Поэт, в какое бы время он не жил, не может не писать о своей стране, особенно если он живет в России. Именно литераторы, а не историки, оставят нам те размышления и художественные образы, которые навсегда останутся в нашей памяти. И новые поколения именно по художественным произведениям будут знать, как мы жили и какими были.
Только прочитав «Слово о полку Игореве», мы обращаемся к той эпохе и пытаемся разобраться в хитросплетениях судеб героев и тех интригах, которые творились. Сами историки редко могут возбудить любопытство читателей.
Но в конце ХХ века, когда, когда большинство из стихотворцев славили готовую рухнуть партию и ее вождей, было немного поэтов, которых интересовал не ХХ век в отрыве от всех остальных событий, а вся наша многострадальная история входила в их стихи.
Так уж вышло, что последними о Руси и России писал А. Блок в самом начале ХХ века, и те поэты и писатели, которые оказались за границей в изгнании. И самыми проникновенными строками, к ней обращенными, были стихи В. Набокова. Но им легко было смотреть на Россию из своего достаточно благополучного зарубежья. А у нас и названия такого для страны не было.
И первым осмелился размышлять о судьбе своей страны здесь поэт Б. Чичибабин, никогда не живший в ее столице, и писавший из своей провинции.
Только в 1991 году появился его сборник «Колокол» и он рассказал о своем страстном отношении к этому миру и ко всем, кто живет на этих бескрайних землях.
Он пытался показать нам этот мир, и постарался воскресить в нас дух древнего славянства, о котором не знали или давно позабыли.
Самое его яркое стихотворенье, обращенное к стране, которую он называет Русью:
Тебе, моя Русь, не богу, не зверю,
Молиться молюсь, а верить – не верю.
Еще М. Волошин размышлял о том, которая была желанной невестой для любого заморского князя, но отдалась самозванцу и разбойнику. И Б. Чичибабин раскрывает нашу горькую историю в таком же ключе:
От плахи до плахи, по бунтам, по гульбам
Задор пропивала, порядок кляла, —
И кто из достойных тобой не погублен.
И встают перед нами лица тысяч и тысяч расстрелянных, замученных в лагерях, изгнанников и скитальцев, которым и там, где они оставались, снились расстрелы и их уничтоженные усадьбы, где озверевшие бунтари жгли не только старинную мебель и украшения, но что еще страшнее – книги и храмы. Такое кроме нашей страны совершалось только в фашистской Германии.
Но самые горькие и страшные противоречия остаются здесь с нами.
Нет меры жестокости, ни бескорыстью,
И зря о твоем же добре лепетал,
Дождем и ветвями, губами и кистью
Влюблено и злыдно еврей Левитан.
Все наши противоречия и в истории, и в реальности, были интересны сытому западу, но художникам здесь жить было невыносимо, потому что все здесь перевернуто с ног на голову:
Уж как тебя славили добрые люди,
Бахвалы, опричники и палачи.
Вероятно, поэт вспоминает сцену допроса Иешуа Понтием Пилатом, когда тот всех называет добрыми людьми и пытается доказать своему палачу и мучителю, что злых людей не бывает, от природы они все рождаются добрыми. Но мы остаемся в этом мире, у нас нет и не может быть другого. Вот об этом и говорит нам с горечью Б. Чичибабин:
Я вмерз в твою шкуру дыханьем и сердцем,
И мне в этой жизни не будет защит,
И я не уйду в заграницы, как Герцен,
Судьба Авакумова в лоб мне стучит.
И в этом мире, который воздает и воспевает удивительный поэт, несутся вдаль по этой земле «лошадки Бориса и Глеба», которых не может догнать Святополк Окаянный, стоят самые прекрасные и первозданные города наши во всей своей древней красе. Они напоминают нам о том, удивительном мире, каким была Русь до монгольского завоевания. Поэтом дается нелицеприятная оценка деятельности Петра, окончательно разрушившего первозданность страны. И автор пытается воскресить и оставит в нашей душе удивительный мир, за что мы ему и благодарны сегодня.