Апрель мужского рода, а весна – женского. Вот и вся разгадка. Он думает, что возьмет ее напором. Думает, что продемонстрирует ей свое аномальное тепло и дело сделано. Как бы не так. Что бы он там про себя ни думал, ей все равно. Она его не хочет. Ни его, ни остальных его одиннадцать братьев. К тому же в этом году апрель слишком уж спешит. Чересчур торопится. А потому вообще рискует закончиться раньше срока. Рискует не дотянуть до мая. Обернуться умиротворяющей утренней изморозью на тротуарах.
Интересно, как так получилось – что ни месяц, все он и он? И только время года – это женщина. Ну разве что кроме лета. Но лично я предпочла бы обойтись без лета. Совсем.
Машина намертво встала в пробке на Тучковом мосту. Аэродинамически выгнутые стальные поверхности, примитивный плиточный орнамент. Если смотреть сверху. В салоне чуть слышно работал климат-контроль, но сегодня этого оказалось недостаточно. Торопливый, словно подросток, апрель все-таки вынудил меня реагировать. Я поставила сумку на колени и достала солнцезащитные очки.
Раньше было проще. Раньше лобовое стекло тоже было тонировано. И я знать не знала всех этих мудаков по именам – апрель, май, июнь… Кому они вообще интересны? Но пару месяцев назад меня остановил патруль ГИБДД. Нарочито суровый, на грани своих полномочий инспектор замерил уровень светопропускания. Затем выписал штраф и принялся скручивать номера с машины. Я стояла рядом и мешала. Альтернативный визуальный центр, безупречные длинные ноги в телесного цвета колготках. Шли минуты, а он все никак не мог попасть отверткой в нужное место на пластине номерного знака. Наконец я отошла в сторону. Достала телефон и позвонила нашим юристам. И Руслану. После чего вызвала такси. Пусть скручивает. Машина все равно принадлежит бюро, юридический отдел разберется.
Номера мне, конечно, вернули. Но тонировку с лобового стекла пришлось снять. Осталась только узкая полоса сверху. Четырнадцать сантиметров шириной, все по закону. Четырнадцать сантиметров, золотое сечение ГИБДД.
В холле бизнес-центра было прохладно. И здесь совсем не чувствовался апрель. Я с облегчением сняла очки, машинально оценила окружавшее меня пространство. Равновесие было сбито. Едва заметно, но все-таки смещено: слишком мало людей в дальнем конце холла, за турникетами. Так всегда бывает, когда с первого этажа только-только ушел лифт.
Поднявшись в бюро, я миновала белую, имитирующую ледяной кристалл стойку со светодиодной подсветкой. Кивнула сидевшей на ресепшен Саше и прошла в приемную.
Вероника была уже на месте. Ожидаемо. Руслана нет, дверь в его кабинет приоткрыта. Тоже ожидаемо. Понедельник не предвещал сюрпризов. Уже неплохо.
Я взяла со стола Вероники список звонивших мне людей. И еще один лист – сегодняшние встречи. И через час, ровно в 11:30 уже сидела в переговорной, отделенной от окружающего пространства тремя стеклянными стенами.
Пять проектов – пять презентаций. Ничего сверхординарного, обычная рутина. Рабочие моменты. Текущее состояние дел. Все проекты были в стадии реализации. Это взлет и посадка требуют ручного управления. Но как только набор высоты завершен, можно включать автопилот. И лишь время от времени бросать взгляд на показания приборов. Чем я сейчас и занималась.
В самом конце совещания неожиданно возникли проблемы с проектом Ксении. За выходные она внесла изменения в уже утвержденную декоративную схему. И теперь пыталась заручиться одобрением руководства и коллег.
Сидящие внутри стеклянного куба переговорной молча рассматривали отрендеренные изображения апартаментов, над отделкой которых работала Ксения. Стены гостиной лишились воздушной геометрии и строгой прямолинейной перспективы. Они выглядели теперь изогнуто-волнообразными. И к тому же обзавелись растительным орнаментом из удлиненных лепестков. Еще Ксения что-то сделала с колористической схемой, только я пока не понимала что.
