Шато Варао теперь было не узнать. Повсюду мерцали и переливались яркие огни, все было украшено чудесными букетами цветов, а дорожки парка были обильно усыпаны лепестками алых и белых роз. Ещё издали отчётливо слышались лёгкая музыка, смех и звон бокалов. У ворот теперь стояло, по крайней мере, пятьдесят автомобилей, шикарные, дорогие, престижные. Все как один.
И ни одного следа дневной катастрофы. Буд-то и не было ничего!
– У господина Мещанова свадьба, – звучным официальным баритоном прогудел дворецкий у ворот. – Вход только по приглашению, мсье. Я не имею права пропустить вас.
– Вот те на! – усмехнулся Мортен. – Только-только отметили юбилей, а уже свадьба!
– Бракосочетание решили провести в день рождения его превосходительства, – монотонно протянул дворецкий, – это дань традиции. Отец и дед господина Мещанова придерживались такого же порядка.
– Что ж, от души поздравляю, – угрюмо улыбнулся комиссар. – Интересно: а на этом празднике будет так же весело, как на том?
Они сразу из кафе отправились в шато Варао. К счастью, долго объяснять комиссару и лейтенанту не пришлось. Стало ясно одно: на юбилее Мещанова в числе гостей присутствовал маньяк и убийца – лицо, именуемое Парижским Демоном. Наверняка теперь Михаил Иванович захочет сотрудничать. А тут ещё такой сюрприз: у железнодорожника свадьба! Ну, надо же! Интересно: кто же та счастливица, которой достанутся все его несметные богатства? Но это вопрос пятнадцатый. Сейчас главное – другое. Как на празднике оказался убийца, да к тому же ещё и организовал покушение на Мещанова? Если это действительно был он, а не просто ещё один человек с татуировкой, то получается чрезвычайно странная картина. Маньяк убивает людей по всему городу, его ищет весь цвет французской полиции, а он преспокойно присутствует в компании министра полиции, начальника жандармского корпуса и комиссара столичных ажанов на юбилее великого железнодорожника. Действительно, не человек, а сущий дьявол! Опасный, чрезвычайно уверенный и до жути неуловимый. То появляется, то исчезает, словно пресловутая наглая кошка в чёрной комнате. И самое главное – комната чрезмерно огромна. Париж! Многие считают его красивейшим и самым необыкновенным городом в мире. Другие же, наоборот, с ужасом произносят его название. Мнения разделяются. Однако ясно одно: в такой гигантской, темнейшей комнатище, как Париж, не найти столь ловкую и невидимую кошку.
А тут ещё и дворецкий этот упёрся – никак пропускать не хочет. Ясное дело: перед хозяином выслуживается. Наверное, мечтает из лакеев перейти в «садовники», а потом, и выше. Какие там ещё звания в мещановской армии?
Сыщики отошли в сторону. Положение было затруднительным.
– А ведь, действительно, писали же в газетах, – проговорил Банвиль, – сегодня свадьба мсье Мещанова! Как я забыл!
– Да, Мещанов зря времени не теряет! Деловой человек! – распаляясь, заговорил Мортен, – как будто не было бойни! Разве можно отменять свадьбу из-за такой мелочи?! Подумаешь два десятка трупов. Можно просто перенести на вечер! Все можно за деньги! Наверное, и священнику заплатили, чтоб ночью отпел! Тьфу, обвенчал! Будь моя воля…
– Подождите, комиссар! – оборвал Дариор, – нам просто необходимо туда попасть! Этот дворецкий не из тех, кто был на дневном «празднике», видимо подтянули подкрепление. Он не знает нас в лицо. Надо, что-то придумать!
– Да чего думать?! – Мортен направился к входу, – Эй, любезный, мы пришли на свадьбу. Пропусти-ка!
– Увы, – печально развёл руками дворецкий, – без приглашения никак.
– Да ты что, с ума сошел? – вконец рассвирепел Мортен, которому, видно, было не очень-то жарко в летнем смокинге. – Если Мишель узнает, что меня не впустили, кому-то здорово не поздоровится!
