Два лестничных пролета я преодолела на одном вдохе, и только сейчас позволила себе сделать второй. Впитать в себя знакомый запах Академии, по которой, видит Судьба, невыносимо скучала все эти дни. Никогда еще я не проводила зимние каникулы так скучно, тревожно и бесперспективно.
Мы не носились с Софи по заснеженному саду бабушки Джулс, не сидели у камина с Джил, уплетая зефир и раскладывая карты… Впрочем, хватит с меня гаданий. Не собираюсь я больше слушать подсказки Судьбы.
Постояла с минуту под дверью отцовского кабинета, за которой раздавались приглушенные голоса двух мужчин. Но, не опознав ни в одном из них Рандора, прошла мимо и двинулась к аскетичному логову тролля.
Оправив на себе остатки платья княгини Дарьи, я без стука ввалилась внутрь. Но сюрпризу никто не обрадовался: тут было пусто. Еще более пусто, чем при магистре. Ни рубашек в шкафу, ни книжки на тумбе, ни пакета с травками в ящике…
Мне нужны были ответы. И срочно. Поэтому следующей дверью, что со свистом отлетела от моего кулака, была ректорская.
– Папа!
– Хмм… – черные глаза просканировали пространство справа и слева от меня.
Отец взмахнул жезлом, и в меня хлынул поток какой-то серебристой мути. Такой сильный, что чуть с ног не снес, окатив от пяток до вздернутого носа.
– Вот, так лучше. Теперь мы тебя видим.
– Я могла умыться, – проворчала, отплевываясь от очищающего заклятья и выжимая волосы.
– Отводящие чары? И невидимая пудра? Любопытно… Я до такого не додумался, когда мать посадила меня под домашний арест, – ухмыльнулся папенька. – Впрочем, прабабкино платье мне вряд ли пошло бы…
– А венец ничего смотрелся, – напомнила «господину ректору с пугающей репутацией» и, игнорируя присутствующих, прошла напрямик к ректорскому столу. – Это вот что?
Я кинула перед папой полученную теле-маго-грамму и покрутила головой в ожидании ответа. Из кресла для посетителей мне ободряюще улыбнулся Кесслер. Он поставил стакан цветочного сбора на стол и что-то пояснил на ухо Эвер Валенвайд, сидевшей рядом.
Я неловко отвела глаза от рыжеволосой вампирши. Наше знакомство началось неправильно. Придется когда-нибудь обсудить произошедшее в Индии: одной Судьбе известно, как Эвер объяснила себе увиденное. Да и у меня от нападения леди-полукровки остался неприятный осадок.
Но не сегодня, видит тролль, не сегодня.
– Здесь написано, что тебя приглашают выступить свидетелем со стороны обвинения, – спокойно «пояснил» папенька, и я зарычала.
Нервы ни к черту в последние дни. От Авы-оптимистки, радужно глядящей в завтрашний день, осталась ее бледная копия. Измазанная доисторической пудрой и пахнущая тролль знает кем.
– Я не разучилась читать, – напомнила ему. – Но это какая-то ошибка: магистр Салливан ни в чем не виноват. И если бы ты раньше меня допросил…
– В этом не было необходимости, обезьянка.
– Была! – запыхтела самоваром. – Магистр никому не хотел причинить вреда. Это все голос. Блэр убедил его в…
– Достаточно, – отец предостерегающе махнул рукой и недобро покосился на стену. Словно из нее в этот самый момент выпали чьи-то любопытные уши, для меня невидимые.
– Право слово, Ава, какой Блэр? И причем тут магистр? – хитро улыбнулся мой крестный.
– Темный принц давно оставил этот мир, мы с твоей матерью тому свидетели, – согласился с ним ректор. – Хоть в «Трибьюн» тогда и писали, что Блэр не возрождался вовсе…
– Спятили. Вы все тут спятили, – вынесла вердикт.
Или они, или я – одно из двух. И хоть после всего случившегося под Рождество трудно было остаться в душевном здравии, я все же надеялась, что мне удалось.
– Успокойся, Аврора. Мы позже с тобой все обсудим.
– Вы собираетесь наказать невиновного, какое еще «позже»? – возмутилась я, хлопая ладошкой по столу.
– Разве собираемся? – «удивился» папенька.
– Если нет, то к чему этот шурхов магтрибунал?