– Ну как? – Ксения обвела присутствующих взглядом победителя, ее глаза светились гордостью.
Все продолжали молчать. Иван, менеджер проекта Ксении, озадаченно потирал шею.
– А можно показать предыдущий вариант? – попросила я. – Тот, что был до этих изменений.
Ксения щелкнула длинным пальцем с матово-красным ногтем по клавиатуре и на двухметровом экране для презентаций возник узнаваемый, геометрически выверенный дизайн R.Bau. Что же она все-таки сделала с цветом?
– Давайте я резюмирую. Главное отличие – параметрические стены и орнамент. Так?
– Ну в общих чертах, да, – кивнула Ксения.
– Во-первых. И это самое простое. Орнамент нужно убрать.
Ксения открыла было рот, но я ее остановила.
– Это будет обсуждаться, только если кто-нибудь из присутствующих сможет сказать, когда в дизайне R.Bau использовался орнамент. Тем более с такими вот лепестками.
Катя Лайтунен улыбнулась, остальные ведущие дизайнеры и архитекторы покачали головами. Менеджеры проектов, как и полагалось, держали паузу. Концептуальные вопросы дизайна находились вне их компетенции.
– Кроме того, орнамент в данном конкретном случае является еще и грубой стилистической ошибкой. Абстрактный геометрический рисунок, который был использован для пола, делает его активным. Поэтому стены и потолок просто обязаны быть нейтрально-спокойными, что исключает использование орнамента.
Ксения молчала. Было видно, что она лихорадочно пытается выстроить контраргументы.
– Давайте еще раз посмотрим на ваш вариант, – попросила я, и Ксения послушно щелкнула по клавиатуре. – Теперь, если вы мысленно уберете орнамент и вернете на место старую декоративную схему, то сразу увидите, насколько нелепо смотрится здесь эта параметрическая стена.
Наступила пауза. Ксения, а с ней и все остальные сосредоточенно проделывали в уме манипуляции с геометрией пространства.
– Если для вас это слишком сложно, откройте проект в «Тридэмаксе» и проведите эти изменения прямо на экране.
– Мне не сложно, – насупилась Ксения.
– Ну так что? Вы не согласны?
Ксения молча смотрела на экран. Наконец она произнесла:
– С орнаментом все прекрасно работало.
– Я с этим и не спорю. Но про орнамент я вам все уже сказала.
Ксения поджала губы.
– И еще. Мне кажется, здесь еще что-то поменялось. Помещение как будто уменьшилось в размерах, – я в задумчивости вернулась к изображению на экране.
– Цвет, – подала голос Катя Лайтунен, – Ксения изменила колористическую схему.
Катя развернулась к экрану, демонстрируя безупречно ровное каре.
– Изначально холодный голубой цвет Ксения смешала с теплыми бежевыми и желтыми оттенками. А поскольку потолки здесь довольно низкие, использование теплого цвета привело к иллюзии уменьшения пространства.
Люди за столом согласно закивали. Я тоже кивнула, в вопросах цвета я всегда полагалась на своего лучшего дизайнера.
– И вы считаете, что это нормально? – вдруг сказала Ксения.
Присутствующие в переговорной разом притихли.
– Что нормально, Ксюш?
– Никаких экспериментов, никакой новизны, никакой свободы творчества? Ничего свежего?
– Ну орнамент, положим, не является свежим решением уже несколько столетий. А по поводу экспериментов – да, вы совершенно правы. И мне жаль, если вы до сих пор не поняли одну очень простую вещь: бюро не место для экспериментов. Хотите экспериментировать, занимайтесь этим в свободное от работы время, в своих персональных проектах. А у R.Bau есть собственный, выработанный годами стиль. Стиль, который знают. И за которым заказчики, собственно, и приходят в наше бюро. Поэтому моя работа, помимо всего прочего, заключается в том, чтобы по возможности держаться в рамках этого стиля.
Вздрогнул и завибрировал лежащий на столе телефон. Я взглянула на экран и поднялась.
– То есть вы даже мысли не допускаете, что дизайн Руслана Константиновича может устареть? – не унималась Ксения. – Что он может взять и потерять актуальность?
