И он все кричал и кричал, крик этот стоял у меня в ушах, и хотелось, чтобы пленник поскорее заткнулся. А ведь всегда так, всегда они кричат.
Я подняла ногу и умелым движением надавила каблуком прямо на кляп. Влад издал такой звук, как будто тряпка залезла ему прямо в горло. Дай бог, чтобы так и было – пускай она начнет доставать ему до самого пищевода!
Настя прищелкнула ножницами в третий раз.
– Позвольте, я разделаюсь с ним сама! – Обратилась он ко мне. – Больше всего на свете мечтаю свести с ним личные счеты.
Я разрешила, и хоть моя обида на Влада и велика, его преступление перед Настей все-таки намного страшнее и заслуживает большего наказания.
Влад полностью оказался во власти Насти.
– Ну, папенька, что бы мне тебе еще такого отрезать, м? Может быть нос? Или уши? – с этими словами девушка медленно провела сверкающим лезвием сначала от переносицы до кончика носа, потом – вдоль ушной раковины.
Ее взгляд скользил по телу отца и остановился на месте ниже живота. Заметив это, Влад истерично забился в своих путах – он понял, что придумала Настя и что сбежать он, конечно, не сможет.
– Я знаю, что сейчас тебе отрежу, это самое лучшее!
Настя села на лавку отцу на ноги и скрестила свои ноги по-турецки.
– Ну-с, приступим!
Она схватила член за головку – тот предательски встал – затвердел буквально-таки на глазах, но даже это не помогло ему стать, если не большого, то, хотя бы, приемлемого размера.
– Какой у тебя странный пенис! Как хорошо, что я не твоя родная дочь!
Поудобнее взяв во вторую руку ножницы, она принялась за дело. Холодная сталь вонзилась в нежную плоть. И хоть член был небольшой, все же отрезать его ножницами была задачка не из легких.
Он, будто на какой-то миг стал живым и почувствовал опасность, так и извивался у Насти в руке, но девушка держала его очень умело – сразу чувствовался богатый жизненный опыт. Вряд ли ей, конечно, приходилось отрезать кому-то член, но кто знает…
Настя резала и резала, сначала ткань не поддавалась – оставались только жуткие кровавые раны – но потом я к своему ужасу заметила, что половина органа отделилась от основания и покачивалась на нескольких лоскутах кожи. Я зажала рот рукой. Настя резанула еще раз. Член с мягким плюхом свалился на землю. Влад вопил, ему не мешала даже тряпка в горле.
Лавку заливала кровь, смешанная со спермой и потом, это было отвратительно, она стекала по ногам пленника и капала на пол.
Настя, вроде как, отошла в сторону, но это только показалось – она как-то мудрено развернулась и ударила кулаком Влада по лицу. Тот взвыл! Еще один удар! У него хрустнул нос, и изо рта потекла кровь. Видимо, весь рот наполнился кровью – я представила, как она заливается в его желудок. А нос наверняка сломался.
Настя ни на секунду не производила впечатление человека, который умеет драться, вот вообще. А может она и не умела вовсе, а в ней только играли ненависть, обида и еще какие-то чувства. Но, в любом случае, сломать такому огромному человеку нос со второго удара было под силу далеко не каждому.
Девушка отошла в тень, и я увидела, как она засунула в огонь длинную железную палку, которая исполняла у меня роль кочерги. Она накалялась очень быстро – конец успел покраснеть! Настя с разбегу ткнула раскаленным концом Владу прямо в то место, где только что у него находился мужской половой орган.
Влад согнулся! Пополам! Будучи связанным по рукам и ногам! В это невозможно было поверить, но, тем не менее, я видела это перед своими глазами.
Настя отшвырнула палку в сторону и взяла в руки ножницы. Она размахнулась со всей силы и воткнула их острым концом прямо в мошонку, вблизи рваной раны с обгорелыми краями. Кровь фонтаном брызнула вверх, но Влад не закричал – он потерял сознание.
– Ну ты, конечно, даешь! Без улыбки и без страха, вообще без эмоций, с абсолютным покерфейсом! – я задыхалась от восторга и одновременно от ужаса, который испытала за четверть часа.
– Мне совсем не было страшно, – ответила Настя, смотря в пол. Она сильно побледнела, даже как-то позеленела. Ее взгляд по-прежнему абсолютно ничего не выражал, а нижняя челюсть ходила ходуном, отбивая чечетку, как будто она собиралась с парашютом прыгать. И губа верхняя дрожала, а в остальном – полное, бессознательное спокойствие.
Настя присела на пол.
– Кажется, я сейчас упаду. Ноги подкашиваются. Неужели я это сделала…
– Да, ты вела себя как настоящий зверь, знаешь ли… – осторожно сказала я. – Я не могу так… хладнокровно…
– Марго, мне плохо! – она откинула голову на лавку и закрыла глаза. Они впали, совершенно как у трупа.
Вот поэтому я не хотела брать столь юную девчонку в свою команду, вот поэтому у меня были опасения. Да, она куражилась, храбрилась изо всех сил, ей было весело и хорошо, пока по голове не ударило осознание того факта, что уже все. Что дороги назад не будет. И как бы круто не звучало на словах – пытать людей – на самом деле это страшно. Но некуда деваться.
– Ублюдочный отчим! Без него бы ничего не было! Дура-мамаша испоганила мне всю жизнь! – Настя яростно шептала упреки, поливая грязью все и вся, искусно матерясь.
У нее перед глазами плыли круги, а как только она с усилием отодрала голову от лавки, желудок сжался в спазме, и бедную девушку вывернуло наизнанку. Она кашляла, а по щекам текли слезы, размывая черный карандаш, которым она красила глаза. Настя терла шрам на руке, который еще саднило, и, кажется, проклинала жизнь.
Я совершенно растерялась и не знала, что мне делать – не было у меня опыта взаимодействия с людьми, особенно с подростками. Ведь до того, как я начала мстить, моя жизнь была тоже далеко не сахар.
Я опустилась на пол рядом с ней.
– Эй, не плачь, слышишь? Он это заслужил, он подонок, а ты – хорошая, месть – это нормально, пожалуйста, не переживай.
– Я не из-за него переживаю, – наконец сказала Настя. – Воспоминания… Ранят острым кинжалом, кажется, как будто вся грудь в шрамах… Больно.
– Расскажи, станет легче.
Легче будет не мне, но ей.
И Настя начала свой рассказ. Я не хотела слышать, о том, что она говорила, но все это было настолько ужасно, что и уши заткнуть я тоже не могла.