эстер-Хаза, ни в числе учеников и преподавателей, – довольно подбоченилась защитница и потрясла в воздухе толстой папкой с бумагами. – Я внимательно все проверила.
– Хмм… Верно, не значилось. Свидетельница – агент Верховного Совета, внедренный в Академию тайно. Госпожа Караваева оказала нам неоценимую услугу, – граф с наслаждением почесал короткую бородку. – Мисс Сноуфорд обладает редчайшим даром метамагии. Присутствующим она знакома под именем «Снежка».
Я тихонько застонала, впиваясь ноготками в руку брата. Он, впрочем, даже не заметил – пытался испепелить взглядом девицу, что все эти месяцы крутилась вокруг него, кокетливо труся своим пышным задом. И вынюхивая секреты!
Эту мерзавку-вертихвостку, вскружившую голову моему полному песцу, я хоть сейчас готова была пустить на ингредиенты!
Бедняга Бойз… Опять не повезло ему с личной жизнью. Кто мог подумать, что пушистая белоснежная саберша – агент драного Совета?
– И что же заставило вас, Андрей Владимирович, рисковать учениками и призывать нестабильную темную магию в сочельник? – издевательски уточнил граф, и я зажала рот ладонью.
Потому что догадалась, наконец, кого искал папа. И для чего проводил запрещенный арканский ритуал.
И от этого знания совсем обидно сделалось. Потому что я шестым чувством, обитающим в самой непоседливой части моего тела, поняла: не станет отец рассказывать ни о похищении, ни о Караваевой под иллюзией, ни о ее дрянной записке. Ни о Блэре, вселившемся в магистра Салливана почти двадцать лет назад, а ныне изгнанном тролль знает куда. И в кого.
Очень хотелось думать, что не в меня. Я ведь заметила бы, верно?
– У меня были личные причины, – сухо ответил папа. – Я не готов ими делиться. Впрочем, граф, если вам интересны подробности: он не сработал.
– Но вы признаете, что ритуал был проведен вами в ректорском кабинете? – прикусила губу леди Девенпорт.
– Признаю, разумеется. Он не способен нанести вред никому.
– Кроме разве что вас, князь Карповский, – склонил голову набок доктор Сингх. – Сама суть ритуалов, черпающих силу из Темной материи и кровавой дани, омерзительна. И потому запрещена Верховным Советом. Странно, что ректор Академии умудрился об этом позабыть.
Я все яснее осознавала, что нет у отца никакой амнезии. Что он намеренно не посвящает Совет в детали происшествия. Одного понять не могла – почему?
Мы обязаны предупредить магическое сообщество о Зле, расчетливом и эгоистичном, что вернулось в наш мир! Что сверкает холодными бирюзовыми глазами из чьей-то плоти (надеюсь, не моей) и замышляет страшные вещи. Эстер-Хаз должен узнать, что недоупокоенный Блэр вернулся.
– Надо им рассказать! Объяснить! – взволнованно протарахтела в ухо брату, и на мое плечо легла рука.
– Не надо. И вам обоим лучше уйти прямо сейчас.
Я резко повернула голову и к своему изумлению не обнаружила на соседнем кресле дородной дамы в золотом шелке. Вместо нее сидел Фридрих и неодобрительно покачивал головой. Попались!
– Мы никуда не уйдем, пока отца не оправдают, – запыхтела гневно в сторону крестного. – Пока не признают, что там, за порогом, разгуливает настоящее Зло во плоти. И если бы в своей! Так нет ведь, в чужой чьей-то!
– Аврора…
– Что?! – возмутилась, подпрыгивая на стуле, и Фридрих с Арти силой усадили меня обратно.
Ну что за люди? Беспредел!
– В сложившейся ситуации правильнее оставить все как есть, – выдал австрийский зануда.
– «Как есть» мне не нравится, – капризно прошептала крестному. – «Как есть» они отберут у нас Академию, если мы не вмешаемся!
– Отберут, – спокойно согласился крестный, и захотелось отрезвить его чем покрепче. – Но ненадолго. Времена предстоят непростые. Однако… в нынешней ситуации довольно трудно определить, Аврора, что есть большее зло. И чему именно надо положить конец.
Фридрих замолчал, утопив профиль Вяземского в своем тяжелом, задумчивом взгляде. Потер подбородок, во время скитаний по Индии заросший до неприличия.
– М-да… Трудно определить, – повторил отрешенно. – Иногда надо очень внимательно присмотреться, чтобы во всем разобраться.
– Но как же Блэр? – изумилась я.
Как могло так случиться, что за пару недель о Великом и Бесштанном попросту забыли?