– Хотите обсудить это непосредственно с Русланом Константиновичем? – я продемонстрировала Ксении экран звонящего телефона. – Нет? Я почему-то так и думала.
Мы договорились встретиться в ресторане. Руслан сказал, есть разговор.
Была мысль взять такси. Но в салоне чужого автомобиля сегодня наверняка будет слишком жарко и душно. Плюс неизбежные запахи. Так что я поехала на своей машине. Хоть и пришлось потратить на поиск парковки пятнадцать минут. Зато я в который раз убедилась в неизменности свойств Большого проспекта и окрестностей: продолжительность обеда равна удвоенному времени, потраченному на парковку. Я называю это Петроградской пропорцией.
Парковку я, кстати, так и не нашла. Так что машину пришлось поставить вторым рядом прямо на Большом, напротив ресторана. Если ее начнут эвакуировать, я услышу. Очень уж не хотелось блуждать по узким, перпендикулярным Большому проспекту улицам. Последовательность которых я так и не смогла запомнить, как ни пыталась. Четыре фамилии на букву П: Подрезов, Подковыров, Полозов, Плуталов. И затесавшаяся между ними улица Бармалеева. Думаю, поляков совсем не обязательно было заводить в болото. Их можно было привести на Петроградский остров и здесь бросить.
Руслан сидел на втором этаже, за столиком у несущей стены, в которой зачем-то был пробит окулюс. Место было выбрано специально для меня: сюда совсем не проникало солнце.
Мы поздоровались.
– Отлично выглядишь, – сказал Руслан.
Я улыбнулась: знаю.
Мы заказали напитки. Я – апельсиновый сок со льдом. Руслан – бокал красного вина.
Я достала папку с документами на подпись генеральному директору. И пока Руслан занимался бумагами, сидела и рассматривала его. Все-таки стиль – очень тонкая вещь. Невесомая. И это никакие, конечно, не шмотки. Иначе все было бы слишком просто. Ведь даже вот этот вот светлый, нарочито помятый пиджак на Руслане. Надень его на кого-то другого – и эффект тотчас пропадет.
И вообще Руслан сегодня весь светился. И очень приятно светился. Ровно. Не ослепляя.
Наконец с документами было покончено. Руслан пригубил вина и перешел к делу.
Завтра вечером открытие выставки графического дизайна в галерее его друзей. Будет фуршет, куча приглашенных, Руслан тоже обещал прийти. Еще месяц назад обещал, слово дал.
– Слово дизайнера? – уточнила я.
– Архитектора, – вернул мне усмешку Руслан.
В общем, он обязательно должен быть. Но он не может. Совсем.
– Жанн, выручишь меня, ладно? Нужно, чтобы от нашего бюро кто-то там появился, не хочется Богданова обижать. А тебе он будет только рад. Между прочим, – Руслан наклонился ко мне и заговорщически понизил голос, – он давно уже к тебе неравнодушен, сам мне говорил.
Я вспомнила этого Богданова и усмехнулась. Метр семьдесят, лиловый угреватый нос, живот и жирные волосы. И почти всегда две девицы из службы эскорта. Завидный кавалер.
– А сам-то ты чего? – я с удовольствием допила ставший ледяным сок: риторические вопросы – мой конек.
– Жанн, у меня дела. Срочные. Их нельзя отложить. Никак нельзя, понимаешь?
Я кивнула. И снова улыбнулась. Конечно, я понимаю. За четыре года работы с Русланом я хорошо его изучила. Мне достаточно было мельком взглянуть на его лицо. Он опять влюбился. Чего здесь непонятного? Я посмотрела на его покрытые аккуратной щетиной скулы и подбородок. Встретилась с его просящим выжидающим взглядом. Породистый сильный зверь на задних лапах у моих ног. И вдруг почувствовала что-то вроде укола непонятно откуда взявшейся ревности. Даже непроизвольно выпрямила спину.
– Конечно, Руслан. Не вопрос. Сделай мне пару дополнительных приглашений. И закажи еще сока. Со льдом.
Назавтра пришлось уйти из офиса задолго до окончания рабочего дня. Нужно было заехать домой переодеться к выставке. Сменить строгий офисный костюм на шелковое коктейльное платье. И еще заскочить в салон. Сделать укладку. И маникюр.