– А ты бы дочитывала до конца официальные теле-маго-граммы, обезьянка. Может, нашла бы ответы на свои вопросы.
Я порывисто схватила картонку, развернула и пробежалась глазами по знакомым строчкам. Это я видела, и это… Так, стоп. «Слушание, посвященное магической опеке»?
– Какой еще опеке?!
– Магической, – пожал одним плечом отец. Хладнокровный, как айсберг, болтающийся в седом океане. – Магтрибунал созван не для магистра Салливана. Он для меня.
Я открыла рот. И медленно закрыла. Они будут судить папу? Моего?
Совсем они там чувства самосохранения лишились. Это для меня он «папа», а для них – Мрачный Демон, самый сильный маг столетия. А теплиц у нас много, на всех места хватит…
– А вот тебе, Ава, совершенно необязательно там присутствовать, – отец забрал открытку, дававшую мне допуск на слушание, и зашвырнул на дальнюю полку серванта. – Ну как, стало легче?
– Да что-то нисколечко!
– Тебе не угодишь, – нахмурился отец.
Слишком спокойный для подсудимого. Видимо, тоже свободные места подсчитывал.
– Что за слушание и причем тут ты? Это Вяземский, да?
– Тебе не стоит забивать этим голову, обезьянка, – строго бросил отец и снова покосился на «ушастую» стену.
– Но если трибунал не для Салливана, тогда почему ты его уволил? Где его вещи и… сам магистр?
Я понимала, что столь недвусмысленными вопросами сдаю себя с потрохами. Но мне все еще нужны были ответы. Информационный голод измучил меня за две недели тишины и бездействия.
– Насколько я знаю, он в палате у Мари, – отец покрутил в пальцах жезл и неохотно убрал в карман. – И вещи свои он сам попросил уничтожить за исключением пары мелочей.
– Почему в палате?
– Последние дни его прилично… гхм… поистрепали. Понадобились восстановительные процедуры.
– Ты его допрашивал? – догадалась без труда.
– Мы… беседовали.
«Беседовали». Так я не там искала! Надо было сразу в теплицу к Монстроглазу бежать. И откапывать, если не поздно.
– Так славно поболтали, что ты довел его до больничного? – обиженно уточнила, смахивая с щеки непрошенную слезу.
– До больничного он довел себя сам. Помогал твоей матери перенести новую сферу в Ланге и перестарался, – отец был скуп на эмоции. По равнодушному кирпичу, в который превратилось его лицо, трудно было понять, о чем он думает на самом деле.
– Я могу его увидеть?
– А тебе хочется? – папа потер хмурую бровь и поджал губы.
– Мне надо убедиться, что магистр в порядке. И что я не зря…
– Бросилась под сгусток Темной материи? – уточнил холодно папенька, и кровь застыла в жилах. Даже сердце замерло кубиком льда, перестав издавать фирменное «тук-тук».
– Ты бы сам был не рад, если бы убил невиновного, – пробормотала неуверенно.
Не уверена я была и в том, что папенька был бы не рад. И в том, что магистр был так уж невиновен. Во всяком случае, в глазах отца.
– Больничное открыто, Аврора. Если тебе хочется кого-то в нем навестить, никто не станет тебе препятствовать, – сухо кивнул тот, и я растерянно качнулась на носках.
То есть мне можно увидеть Салливана? И никто при этом не будет убит? Где-то тут должен быть подвох.
***
Рука дрогнула, когда я открывала дверь в больничное отделение. Темный силуэт очертился в белом свете окна, и я чуть не сделала шаг назад. А я ведь не трусиха! Тогда какого тролля меня так трясет, что зуб на зуб не попадает?
Он резко повернулся на шорох юбки, и серые глаза впитали меня без остатка. Ту самую, какой была – в мятом платье папиной прабабки, с пудрой, размазанной по щекам и лишенной своих «исчезательных» свойств после очищающего заклятья. С мокрыми волосами после столкновения с сугробом (он первый напал!). Словом, во всей привычной красе. Хоть сейчас на обложку.
Магистр даже проморгался, не веря свалившемуся на него счастью. А я слишком близко подходить не стала, чтобы не убить его доисторическими ароматами. Судя по нахождению в больничном, он и без меня настрадался.
– А где ваш?.. – я покосилась на хвостик. Которого не было.
Салливан подстригся! Не так чтобы толково: настырная прядь все равно падала на лоб. Но хвостик исчез. И без всякой пудры-невидимки.