– А вы, простите, кто? – без тени испуга поинтересовался дворецкий сладчайшим голосом.
– Я… – Мортен старательно насупил лоб в поисках воображения, – его брат… да, двоюродный брат.
Дариор и Банвиль лишь издали тяжёлый вздох, а дворецкий, не скрывая злорадства, рассмеялся:
– Ну, раз так – скажите что-нибудь на русском языке, ведь господин Мещанов русский, а вы его брат. Вы должны знать этот язык.
Мортен многозначительно взглянул на Дариора, но тот лишь сокрушённо покачал головой. Не выйдет. Однако комиссар не растерялся и скороговоркой пробурчал:
– Я уже много лет не живу в России – боюсь, немного подзабыл родное наречие.
– Ничего-ничего, – сладко пропел дворецкий, – ну а как называли господина Мещанова дома? Я имею в виду по имени, но уменьшительно-ласкательно?
– Мишенька, – сквозь зубы подсказал Дариор.
– Мишелька, – грянул Мортен. Но тут же понял, что ляпнул что-то не то, и разразился потоком ругательств. – Да как вы смеете меня допрашивать?! Тем более о таких сугубо личных вещах? Немедленно пропустите!
– Прошу простить, – ласково улыбнулся дворецкий, блестя довольными глазами, – без приглашения никак.
Не вышло. Впрочем, этого и следовало ожидать. У Мещанова волки натасканные – издалека чуют подвох. Дариор знал это и потому даже после такого поражения остался совершенно невозмутимым. А вот комиссар, кажется, разозлился не на шутку и, если бы не железная рука историка, державшая его за запястье, наверняка кинулся бы на дворецкого с кулаками.
– Ну что? – спросил Банвиль, когда троица опять отошла от ворот в тень. – Всё впустую?
– Он сказал про приглашение, – просипел Мортен, – будет ему приглашение.
Не говоря более ни слова, комиссар зашагал вперёд и вскоре растворился во мраке.
– Что это значит? – удивлённо воскликнул Банвиль. – Что он имел в виду?
– Не утруждайтесь, – процедил Дариор, – порой мне кажется, что комиссар сам себя не понимает.
Спустя несколько минут из сгустка темноты, как чёрт из табакерки, выскочил Мортен – судя по выражению лица, очень довольный собой. В победно вскинутой руке комиссара блестели три приглашения.
– Но как? – в один голос воскликнули Дариор и Банвиль. Такое волшебство было поистине неожиданным.
– Очень просто, – самодовольно ухмыльнулся Мортен, – кажется, кто-то из гостей сегодня не попадёт на праздник. А всё потому, что ценные вещи нужно держать уж точно не во внутреннем кармане, да и приходить на раут надобно вовремя, а не шататься вдоль ограды.
– Чёрт возьми, комиссар! – отшатнулся в сторону Дариор. – Вы полицейский или ворюга?
– Для блага дела все методы хороши, – пожал плечами Мортен и протянул историку с лейтенантом по приглашению. – Идёмте. Иногда моралью можно и пренебречь.
Досадливо тряхнув головой, Дариор двинулся следом за доморощенным Макиавелли. В конце концов, для них сейчас приглашение важнее, чем для каких-то гостей. Да, аморально, да, недостойно, но всё же необходимо. Впереди из темноты вновь вынырнули ворота и стройная фигура в мундире.
– Помните нас? – лучезарно улыбнулся Мортен, внезапно появившись перед дворецким.
– Как же, как же, помню!
– Вот приглашения – забыли в автомобиле. – Ну и пошутили немного!
Недоверчиво приняв у комиссара листок, дворецкий не спеша пробежался по нему глазами.
– Вы граф Жан де Бельсье? – после минутной паузы поинтересовался он.
Банвиль и Дариор переглянулись. Кажется, комиссар покусился на священный карман очень влиятельной особы. Он, похоже, и сам немного опешил от такого, но с похвальной скоростью собрался и нахмурил брови.