– Без своей свиты, преданной фанатично, безумно, Августус Блэр – просто маг. Просто дух. Сильный, великий… безусловно, – крестный улыбнулся мне успокаивающе. – Но много ли он сотворит без своей армии? Без полчищ одаренных арканов? Путаясь в чужой, неуютной плоти и незнакомом, непокорном сознании ее владельца? Насколько крепок его дар в остальном мире, бедном на магический фон?
– То есть ты хочешь сказать, что Блэр – не угроза? – прошептала раздраженно, вжимаясь в спинку кресла. – Вот этот гад, что влез в тело мальчика из магприюта и заставлял двадцать лет совершать злодейства?
– О… угроза, и еще какая, – закивал крестный. – В будущем. И мы с Андреем и Ромулом надеемся его не допустить.
– Надеетесь! – фыркнула недоверчиво.
Надежда – не самое надежное оружие против бестелесных психопатов, жаждущих мести.
– Как я уже сказал, чем меньше людей знает о пробуждении Блэра – тем лучше, – Фридрих похлопал себя по коленям, не отрывая взгляда от происходящего внизу. – Не будем дарить Темному Принцу армию идолопоклонников. Чем меньше у него соратников и помощников, тем меньшую угрозу он из себя представляет. А мы пока… займемся реальным злом. Осязаемым. Тем, что перед глазами.
– Или Зло займется нами, – обреченно промычала под одобрительный гомон толпы. Совет вынес вердикт.
Мое сердце колотилось в ушах, заглушая речь Вяземского. Обрывками доносились его слова. Столь лживые, что на языке ощущалась горечь от услышанного.
– Не знаю, стоит ли зачитывать все обвинения, князь? Здесь о-о-очень длинный список… Этак мы до вечера не разойдемся, – рассмеялся скрипуче председатель Совета. – «Применение «Темного соединения» к несовершеннолетнему», «экспериментальные методы лечения магической неполноценности»… А уж сколько неправомерных действий в отношении учеников зафиксировано в подконтрольном вам учреждении! Уточните, мисс Сноуфорд, что именно вы наблюдали и где?
– Эмм… Я бы не хотела вдаваться в подробности, граф, – смущенно закашлялась мохнатая шпионка. А ведь с каким удовольствием шурхов уплетала! – Это тайна частной жизни и…
– Вы стали свидетельницей неуставных отношений? – Вяземский перешел на деликатный шепот, и Снежка нервно кивнула. – Впрочем, что меня удивляет? Чета Карповских всегда игнорировала правила магического сообщества. И мало что изменилось за двадцать лет. Верно, княгиня?
– К чему вы клоните? – мама поднялась с дивана, оправила платье и гордо задрала подбородок.
– За день до визита комиссии вы, опасаясь, что мы обратим внимание на неукомплектованный штат, в спешке сделали ряд назначений на должности, – Вяземский вышел из-за стола и подкрадывался к ней все ближе. – Я все удивлялся, откуда на бумагах взялась ректорская печать, если сам Андрей Владимирович находился в командировке…
– Мой супруг вернулся в первых числах сентября и подписал приказы, – дернула плечом мама, но граф покачал головой.
– А вот у меня обратные сведения. Фамильная морфиха леди Девенпорт, что водит давнюю дружбу с вашим Квитариусом, той же ночью призналась хозяйке.
– В чем? – мама недоуменно подняла бровь и скрестила руки на груди. Вытянутая струной, напряженная, готовая к взрыву в любой момент. И как я ее понимала: кровь в моих жилах тоже шипела вулканической лавой.
– Ваш морф навестил ее тем же вечером, когда вы подделывали бумаги, – елейно улыбнулся гад, по которому давно фамильный склеп Вяземских плакал. – Он был, гм, «слишком взбудоражен» и «изрядно словоохотлив и… вообще охотлив». А употребив немножко согревающего зелья, предложенного Тецилией, и вовсе разболтался…
О боги! Я сползла по креслу вниз и закрыла лицо ладонями. Драная «Животная страсть»! Похоже, она не прошла даром для Квита и развязала ему язык.
– Его показания нельзя принимать, – я схватила Кесслера за локоть и беспокойно забормотала в его ухо. – Тем вечером он был одурманен зельем. Моим, экспериментальным.
– Изрядно творческим, я полагаю? – спокойно уточнил Фридрих.
– Очень, очень творческим… Безотказным. Я кое-чего намешала…
– На свой вкус, – договорил крестный, знавший меня слишком хорошо, чтобы можно было что-то утаить от этого зануды.