– Захочу отрастить – отращу, – пожал плечами мужчина. – Но это будет мое решение. Мой выбор.
– Это футболка и джинсы моего брата? – я обвела взглядом непривычный образ.
А где пиджак? А рубашка с вечно задранным воротничком?
– У нас похожая комплекция, и младший князь Карповский был любезен…
– Я привыкла к рубашке, – перебила его недовольно. – И к дурацкому хвостику.
– Сами предлагали мне подстричься, княжна, – фыркнул магистр и отошел от окна, забираясь в спасительную тень.
– Вы помните.
– А должен был забыть?
– Могли притвориться, что у вас амнезия, – подсказала троллю-тугодуму.
– Полагаете, стоило? – Салливан почесал щетину, захватившую треть его лица. Уставшего и не сильно мне радовавшегося.
– Вы выглядите озадаченным, магистр.
Я отвернулась к раковине и принялась старательно смывать с себя остатки папиного заклятья. Смотреть на Рандора было тяжело. Очень. Без всякого гадания я чувствовала, что разговор не будет простым.
– Не ожидал встретить вас так скоро, – признался он.
– Надеялись сбежать до моего возвращения в Академию?
– Мне нужно время, – выдал из тени Салливан. – Много времени. Но судя по тому, как решительно вы настроены, для меня это непозволительная роскошь. Вы снова торопите события, княжна.
– Я ничего не тороплю. Я умываюсь, – сердито заверила свое бледное отражение.
Секундой позже в зеркале появилось еще одно лицо, магистерское. Хмурое, серое. И не спешившее бросаться на меня с поцелуями.
Я махнула жезлом, просушивая заклятьем мокрую копну. Голубая вспышка отразилась от магистерских глаз, и я ахнула. Вжалась в тумбу испуганно. Зажмурилась, открыла снова.
Серые. Какие и были. Тролль свидетель, я просто перепуганная дуреха.
– Простите, – я поймала его убитый взгляд и прокляла себя так крепко, как только умела. – Простите! Это рефлекс, я…
– Испугались. Меня, – понимающе кивнул Салливан моему отражению.
– Не вас!
– Не извиняйтесь, Карпова, у вас есть причины меня бояться.
Я развернулась, зашуршав порванной юбкой, и Салливан поморщился.
– Это платье… Надо его снять.
Вот так сразу? Мы не виделись две недели. И в последний раз он стаскивал с меня платье сам при весьма плачевных обстоятельствах.
– И сжечь, – потирая нос, бестактно добавил лондонский тролль. – Немедленно.
Сердито сопя, я отодвинула магистерское тело от себя подальше (а нечего так близко подходить, если запах не нравится!) и резко прошагала в душевую. Там в шкафчике всегда хранилась пара запасных комплектов формы целительниц.
Тщательно отмывшись и переодевшись в чистое, я вернулась в палату, рискуя не обнаружить там Салливана. Он ведь намеревался сбежать… Может, это и был секретный маневр?
Но магистр был на месте. Прилежно сидел на койке и натягивал на себя другую водолазку. Черную. С логотипом одной невыносимой маг-рок-группы, что очень нравилась Арту. Мы ходили как-то летом на концерт в Эстер-Хазе, так у меня чуть барабанные перепонки не полопались.
Черная ткань пропустила сначала голову, потом крепкие жилистые руки и наконец опустилась на живот, закрыв от меня дорожку темных волосков. Я поморгала, обижаясь на ускользнувший от меня вид, и недовольно поджала губы.
– Пытаюсь понять, что мне нравится носить, – пояснил Рандор. Он выглядел потерянным. Найденным, но потерянным. Такой вот парадокс. – Мне вообще нужно очень многое узнать о себе. Кто я, чего хочу сейчас. Вспомнить, чего я хотел раньше. И чего хотел… не я.
– Кого, – поправила мужчину, отбрасывая стыдливость.
Слишком много я Сияющей материи оставила в той постели в имении Караваевых, чтобы делать вид, что ничего не было. У меня вот с памятью очень хорошо. А за две скучные недели я восстановила мельчайшие детали той сумасшедшей ночи. До каждого вздоха, до каждого укуса, до каждого шепота.
Порой мне казалось, что я окончательно спятила, раз прокручиваю снова и снова в голове волнительные моменты. Погружаюсь в то безумие, в буйство животных инстинктов и сумасшедшего притяжения, которому невозможно противостоять.