– А по мне не видно? – рявкнул Мортен, придав голосу волевой оттенок.
– Видно. А вы, – поднял бровь дворецкий, беря у лейтенанта и Дариора приглашения, – судя по тому, что здесь написано, сыновья графа – Шарль и Мишель де Бельсье. Я прав?
Троица вновь многозначительно переглянулась. На миг Дариор представил себя в роли сына комиссара Мортена и с ужасом содрогнулся. Всё-таки перед тем, как идти напролом, нужно было проверить, чьи это приглашения. Конечно, графская семья из их ободранной троицы получалась не ахти какая. Ветреная поспешность всегда только затрудняет дело. Хорошо, хоть сыновья, а не дочери! Однако молчание больше не могло продолжаться, и потому Банвиль, сконфуженно взглянув на комиссара, промямлил:
– Да, это наш отец.
– Очень хорошо, – растерянно пробормотал дворецкий, кажется, вконец запутанный таким поворотом событий, – можете пройти. Свадьба проходит во дворе за домом. Поторопитесь: скоро начнётся самое главное.
Сами не веря в такой благоприятный исход, сыщики вторглись в полумрак территории шато Варао. Перед входом в дом было совершенно пусто, зато на заднем дворе, кажется, шло оживлённое пиршество. Было не так холодно, а гостей видимо, так много, что всё и организовали с выходом на открытый воздух. Или для романтики – огни, цветы, фейерверки… Хотя, вряд ли в этом можно было заподозрить Мещанова. Да и гости, наверное, были заинтригованы, провести время не в душном доме, а в прекрасном парке на странной свадьбе, странного русского.
На удивление, площадка перед шато оказалась совершенно чистой, даже ухоженной. Трудно предположить, что совсем недавно здесь гремели взрывы и лились фонтаны крови.
– Ну что, дети мои? – сморщив лицо, прошептал Мортен. – Половина дела сделана, осталось самое трудное.
– Чего же мы ждём? – поднял бровь Дариор. – Вперёд!
Кажется, и вправду начиналась кульминация свадьбы, так что сыщики подоспели вовремя. Весь задний двор шато украсили мерцающими в полумраке гирляндами. Кое-где в аккуратном газоне поблёскивали декоративные фонарики. Все что можно, по традиции, было уставлено корзинами с цветами и украшено затейливыми букетами. На милых лавочках, укрытых под кронами деревьев, тихо беседовали гости, а сам Мещанов, опять же в окружении штаба «генералов», находился посреди парка. Извилистые аллеи образовывали нечто вроде своеобразного лабиринта, раскинувшегося на всю территорию шато Варао. Прямо райский уголок, а не двор! Тем временем ночь плавно приближалась, сгущая над миром свой беспросветный мрак. Впрочем, темнота сейчас была даже на руку. Вряд ли железнодорожник сильно обрадуется, если узнает о прибытии незваных гостей. Интересно: кто же невеста? Молодая, симпатичная и бедная? Или, наоборот, старая, дряхлая и богатая? Одно из двух.
А вот, кажется, и тот, кто им нужен. Министр полиции в полном одиночестве бродил по отдалённой аллее парка и, как видно, терзался душевными муками. Что это за отрешённость? Помнится, в прошлый раз он не пренебрегал компанией Мещанова. Кажется, министр пребывал в полном смятении. Однако стоило сыщикам появиться, как он сразу их заметил.
– Господи! – испуганно вскрикнул Дюран и отшатнулся в сторону. – Откуда вы взялись и что здесь делаете?
– Да вот, пришли узнать, как ваша рука, – ответил Дариор дружелюбным тоном, – не дёргает?
– Прекратите, – сморщился Дюран, – я знаю: вы что-то затеяли. Говорите сразу и прямо. Убийца до сих пор не пойман?
– Увы, – печально качнул головой историк, – как поймать преступника, если он прячется за спиной самого министра полиции?
