=Саша=
Елка попалась пышная и густая. Занимала теперь пустой угол, где обычно пряталось кресло отца. Я долго любовался, как она расцвела от игрушек и гирлянд, как светилась в доме, гордо подперев потолок, как в «окошках» стеклянных шаров отражались десятки моих фигур, изогнутых до неузнаваемости. Девчонки с бабушкой оторвались в украшении лесной красавицы: здесь бы позавидовал даже Диор. И я просто наслаждался тихим предпраздничным вечером.
Уставшие после творческой работы племяшки завалились на диван и внимательно уставились в планшет. С кухни несло жареным и долетали голоса: мягкий мамин, высокий Елены – моей старшей сестры, и истеричный визг ее младшего спиногрыза – Олежика, в честь папы назвали.
Жаль только, что отец уже не с нами.
Вспомнив, что не попаду, скорее всего, на концерт к Алексею, решил перезвонить ему завтра и извиниться. Надеюсь, что ничего особенного не пропущу. На субботний концерт я тоже не попал, занят был сдачами четвертого курса. После бурного завершения учебного полугодия домашний уют и покой – именно то, что мне нужно, и переться через весь город на праздник совсем не было желания.
Улыбнулся мимо воли. Я таки поставил Чудаковой одиннадцать, несмотря на то, что она так и не появилась на последнем занятии. Горовая слезно просила войти в положение студентки, мол, Настя очень старается, но не может на этой неделе попасть ко мне – свалилась с простудой. Ладно. Поверю. Перед праздниками я добрый, пусть учится, но с нового года спрошу с нее. Будет она у меня писать аранжировки еще круче, чем пишет сейчас. Собираюсь ее не просто погонять по учебной программе, но и копнуть намного глубже, чтобы пищала, но не смела пропускать мои уроки. Я ведь проверил ее работу на плагиат и ничего не нашел даже близко похожего. И, кажется, уже на память выучил вычурные аккордовые последовательности на грани невообразимых и шокирующих сочетаний, но таких вкусных, что я не мог это просто так замять. Она же вокалистка? Вокалистка. Так пусть теперь эту сложную песню сама и поет. Устрою я ей весеннюю сдачу третьего семестра на полную катушку.
Дверь распахнулась, и в гостиную шумно ввалился Стас, обвешанный пакетами, – муж сестры, а за ним, растягивая широкую белозубую улыбку, шел мой младший брат – Игорь – за руку с…
Я на секунду застыл оловянным солдатиком, потому что не поверил своим глазам.
Ирина. Бывшая. Та, что выдрала душу и растоптала ее, как сорняк.
Не здороваясь с родственниками, я ушел на второй этаж и уткнулся лбом в окно коридора. Что? Она? Здесь? Забыла?!
Пальцы тряслись, будто у контуженного. Из-за этой твари я и провалил большой концерт. Тогда меня так же колотило, я ни один пассаж не мог вырулить. Сбивался и начинал заново, как школьник. Слышал смех в зале, а потом вой негодования толпы, почти лающий, хриплый. Из-за шума и дыры в груди после развода я просто не смог больше играть. Встал, поклонился и дал себе слово никогда-никогда не садиться за инструмент и не выступать для людей.
Время шло, я смирился с пригретым местом учителя по аранжировке и радовался, что меня не трогают и не заставляют играть. Везло. Но вот в этом году на ректора что-то нашло, и он внезапно вспомнил, что я еще и пианист.
Но бывшая… Неужели за пять лет я так и не освободился от нее?
Под ребрами глухо колотилось сердце, появилось стойкое желание сбежать отсюда.
Мама обидится…
Но я не могу, не могу быть в одном доме с этой…
– Саш, – мерзкий голос прокатился по полу и уселся на плечо. – Привет.
Вылетая из ее рта, мое имя звучало как проклятие. Хотелось уши закрыть. Не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть, какое у нее светлое лицо, а в глазах – наивность и искренность. Да только там ничего этого нет. Лгунья она. Подлая. Сучка.
Скрипнув зубами, я нацепил маску безразличия и повернулся.
– Ты что переволновался? Раскраснелся, бедный, – она невинно хлопнула ресницами и пригладила ладошкой короткую стрижку, поправила массивную серьгу в ухе. Имидж сменила, но ей эти выстриженные виски придавали еще большей стервозности, а тяжелые украшения некрасиво оттягивали уши.
Она округлилась, подтянулась. Зрительно даже объем груди стал больше. Неужто подкачала? Вишневое платье в облипку, казалось, разойдется по швам от легкого движения, а худые, как спички, ноги в светлых тонких колготах, постукивали по паркету лаковыми туфлями на высоком каблуке.
– А ты как здесь оказалась? – холодно спросил я и постарался не принять защитную позу. Не хочу, чтобы эта тварь играла на моих чувствах и думала, что меня ее появление волнует.
– Так я теперь с твоим братиком, – косо усмехнулась, – встречаюсь. Или ты против?
– Мне посрать, – не смог сдержаться, отчего стало кисло во рту. Придется извиниться перед мамой и уйти. Она поймет. Обойдя бывшую женушку, я направился к лестнице, но эта сучка вцепилась в мой локоть и резко потянула на себя.
– Саш, я… так жалею, что у нас не получилось.
– Убери свои клешни, – сказал очень грозно, потому что она не просто отлепила от меня руки, но и попятилась. В серых глазах, которые я когда-то безумно любил, вспыхнули искры страха.
Я не дал ей больше говорить, просто развернулся и ушел. Облегченно выдохнул, услышав, что вся семья громко разговаривает на кухне. Значит, легче будет уйти.
Но в холле меня встретила взволнованная мама. Она заламывала руки и мяла передник.
– Сынок, ну, перестань… Всякое случается, так совпало. Это просто случайность. Игорь ведь не виноват, что она ему тоже встретилась. Да и пять лет уже прошло, разве ты ее не забыл?
Мама попыталась меня обнять, но я отстранился и набросил пальто. Хлопнул перчатками по ладони и прочесал челку пятерней.
– Забыл, – ответил максимально спокойно, – но за стол с ней не сяду. Хорошего праздника вам. Я заеду завтра. Не переживай за меня, мам. Друг звал на вечеринку, вот туда и поеду.
– Ты точно в порядке? – Мама виновато улыбнулась, словно это она меня смешала с грязью много лет назад.
– Будь уверена. Люблю тебя. Передай Ленусику и Олежику подарки, – наклонившись, поцеловал маму в щеку, пригладил ее волосы у виска. От нее пахло сгущенкой и домашним компотом, а в темных глазах читалось беспокойство. – А племяшек заставь под елкой искать свои призы, пусть попы от планшета оторвут.
– Да они молодцы сегодня, вон какую красавицу нарядили! – Мама поправила мне воротник и всмотрелась в глаза, привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до моей челки: потрепала и уложила по своему. Пусть, я ей всегда разрешал немного больше, чем нужно. – Снова шарф не надел? Я же тебе купила, почему не носишь?
– Да неудобно мне с ним, будто змея на шее завернулась. Все, я убежал, а то друзья напьются без меня.
– Жаль, что все так…
– Ничего. Ты только не волнуйся. Так будет лучше, правда, – пожал легко ее плечо и вышел за дверь.
– Все понимаю, – бросила вслед мама и послала мне коронный воздушный поцелуй. – Но завтра жду.
– Я позвоню, мам!
Выдохнул свободно у ворот. Да, так будет лучше. И не придется перед Лёшкой извиняться.