Блэр был прав… Две капли, что жили в теле Рандора, свели нас обоих с ума. Сделали заложниками магического магнетизма. А как будет теперь, без третьего лишнего? И будет ли вообще хоть как-то?
– Есть гораздо более важные вещи, которые нам следует прояснить, – морщась от неприятных дум, заявил Салливан.
Но я была с ним не согласна. Какие к троллям «важные вещи»? Есть только одна, что меня заботит.
Кого?
Зачем-то вспомнились пламенные локоны Эвер Валенвайд, волнами спадавшие на открытые плечи. Если она находится в Академии, значит, или магтрибунал, или Кесслер сняли с нее печать, запрещавшую приближаться к Салливану.
И он тоже теперь может к ней приблизиться. Если захочет.
Я подошла к койке, на которой сидел Рандор. Странное волнение хлынуло в грудь, разлилось по венам леденящей жидкостью, закололо в пятках. Будто нам надо начинать все заново. Словно не было последних трех месяцев, в течение которых я стабильно приземлялась на его голову, а он хватал меня за все некстати подвернувшиеся части тела.
Даже как-то неловко стало. Я растерялась! Та ночь у Караваевой в гостях… была ли она вообще? Или это призрачное марево, иллюзорная дымка? Шурхов мираж…
Салливан следил за моим приближением безотрывно, и взгляд становился все строже. Нудный тролль в своей первозданной форме. Примеряет фирменную ипостась любителя нотаций.
Его глаза предупреждали: «Держись от меня на расстоянии. Не подходи, опасно». Но я была бы не я, если бы беспечно не продолжила путь и не остановилась ровно напротив мужчины.
Если бы я всех неравнодушных слушалась, вообще бы с места не сдвинулась. Хватает у меня «приглядывателей».
– Что вы затеяли, Карпова? – севшим голосом уточнил Рандор, когда я нагнулась к его лицу.
– Мне надо вас…
– Мм?
– Понюхать, – призналась смущенно.
Надо – и все тут! Потерпит пару секунд.
– Это лишнее, вы не находите?
– Я нахожу, что вы пахнете лесом, – прикрыв глаза, сделала новое открытие. – Мокрой древесной корой и… чем-то свежим. Думаю, ветром.
– Нельзя пахнуть ветром, княжна.
– Можно. Морским, несущим соленый воздух. Только не южным, а северным. Непокорным, стремительным, рвущимся на волю, – я открыла глаза и распрямилась.
– Ваш отец знает, что вы в Академии? – магистр поерзал на койке, глядя на меня снизу-вверх.
Странное разочарование мелькнуло в его глазах. Словно тролль был не рад, что я так быстро исчезла из его личного пространства. Может, тоже хотел понюхать? А все уже, опоздал.
– Да. Я даже спросила у папы разрешения вас навестить, – еле удержалась, чтобы не показать язык. Вот, мол, какая я послушная девочка, когда захочу.
– Непохоже на вас.
– Взрослею?
– Да что-то не верится. Но звучит неплохо… Потому что вам придется запастись терпением.
– Мне?
– Я должен задать себе слишком много вопросов. И получить на каждый ответы, – пробормотал нехотя мужчина. – Я совсем себя не знаю.
– Я знаю. Мне достаточно.
– Правда? Уверены? – в его насмешке сквозила горечь. – Боюсь, с настоящим Рандором никто из нас не знаком.
Хочет сказать, что он не нудный тролль, любитель нотаций? А как похож. Вот просто не отличить!
– Знаю, – уперто заявила, оправляя на себе голубое форменное платье и косясь на рукав черной водолазки, обтягивавший крепкое плечо. Видит тролль, ему шло. Даже очень. – Вы не зло. У вас доброе сердце. Я много об этом думала. У меня, знаете ли, была куча свободного времени.
Рандор резко поднялся с кушетки, но я не шелохнулась. Так и осталась стоять перед ним, глядя теперь снизу-вверх на заросший подбородок.
– Вот эти самые руки, – он продемонстрировал мне сжатые кулаки, а затем схватил за запястье. – Они причиняли боль. Они купались в крови. Эти самые, не чужие.
Салливан провел шершавым пальцем по шраму, оставленному его ногтем. Ухватил мягко за горло, погладил легонько, нащупывая след от магического ошейника. Будь при мне фирменные мази Мари, я бы давно его вывела. Но меня так поспешно отправили в родовое имение, что я не успела прихватить косметические снадобья.