– Что? – брови Дюрана стремительно поползли вверх. – Я не понимаю!
– А что тут непонятного? – перешёл в открытую атаку Дариор. – Парижский Демон присутствовал в числе гостей на недавнем празднике. Не хотите ли вы сказать, что убийца мог запросто проникнуть на территорию шато Варао и слиться с толпой? Дворецкий полчаса не желал впустить нас и не впустил бы убийцу, даже если бы тот представился президентом Франции. Значит, маньяк имел приглашение. Кто его ему достал? Не Мещанов же! Вы!
Банвиль, Мортен и Дюран изумлённо уставились на историка.
– Вы с ума сошли! – схватился за голову Министр.
– Нет, это вы сошли с ума, – железным голосом отрезал Дариор. – Вы глава законности в стране, и вы покрываете убийства!
– Я ничего не покрываю! – отчаянно вскричал Дюран, с каждой секундой теряя хладнокровие. Теперь он напоминал не могучий столп закона, короля-льва французской полиции, а несчастную загнанную лисицу.
– Убийца не мог попасть на раут без приглашения! – продолжал Дариор. – Вы его знали! Несколько лет назад он готовил покушение на вашего предшественника и убил его. После гибели бывшего министра полиции вы встали на его место, а убийцы неожиданно оказались оправданы. Один из них – был русским. Мещанов тоже русский. Это он свёл вас с ним, и вы договорились убить министра полиции, чтобы занять его место!
– Какую чушь вы несёте! – в ужасе воскликнул Министр. – Опомнитесь!
– Молчите! – вскинул руку Дариор. Теперь его было не остановить. – Мещанов запряг вас в свою повозку. После убийства бывшего министра полиции он мог в любой миг выдать вас. Он знал это и извлекал из ситуации как можно больше пользы. Вам пришлось во всём подчиняться ему – вы стали зависимы. Представляю, какое это ужасное напряжение: ждать, что в любой момент тебя сдадут правосудию! У вас не осталось выбора. Безнадёжность. Страх. Унижение. Министр французской полиции не может подчиняться эмигранту-железнодорожнику! Надо было что-то делать. И вы вновь обратились к старым знакомым – снайперу и маньяку. Только теперь они должны были убрать Мещанова.
– Какой бред! – простонал вконец обессилевший Дюран. – Я же сам получил ранение! Если они действовали по моему указу, зачем было стрелять в меня?
– Тут два варианта. Скорее всего, прикрытие, чтобы уж точно вас никто не заподозрил. Но, быть может, они решили избавиться и от вас – порвать все связи и лечь на дно. Как думаете: какой из вариантов?
На мужественного и хладнокровного министра полиции было страшно смотреть. Его красное лицо покрылось обильной испариной, пышные волосы взъерошились и разметались по голове, а глаза… глаза горели таким небывалым отчаянием, что хотелось отвернуться и никогда больше не смотреть в этот омут безнадёжности.
– Вспомним ваше первое знакомство с Мещановым, – неторопливо продолжал Дариор. – Ведь это железнодорожник инсценировал нападение на вас? Многие тогда так и решили. Что таким образом он хотел познакомиться с вами и завести полезные связи. Но это не так. Вы его уже знали! И эта инсценировка имела лишь одну цель: отвлечь от вас подозрение в убийстве бывшего министра полиции, изобразив, что покушения направляются и против его последователей. Всё это получилось чрезвычайно талантливо и искусно. Как говорят русские, без сучка без задоринки.
– Это лишь доводы, – тяжело выдавил Дюран, – у вас нет доказательств.
– Доказательств нет, – согласился Дариор, – но я могу прямо сейчас пойти в министерство и рассказать всё, что рассказал вам. Мсье Дюрана там не очень жалуют, и мне обязательно поверят, это точно.
Видимо, министр полностью признал поражение. Его широкие плечи безвольно опустились. Кажется, он дошёл до нужной консистенции отчаяния. Теперь из его пластилинового сознания можно было лепить всё что угодно. Словно подтверждая эти мысли, Дюран скорбно произнёс:
– Что вы хотите?