Даша с Мариной радостно согласились составить мне компанию. Другого я от них и не ожидала. Они были моим тайным оружием. Навязчивых попыток озабоченных псевдоинтеллектуалов познакомиться все равно было не избежать. Но я предпочитала, чтобы под расслабленные разговоры о тенденциях в современном графическом дизайне они раздевали глазами моих подруг, а не меня. Тем более что те были совсем не против.
Фуршет был похож на десятки других. Богданов лично встречал гостей на входе в галерею. Сегодня он обошелся всего одной проституткой, зато очень красивой. После короткого разговора с организатором и переданных ему ритуальных извинений от Руслана я прошлась по залам. В принципе, неплохо. Идеально белые стены и потолок. Нейтральный пол. Много света – несколько десятков галогеновых спотов. И все это для того, чтобы выделить висящие на стенах черные прямоугольники, на которых и располагались сами работы. Рекламные плакаты. Книжные обложки. Логотипы. Даже несколько вычурных, с трудом читаемых шрифтов. Неплохо, да. Но в целом довольно скучно. Чересчур предсказуемо.
Я поправила на стене пару криво повешенных черных рамок. Сделала замечание официанту за нагревшееся шампанское. Тот попытался меня проигнорировать, и я спросила, как зовут распорядителя. Состоялась короткая бессловесная дуэль – одними глазами. «Сука», – думал, глядя на меня, официант. «Халдей-дегенерат», – ласково парировала я и коснулась локона над правым виском. Официант ушел и через пять минут принес мне бокал прекрасно охлажденного шампанского.
В одном из залов я с удивлением обнаружила стулья Egg. Похожие формой на яичную скорлупу, творения Арне Якобсена нежно-голубого цвета стояли в каждом углу. Очень опрометчивое решение, надо сказать. Потому что на их фоне совершенно не хотелось смотреть на какой-либо графический дизайн. Я подошла к одному из стульев. И попыталась ущипнуть обивку. Но не смогла – стулья были настоящие. А вообще забавно было бы поймать Богданова на китайской реплике. Я наклонилась, коричневый ярлычок тоже был на месте. Republic of Fritz Hansen. Все-таки не зря я сегодня пришла на эту выставку.
Даша с Мариной были нарасхват. У обеих художественное образование. С Мариной я вообще училась в одной группе в университете. Правда, их работа не имеет никакого отношения к архитектуре и дизайну. А потому подруги используют любую возможность, чтобы «окунуться в среду».
К тому же сегодня они обошлись без самодеятельности в макияже и выглядели почти на пределе своих возможностей: в салоне неплохо знали свое дело. Впрочем, у Марины лицо красивое и само по себе. Чего не скажешь про чересчур вытянутую, по-мальчишески худую фигуру, недостатки которой она так и не научилась скрывать. А вот в то, что привлекательность со склонной к полноте, невысокой Даши снимается всего за пять минут с помощью ватных дисков и лосьона, временами даже мне трудно было поверить.
Подруги мастерски замыкали на себя летящие в мою сторону похотливые взгляды. Сегодня их было как-то особенно много. Весна, наверное. Чертов апрель.
Как всегда, среди приглашенных отыскалось несколько клиентов R.Bau. Дольше всего мне пришлось общаться с Александром Грановским. Полгода назад мы делали ему дизайн двухуровневого пентхауса на Крестовском.
Банковский бизнес Грановского процветал, и на этом основании он всерьез полагал, что является интересным собеседником. Я же смотрела на его непримечательное, слегка вытянутое лицо. Из тех, что забываешь сразу же, как отводишь взгляд в сторону. На короткие жесткие волосы с проблеском рано проступившей седины. И терпеливо ждала подходящего момента.
Наконец к нам подошла улыбающаяся довольная Даша. И я с облегчением сдала ей Грановского. А сама незаметно ретировалась.
Через час мне наскучило наблюдать за подругами и их флиртом. Слишком уж все это предсказуемо. Подогреваемое шампанским гормональное давление. Недвусмысленные интонации с претензией на что-то большее. Две перпендикулярные прямые всегда пересекаются, тоже мне откровение.