– Руки подчинялись голосу, – прохрипела, обхватывая его пальцы своими и с силой сжимая. Ему совсем необязательно барахтаться в сомнениях одному. Я тут и не собираюсь от него убегать. – А сердце с ним спорило. Я знаете, сколько об этом всем думала? Чуть единственную извилину не сломала!
Салливан позволил себе короткую улыбку, но тут же ее загасил.
– Меньше всего я хотел обидеть вас, птичка.
– Я в это верю. Как и в то, что вы вовсе не зло, расчетливое и эгостичное.
– Я вредил вашим любимым зверюшкам. Разве этого мало, чтобы вы меня ненавидели? – не убирая теплой руки с моей шеи, уточнил магистр.
– Вы бросили раненую шмырлиху перед целительским корпусом. Не уползи она в кусты и не уйди Милли на обед, Хлою-Жюли обнаружили бы раньше. И после, в теплице, вы подсказали мне, как ее спасти, – прошептала торопливо, пользуясь тем, что он меня слушает. – Вы же не знали, что у нас пустая аптечка и не хватает целителей! Вы сами жертва не меньше, чем мои шмырлы.
– Перестаньте. Хватит! Не смейте меня жалеть. Я не один из ваших питомцев, которых надо спасать, – передернул плечами Салливан и оторвал от меня горячие ладони. – Вы должны злиться. Кричать. Бросаться на меня с кулаками. Где весь ваш запал?!
– Нет запала. Весь поистратился, – призналась растерянно.
Ему совсем необязательно знать, о ком я думала бесконечными зимними ночами. Чьи загребущие лапы не давали мне покоя, чьи требовательные губы мешали мне заснуть.
– Ваша тигрица до сих пор на меня рычит, – строго напомнил магистр. – Советую брать с нее пример.
– Думаю, той ночью, когда я окатила вас «Животной страстью», вы не просто так бродили по лесу. Вы шли к оврагу, чтобы убедиться, что Сажель выпуталась. И явились бы туда раньше, если бы я вас не задержала «творческим экспериментом».
Я намеренно игнорировала его полыхающий взгляд. Свое чувство вины пусть подпитывает в себе самостоятельно, я в таких глупостях участвовать не буду. Мне папиных тараканов хватает.
– Карпова! Это красиво придумано, но…
– Вы воспользовались сетью, видя, что заряда в ней почти не осталось и за короткий срок она не нанесет большого вреда. Любая тигрица выпуталась бы за полчаса, дав вам отсрочку. Та ловчая сеть оказалась бракованной, но кто мог об этом знать? А потом вы достали для Сажельки «Сомнию» и…
– У вас слишком доброе сердце. Особенно в отношении монстров, – скривился магистр.
– А еще вы помогли мне освободить ламбикуров в Индии. Вы даже шурха, добытого из моих волос, убивать не стали. Да какое же вы зло?!
– Вы обещали, княжна. Что не простите, – заупрямился Салливан. – Так будьте последовательны и не вздумайте меня жалеть.
– А если вздумаю? Накажете? – насупилась я, ерзая в платье. – Шлепать будете?
Тело кипело жаждой действий. Хотелось то ли с поцелуями броситься на него, то ли с кулаками… Никак не удавалось определиться в своих желаниях.
– Вы похожи на нахохлившуюся либри, Карпова. Поперхнувшуюся жуком-короедом.
– А вы мастер комплиментов. Хотите я расскажу, кто вы, магистр Салливан? – я задрала подбородок и посмотрела прямо в серые льдинки, искрившиеся на дне чем-то неизведанным, но безумно любопытным.
– Рискните.
– Вот эти ваши часы идиотские со стойким привкусом нафталина – они вам правда дороги. Как память. И хвостик завязывали вы, а не Блэр. Сами рассказывали, что в магприюте вас так научили, – пробурчала, не отрывая пристального взгляда. Кто из нас в ком тонул, было уже не разобрать. – Блэр сказал, что в юности вы любили животных и вырезали фигурки из дерева. А еще водили дружбу с поварихой и недурно готовили. И вы вспомнили все этого намного раньше, чем я вытолкнула из вас драного принца.
– Это мелочи, лежащие на поверхности. А что на дне? Кто? – прохрипел Салливан, пряча руки за спину. Словно сам себе запрещал прикасаться. – И что он еще способен натворить?