– Ответов. Только ответов. Где найти Парижского Демона?
Дюран, разумеется, ожидал этого вопроса, но всё равно испуганно сжался в комок. Несколько мгновений в нём шла явная борьба – жестокая, беспощадная. Было видно, как трудно даётся ему это решение. Наконец, министр виновато понурил голову и уже открыл было рот, чтобы произнести долгожданные слова, как Банвиль резко прервал его:
– Прежде чем сказать, хорошенько подумайте, господин министр! Мы ждём правды.
Дюран в ответ лишь испуганно вздрогнул и, кажется, совсем потерял решительность. Спустя минуту внутренней борьбы он, наконец, разомкнул уста:
– Я должен всё обдумать, господа. Дайте мне время до утра. К этому сроку я решу, сотрудничать с вами или нет.
– Только без глупостей! – пригрозил Дариор. – Сбежите за границу – министерство добьётся экстрадиции.
– Безусловно, – поспешно закивал Дюран, – я всё понимаю и прошу вас об одолжении: до завтрашнего утра никому не говорите о ваших догадках. И ни слова Мещанову, прошу вас!
– Ладно, чёрт с вами! – махнул рукой Мортен. – Но если всё-таки сбежите, моя пуля найдёт вас и на Аляске.
– Идёт, – кивнул Дюран. Он замялся, видимо, собираясь что-то добавить, но не выдержал внутренней борьбы, развернулся и быстро зашагал прочь. Стук его каблуков ещё долго слышался в ночи, пока наконец темнота не поглотила его очертания.
– Дариор! – вскричал Мортен, как только рассеялось эхо шагов. – Откуда вы всё это узнали? То, что Дюран покрывает грехи Мещанова, было понятно и мне, но как вы догадались про покушения, про маньяка? Как?
– Признаться, у меня не было уверенности, комиссар, – весело рассмеялся Дариор, – и, если честно, меня осенило в самый последний момент. Это, так сказать, обычная логическая цепочка. Просто сопоставил факты и домыслы. Я мог и ошибиться, но на этот раз повезло. Опасаться нечего: Дюран не сбежит – это точно. Поздравляю, господа: дело почти раскрыто! Что скажете?
– Вам бы работать у нас, мсье! – протянул свою любимую фразу Банвиль.
– Ну уж нет! – в один голос пробормотали свой обычный ответ Мортен и Дариор.
Как же изменчив этот мир и как он несовершенен! Одни абсолютно бездарные люди добиваются буквально всего, причем, не тратя на это ни капли сил. А другие вынуждены влачить жалкое существование до конца дней своих, хотя, возможно, и обладают неограниченными задатками. Вот только раскрыться им никто не позволяет. В этом мире высокие посты занимают отнюдь не талантливые и способные, а льстивые и главное – обладающие дельными связями. Ужасно и несправедливо. Ведь будь на каждом посту, в каждой сфере общества нужный человек – мы давно бы увидели расцвет прогресса. Можно только воображать, что каждую должность займёт настоящий энтузиаст своего дела, и жизнь закипит, забурлит во всю свою мощь. Горько смотреть, как высокие посты в государстве занимают такие продажные мерзавцы, как Дюран, Мещанов и прочие прихвостни! В министре полиции люди должны видеть оплот веры и надежды, молиться на него, а не наоборот. Впрочем, Дариор пообещал не трогать Дюрана только до утра. После с лёгким сердцем можно будет сдать его в руки правосудия и понаблюдать, как закон будет судить великого законника. Грандиозное дело! Очередное событие века! Министр полиции замешан в преступлениях с Парижским Демоном! Можно представить, какую шумиху поднимут газеты! Ещё бы! Последний месяц в Париже и так был для них сущим пиром событий: кровавые убийства, десятки штурмов и операций, взрыв на вокзале, а теперь ещё будет интрига в высших органах власти! Для настоящего журналиста лучшего и пожелать нельзя.