Я ушла в самый дальний зал анфилады. Здесь был приглушен свет, на стенах висело несколько раритетных плакатов. Стояли диван и круглый фуршетный столик с закусками. Я поставила бокал, опустилась на диван. Мягко гудел кондиционер, укутывая мои плечи заботливой прохладой. Я помассировала переносицу. С облегчением откинулась на мягкую спинку. Машинально достала зеркальце: все в порядке.
И тут в помещении появился он.
Без интереса посмотрел на плакаты на стенах. Продемонстрировал аккуратно подстриженный затылок. Безупречный дорогой костюм. Неброские наручные часы. Стоимостью больше, чем такси бизнес-класса, что привезло меня сюда.
Я внутренне подобралась.
Человек повернул голову в мою сторону. Сделал несколько шагов. Еще немного, и я увижу его взгляд. Что бы ни придумывали одноклеточные, в их глазах всегда плещется похоть. Всегда. Пусть даже совсем немного. На самом дне.
Но иногда, очень редко, я вижу вот это. Полностью выключенное нутро. На тебя смотрят, словно ты даже не вещь, нет. Ты трофей, добыча. При этом совершенно неприкасаемая. Для кого-то намного более сильного. Для кого-то могущественного настолько, что ему по карману нанимать таких вот цепных псов. У которых нет своего «я», они умеют его выключать. Абсолютная преданность. Редчайшее в наше время свойство. Я с трудом отвела глаза.
– Жанна Юрьевна? – мужчина остановился напротив меня.
– Допустим.
– Я присяду?
Не дождавшись ответа, человек опустился рядом со мной на диван. Какой все-таки хрупкий этот мир. Нашелся кто-то, кто не посмотрел на твою грудь, и все.
– Меня зовут Станислав. Я надеялся увидеть здесь Руслана Константиновича.
– Вы договаривались о встрече?
– Нет, но я был уверен, что он появится сегодня на выставке. Мне необходимо поговорить с ним об одном деле.
– Деле?
– Да, – сухо отчеканил Станислав. – О заказе.
– О заказе? – я почувствовала разочарование.
– Об одном очень крупном заказе. Который не может его не заинтересовать.
И тут я едва не рассмеялась. Лишь в последний момент остановила поднимающуюся изнутри упругую пузырящуюся волну. Наверное, это шампанское.
– Звоните в бюро, договаривайтесь о встрече, – я поднялась и наконец заставила себя посмотреть на незнакомца.
При взгляде сверху было видно, что волосы на его голове заметно поредели. Невыгодный ракурс. Станислав торопливо встал с дивана. Наверное, был прекрасно об этом осведомлен.
– Я бы позвонил. Но у вас, говорят, лист ожидания на два года вперед, – сказал мужчина и отработанным элегантным движением протянул мне визитку.
– Знаете, люди много чего говорят. И вы совсем не похожи на человека, который верит всему подряд.
Я обворожительно улыбнулась. Два года – это только для тех, кого мы знаем, крутой. А для козлов вроде тебя очередь и через двадцать лет не подойдет. С Русланом ему надо встретиться, молодец какой. Я определенно была разочарована.
Я взглянула на визитку: какой-то Вальдемар Котомин, яхт-клуб в качестве адреса и прямой городской номер мобильного.
– Вы же сказали, что вы Станислав.
– Это визитка человека, которого я представляю.
– Понятно.
Я повернулась и направилась к выходу. Какой все-таки дискомфорт – знать, что кто-то стоит у тебя за спиной и не смотрит ни на твою попу, ни на ноги. Фу.
В соседнем зале я увидела пьяную Марину, возле которой увивался некрасивый стареющий мужчина в голубом пиджаке. Даши нигде не было видно. Наверное, кто-то ее уже увез. Загадка, которую я пока так и не смогла решить: Марина красивее, но Даша удачливей.
Я попрощалась с Богдановым и вышла из галереи на прохладную вечернюю улицу. Возле входа стояла футуристического вида урна-пепельница из хромированной стали. Я разорвала визитку и выбросила ее в урну.