– Блэр говорил, что ему все труднее заставлять вас переступать через принципы и врожденную нравственность!
– Правда? А мне кажется, что я лично с вами, княжна, переступил все, что можно и нельзя, – магистр навис надо мной серой тучей, от заиндевелых глаз веяло холодком. – И не один раз.
– Вы не могли ничего поделать. С собой и… со мной.
– С вами я очень многое смог поделать. Ублиум Мортиса я пока не ел. А хотелось бы, – выдохнул тяжело.
– Вас толкали капли! – призналась пылко. Пусть уж лучше винит магические инстинкты, чем считает себя злом во плоти.
– М-да… Капли, – раздраженно повторил Салливан. – Я слышал тот разговор. Как в тумане, но слышал. «Магическая физиология»! Превосходно. Спятившие капли, голос, нашептывающий злодейские идеи, Судьба-богиня, та еще затейница… Такое чувство, что я сам в этом мире уже ничего не решаю!
Я отвернулась, обхватила себя за подмерзшие плечи и прошлась до окна. Белые шапки теплиц, ажурные ворота Заповедника вдали, темно-зеленая стена, сотканная из елового воинства… Привычный вид успокаивал и притуплял желание кого-нибудь придушить.
Не так чтобы сильно притуплял. Но пока хватало.
– Вы так говорите, словно в притяжении капель-половинок есть что-то дурное, – пробормотала в недоумении. – Мои родители ни разу не жаловались на магию, искрящую между ними. Да и госпожа Пламберри не считает это смертельным диагнозом. А вы так морщитесь, словно хворь какую неприличную подцепили.
– Ваши родители тоже с шестнадцати лет слышали голос, подстрекающий к омерзительным делам? Их дух тоже пытались подавить, усыпить, выгнать из плоти? – Салливан распалялся все сильнее. Сопел загнанным горным троллем и мерил нервными шагами палату. – Их превращали в немых свидетелей творившегося безумия? В кукол, в марионеток?!
– Всякое бывало, – я повела плечом, с трудом понимая, куда он клонит.
Единственное, что пока четко осознавала моя извилина: целовать меня тролль не планировал. А жаль. Мне очень хотелось вспомнить его вкус и сверить его с воспоминаниями. Убедиться, что это все было наяву.
– Вы не понимаете меня, да, княжна? – догадался он с неприятной насмешкой. – Больше никто не будет управлять моей жизнью. Ничто не заставит меня думать, что я чего-то хочу, если я не хочу. Доступно объяснил?
Он остановился поблизости, подцепил мой подбородок и подтянул к себе. Так, чтобы каждое слово, брошенное с неприкрытой яростью, вбивалось мне в ухо и отпечатывалось в сознании.
– Никто. И ничто. Ни паразитирующий дух доисторического маньяка. Ни шурхова богиня Судьба, – шипел возмущенно Салливан, окатывая горячим дыханием мой подбородок. – Ни драная капля, что нестерпимым, мучительным магнитом тянется к другой. Что вытрясает всю душу, что разрывает в клочья плоть. Путает мысли, велит нарушать все мыслимые правила, все собственные принципы… Заставляет творить безумства, за которые, по-хорошему, меня следовало бы лишить головы…
– А она еще тянется? – робко уточнила, прикусывая губу.
Интересно ведь. Так уж вышло, что злобных троллей, сотрясающих воздух и пыхтящих бешеными самоварами, я совсем не боялась. Иммунитет у меня к ним. И потому вместо ужаса и смирения во мне проснулась неблагоразумная любознательность.
– Кто тянется?
– Капля. Ваша. Непослушная, – прошептала, чувствуя, что еще чуть-чуть, и меня засосет в серебристо-серые омуты без остатка. – Тянется?
– С одной я как-нибудь справлюсь. С моей. Непослушной, – уточнил недовольно Салливан. – Я достаточно взрослый мужчина, чтобы совладать с магическими инстинктами.
Ноздри «достаточно взрослого мужчины» угрожающе раздувались, глаза искрили расплавленным серебром, челюсть сжималась. Грудь ходила ходуном под черной Артовой водолазкой, которая магистру все-таки была узковата.
Ну вот зачем все так усложнять? Пыхтеть, распинаться? Почему нельзя просто меня поцеловать и…
Его губы впечатались в мои так неожиданно, что я замычала удивленно. Глаза распахнула так широко, что со стороны они должны были напоминать бирюзовые блюдца.