– Оно бабахнуло, и Квит помог с уборкой. Эффект на морфов… непредсказуемый, – я виновато скривилась, осознавая, что сама, вот этими руками, подарила Совету говорливого свидетеля. – Его потом еще шурхи налопались и раньше времени открыли брачный сезон…
– Информация безумно интересная, Аврора, – сдержанно ответил крестный, подавив смешок. Вероятно, нервный. – Но твоим родителям она не поможет. Хуже того – навредит.
– Да куда уж больше? – вздохнула растерянно, разглядывая прямую мамину спину. Я бы не смогла стоять там, перед этими зарвавшимися магами, так ровно и достойно.
Вяземский, растягивая удовольствие, медленно зачитал решение Верховного Совета. Из которого я поняла только одно: отца снимают с должности ректора и лишают права преподавать.
Дальше уши мои заложило невыносимым гулом – примерно так свистит вихрь воздушного телепорта, в котором меня как-то «катал» Салливан. В голове не осталось мыслей, только гнев.
– Хозяйка Санкт-Петербургской академии магии – я, – мамин голос резко вырвал меня из кипящей ярости. – И только я решаю, кто будет в ней ректором, а кто – преподавателем. И земля, и усадьба Воронцовых – частная собственность. Если вы не расслышали, граф Вяземский, я повторюсь: это мой дом.
– Ваша информация устарела, моя драгоценная Анна Николаевна. Как вы могли узнать из «Трибьюн», на прошлой неделе вступил в силу Закон об опеке магического наследия, – вещал откуда-то издалека шурхов кощей. – Вы ведь читаете «Трибьюн», княгиня?
Леди Девенпорт приподнялась со стула и приосанилась.
– Академия магии, набитая учениками, – это не просто «дом». Территория с самым крепким магическим фоном в мире – это не просто «земля». Заповедник, сохранивший редкие формы волшебной жизни, – не просто «частная собственность», – желчно объявила женщина, по самые уши замотанная в шелк неприятного горчичного оттенка.
– Верховный Совет не может, не имеет права оставаться равнодушным после всех показаний мисс Сноуфорд, – поддержал ее речь Вяземский. – По закону о магическом наследии мы принимаем Академию с прилегающей к ней территорией под свою опеку.
– Вы окончательно спятили тут все? – с маминого лица сползло «отстраненное выражение, исполненное достоинства истинной леди». Кажется, она собиралась плюнуть в физиономию пожилому графу.
Впрочем, судя по папеньке, это была меньшая неприятность из всех, что грозили Вяземскому в обществе моих родителей.
– Мы не выгоняем вас из «дома», княгиня, – старик вальяжно прошелся по «сцене» и вернулся за стол, подальше от опасно мрачнеющей четы Карповских. – Мы с уважением относимся ко всему, что вы делаете. Заверяю, никто из утвержденных ранее преподавателей не лишится своей работы. Никто из учеников не потеряет место. Однако… Вы не справляетесь, Анна Николаевна. Это видно невооруженным глазом.
– С этого дня мы возвращаем все функции Большого Совета при Академии. Все дальнейшие ваши решения должны согласовываться с ним, – надменно зачитала бумажку леди Девенпорт, чтоб морфиха ее саму согревающим зельем опоила. – Опекуном Санкт-Петербургской Академии магии и принадлежащей ей территории назначается граф Михаил Вяземский. Новым ректором единогласно избран Антон Бехтерев.
– Раз уважаемый князь Карповский лишен права преподавать, похоже, свой первый рабочий день господин Бехтерев начнет с нового назначения, – развел руками доктор Сингх. – Могу лишь заверить ректора, что магистрам Индийского университета нет равных в «Снадобьях и травах». Как и в прочих науках…
Я гневно засопела в кулак. То ни одного подранного троллем профессора не найти на замену, то целый университет готов пожаловать к нам в гости. Ох, не к добру эти все заискивания и улыбки.
– Боюсь разочаровать, но вчера я уже позволил себе сделать ряд назначений, доктор Сингх, – сухо «обрадовал» того папенька. – Поэтому в услугах ваших магистров Академия не нуждается. Штат полностью укомплектован вплоть до возможных замен. Полагаю, мы с супругой можем идти? У нас на полдень арендован портал в Бретан-Глоу.
– Бретан-Глоу? – опешил Вяземский, ожидавший, видно, более бурной реакции. – Сегодня, сейчас?
– Знаю, не сезон, но… Первый отпуск за двадцать лет, как-никак, – пояснил папенька издевательским тоном, накинул на мамины плечи свой черный пиджак и, не слушая более ничьих речей, вывел ее из зала.