– Что это вы так развеселились, Дариор? – прищурился Мортен, и Рено только сейчас заметил, что невольно улыбается. – Восхищаетесь своей победой?
После беседы с Дюраном троица немедленно отправилась в обратную дорогу и теперь продвигалась к выходу сквозь тёмные аллеи шато Варао. Было бы неплохо побеседовать и с Мещановым, но, с одной стороны, это могло оказаться опасным, а с другой, некрасиво портить человеку и без того испорченный день. Поэтому очень довольные собой сыщики поспешили ретироваться. В том, что Дюран выдаст убийцу, Дариор не сомневался. Какой резон ему молчать? Карты вскрыты, козырей у Дюрана не осталось – а значит, его масть бита. Сейчас для него единственный путь спасения – это всё рассказать дотошным сыщикам и попробовать подкупить их. Впрочем, последнее вряд ли у него получится. Многое в этом мире решают деньги, но отнюдь не всё. Бывает, что и нищий одолевает богача.
– Нашей победой, комиссар, – поправил Дариор, отвлёкшись на секунду от своих грёз и мыслей, – на мой взгляд, мы сделали это вместе.
Тяжело было Мортену. И правда: пожилой человек, комиссар со стажем вынужден следовать за самоучкой-историком и во всём ему потакать. Дело Парижского Демона почти раскрыто, вот только не Мортеном, а Дариором. Комиссар и сам понимал это, а оттого безумно злился.
– Господа, какая разница, вы или мы? – поспешил разрядить обстановку Банвиль. – Главная задача выполнена: завтра мы узнаем имя убийцы, и с Парижа, наконец, спадёт кровавая пелена.
Сыщики обогнули торец дома и зашагали по двору к воротам. Внезапно из-за угла, словно рассвирепевший чёрт, вынырнул давешний дворецкий, а вместе с ним трое мужчин – пожилой и два молодых. Все четверо, сгорая от гнева, кинулись навстречу сыщикам. Вокруг больше никого не было, и потому негодующий рёв дворецкого прорезал тишину, подобно удару хлыста:
– Вот вы где! А мы как раз собирались вас искать! Простите, мсье, я запамятовал ваше имя – не напомните?
Мортен, к которому была обращена речь, немного смутился, наморщил лоб, припоминая, и неуверенно ответил:
– Граф Жан де Бельсье.
– Так-так, – удовлетворённо потёр руки дворецкий, словно гриф, предвкушающий запах добычи. – А вы? – обратился он к Дариору и Банвилю.
– Сыновья графа, – ответил лейтенант.
– Ну вот, – довольно кивнул дворецкий, – что и требовалось доказать.
– Простите, господа, – вмешался пожилой господин, – но это я граф Жан де Бельсье, а это – мои сыновья Шарль и Мишель.
Дариор опешил, да и Банвиль с Мортеном, похоже, разделили его чувства. Однако собраться с мыслями не удалось, потому что дворецкий свирепо продолжил:
– Да как вы только посмели обокрасть этих почтенных господ? Из-за вас они лишились удовольствия пребывать на свадьбе мсье Мещанова! И кто вы вообще такие?
– А почему вы верите им, а не нам? – возмутился Мортен. – Быть может, как раз эти трое самозванцы, а мы и есть графское семейство.
От такой наглости настоящие де Бельсье на миг остолбенели, а вот видавший всё на свете дворецкий заговорил ещё злее:
– Графа и его сыновей знают многие. А вас я сразу заподозрил в чём-то неладном. Не знаю, что вы всё это время здесь делали, а потому нужно разобраться. Мы сейчас же пойдём к начальнику охраны мсье Мещанова и всё разузнаем.
– Позвольте, я протестую! По какому праву вы нам приказываете? – вмешался Банвиль.