Я послушно подалась вперед, вжалась в неспокойное тело, задрожала. Рандор целовал жадно, глубоко. До мурашек под коленями, до слабости в каждой мышце. Ровно так, как мне нравилось. Так, словно хотел на деле показать, как я желанна, как нужна ему сегодня. И как буду завтра.
– Хватит! – скомандовал Салливан, отрывая меня от себя, хватая под бедра и неделикатно усаживая на подоконник.
Все в его обескураженном виде намекало, что это я на него нагло набросилась, соблазнила и к поцелуям принудила. Вот ведь тролль!
– Никогда больше так не делай, Аврора, – севшим голосом добавил магистр, убеждая меня в том, что тронулись сегодня решительно все.
Начиная от папеньки и крестного, уверенных, что Блэр не возрождался. И заканчивая вот этим невозможным чудищем, решившим, что я представляю для него угрозу.
– Я делала? Я?!
Да я как дышать забыла от возмущения!
– Именно ты. И больше не повторяй.
– Ну знаете!
– А вы не поняли, княжна, что произошло, да? – усмехнулся тролль, задумчиво потирая пальцами свои губы.
Не знаю, как его, но мои до сих пор покалывало от жажды продолжения. Совершенно неджентльменский поступок, как на мой взгляд, оборвать такое приятное мероприятие столь неприятно!
– И чего вы смотрите на меня, как на бомбу замедленного действия? Тикающую такую. Которую вы понятия не имеете, как обезвреживать, – я уперла руки в бока, всем видом требуя, чтобы на меня глазели попроще. И полюбезнее.
– Потому что вы и есть крайне взрывоопасная субстанция, княжна. Насчет замедленности не уверен, но тикаете вы громко, – фыркнул магистр. – И я понятия не имею, что с вами делать.
– А минуту назад имели вполне четкие представления!
Рандор потер бровь и плюхнулся на ближайшую кушетку. Развалился на ней, как у себя дома, и уставился в потолок. Намек, что аудиенция у сиятельного тролля окончена? Так я еще не все высказала.
– Мне нужно время, чтобы во всем разобраться, – занудно повторил Салливан, едва шевеля губами. Я даже поближе подошла, чтобы его расслышать.
– Без моей помощи, полагаю?
– Уж точно без вашей. Повторите свой фокус – видит Судьба, и впрямь вас отшлепаю, – он скрестил руки на груди и скосил на меня глаза. Суровые такие, решительные. Чтобы я не сомневалась: точно отшлепает. – Не смейте внушать мне, Карпова. Я пока еще не восстановился, но, поверьте, уже могу отличить чужие мысли от собственных. Послушно следовать чужой воле, даже вашей – последнее, чего мне сейчас хочется.
– Я вам внушила? Себя поцеловать?!
Я обескураженно всплеснула руками. Нет, таких занятных отговорок даже Эйр не придумывает. У него все больше «дар напророчил» да «богиня велела».
Шурхов тролль! Обидно до чертиков. Неужто трудно признать, что сам хотел.
– А вам не помешает разобраться в себе. Похоже, новый дар раскрылся с весьма неожиданной стороны…
Так он серьезно? Или возвращаемся к мысли, что все вокруг спятили?
– Нет у меня никакого нового дара. Только старый.
– Так, ладно, пойдемте, Карпова, – он резко сел и схватил меня под локоть. – Шутки шутками, а это может быть серьезно. Я тоже не так давно обладал ментальным даром, который пытался игнорировать. И вот ведь новость – пару недель, как обладать я им перестал.
– Вы на что это намекаете? – я вырвала руку и попятилась. – Никуда я с вами не пойду.
– Даже к отцу?
– К нему тем более!
– Карпова, ну что за капризы? – изумился тролль, делая аккуратный шажок ко мне. Я сделала аккуратный шажок от него. На опыты – не дамся! Только на поцелуи, причем по обоюдному желанию. – Ведете себя, как маленькая трусишка. Надо просто убедиться…
– Что Блэр не влез в меня? – я спряталась от него за зельеварительным столом.
– А по-вашему, Карпова, это нормально, когда в маге внезапно объявляется второй дар? Да еще ментальный?
– У моего брата два, – я обиженно повела плечиком, не переставая отслеживать его перемещения по палате. – Логично, что и у меня тоже. Он проснулся почти одновременно с первым.
– Внушение? Как у Блэра?
– Ну, глаза у меня его породы, так почему бы и дару не быть похожему? – я сжала руки в кулачки, не собираясь признавать, что во мне завелся шурхов паразит. Темный Принц у меня уже в печенках сидел. Не хватало, чтобы и еще где-то освоился. – Нет во мне никаких постояльцев, вам ясно?
– Проверка не повредит.
Вот что за несправедливость? То нет ни одного раскрытого дара, то сыпятся, как из рога изобилия!
– Тогда проверьте сами. Если отец устроит мне «Темное соединение», то увидит много лишнего, – пробормотала смущенно. Много, много лишнего. Шурхову тонну. – Вы ведь умеете, я не сомневаюсь. Блэр обязан был научить темным штучкам.
– Копаться в вашем сознании? Спасибо, княжна, я пока еще надеюсь сохранить свое, – хмыкнул магистр. – Хотя бы его остатки.
– Тогда сойдемся на том, что нет у меня никакого дара внушения, – предложила я компромисс. – И вас ко мне толкнула ваша шурхова капля.
– Мне не шестнадцать, Карпова, чтобы бросаться на девушку, как голодный пес, – процедил магистр. – Только лишь потому, что так желает паразит, обустроившийся в глупом человеческом теле.
– Сами вы паразит.
Обидно за каплю стало. Она ведь не виновата, что была разлучена со своей половинкой и изо всех сил стремилась к воссоединению.
Я вот тоже стремилась. Правда, все больше к воссоединению своих рук и магистерской шеи. Но это уже нюансы.
– А ваша капля, княжна?
– Мм?
– Тянется? – губы Рандора дернулись в неявной ухмылке.
Так я и рассказала этому троллю!
– В данный момент у меня к вам тянется только кулак, магистр Салливан.
– Будьте послушной девочкой и сообщите о проклюнувшемся даре отцу, – велел Рандор, поправляя на поясе непривычные джинсы. – А насчет «лишнего»… Я вполне готов ответить за свою несдержанность. И перед ректором, и перед магтрибуналом.
– Если доживете. До второго, после первого, – я закатила глаза, намекая, что шансов маловато. – А мне и одного приглашения в суд достаточно.
– На самом деле, я удивлен, что ректор сразу не провел допрос «темным» способом, – признался Салливан и смахнул черные пряди, упавшие на лоб. Теперь, после стрижки, их было даже больше, чем раньше. – Я бы дал согласие. Но он не просил.
– Может, еще попросит, – проворчала, особо не надеясь на удачу. Чтобы папенька – и забыл в чьей-нибудь голове покопаться? – И что вы планируете делать дальше?
– Я большой мальчик, Карпова, – заговорщицким шепотом «признался» Салливан. – Я сам во всем разберусь. Без подсказок. Без настойчивых попыток спасения и «причинения добра». А если вы еще хоть раз попытаетесь мне что-то внушить…
– Да будто я намеренно! – я стукнула его кулаком в плечо, и он машинально перехватил мою руку. Сверкнул глазами опасно, хищно. И дернул на себя.
Я влетела в каменное троллье тело так резво, что потеряла ориентацию в пространстве. Голова закружилась. Рот наполнился вкусом. Чужим, терпким, мужским. И где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что это губы Салливана накрепко смыкаются с моими. И его горячий язык так по-хозяйски обжигает мой.
Это ведь не я? Не я же?
Боги, или я? Но я даже не думала о поцелуе! А он? Он думал?
Рандор оторвался и удивленно уставился на меня. Задаваясь, видно, теми же вопросами и разыскивая виноватого. Я тоже глазами захлопала. Неужели новый дар настолько неподконтролен?
– Судьба свидетель, сейчас я этого не хотела, – неуверенно прошептала, ощущая во всем рту его бесконечно знакомый вкус. Такой пьянящий, такой нужный, что дурно делалось. – Это не я… Честно!
– Знаю. Вот это – не вы, – нахмурился тролль и с силой потер лицо. – Драная капля… Нам обоим стоит быть осторожнее со своими желаниями.
Салливан подхватил с пола сумку, набитую одеждой, и направился к двери. Куда он уходит? Где планирует искать себя и отлавливать собственных демонов?
И что делать, если я не хочу быть осторожнее? Ни капельки!