– Не ссорьтесь, господа, – примирительно возвёл руки граф, очевидно, настроенный на дипломатические методы, – уверен, что это всего лишь глупое недоразумение. Давайте все вместе послушаем мсье дворецкого и решим вопрос безопасным путём.
Выхода не было. Конечно, можно попробовать прорваться силой и скрыться в неизвестном направлении, но тогда Мещанов сразу узнает об инциденте и без труда догадается, кто навещал его усадьбу, а это никак не допустимо. Если железнодорожник поймёт, что они говорили с министром, всё рассыплется в прах, и победа стремительно обратится в поражение. Уж он-то постарается уговорить Дюрана не давать показаний.
Словно телепатически, все трое осознали безвыходность своего положения почти одновременно.
– Ладно, – сквозь зубы процедил Мортен, всем своим видом излучая недовольство, – ведите нас к своему падишаху.
– Следуйте за мной, господа, – сухо молвил дворецкий и решительно зашагал по аллее к дому. Граф и его сыновья пристроились позади сыщиков, создав при этом своеобразный конвой, а затем вся процессия двинулась следом за дворецким. Изредка встречавшиеся на их пути гости удивлённо провожали глазами диковинное шествие. Всё это довольно сильно действовало на нервы. Но вскоре конвой приблизился к дому и вошёл в резные двери шато Варао. Несмотря на всю тяжесть положения, было на редкость интересно оказаться внутри знаменитого дома. В первый же миг пребывания здесь ощущались терпкий запах старины и аромат средневековья. С самого начала в глаза бросался широкий коридор, из которого открывалось чуть ли не два десятка дверей – видимо, ведущих в разные части дома. Тем не менее, дворецкий распахнул самую ближнюю из них. Глазам пойманных сыщиков открылась небольшая, но богато обставленная мебелью комната – очевидно, кабинет начальника охраны. Плотно зашторенные окна зловеще сливались в ней с серыми стенами. Свет лился из небольших настенных светильников. Роскошная люстра, напоминавшая громадное паникадило в православном храме, была потушена и отрешённо свисала с потолка, словно оскорблённая красавица. Да уж, если такой изящный светильник имелся даже здесь, то, наверное, комнату Мещанова освещала дюжина платиновых торшеров или портативных золотых маяков! Посреди кабинета располагался роскошный стол, покрытый скатертью, напоминавшей узбекский дастархан, к тому же щедро сервированный, видимо по случаю свадьбы Мещанов расщедрился. Заинтригованные до глубины души, сыщики не сразу заметили человека, восседавшего в кресле у дальнего угла комнаты. Тот же с большим вниманием обследовал лицо каждого, и лишь затем, поднялся им навстречу.
– Вот так встреча! – лучезарно улыбнулся Монблан. – Мсье комиссар, давно не виделись! Мсье историк, и вы здесь? Я смотрю, вы теперь, неразлучны? Граф де Бельсье, мсье, рад видеть вас в шато Варао! Жан. – Начальник охраны повернулся к дворецкому и мгновенно посерьёзнел лицом. – Что всё это значит? Я занят и просил по пустякам меня не беспокоить!
– Настолько заняты, что даже не имеете возможность присутствовать на свадьбе своего сюзерена? – вмешался задетый наглостью француза Дариор.
– Я забочусь о безопасности мсье Мещанова в любое время, это моя работа! – огрызнулся Монблан и вновь повернулся к дворецкому: – Жан, мне повторить вопрос?
– Мсье, прошу простить за беспокойство, – испуганно заморгал дворецкий, – эти господа проникли на территорию шато по ложным приглашениям.
– Так-так, – удивлённо вскинул брови Монблан, – что я слышу, господа? Комиссар, я думал, вы служите закону, а оказывается, наоборот! Где вы взяли приглашения и зачем?
– Они украли их у графа де Бельсье, – услужливо вставил дворецкий.
– Вот как? – нахмурился Монблан. – Но это преступление, господа, вы должны понимать! Что же моим трём буйным товарищам так срочно понадобилось в шато Варао?
– Соскучились, – ядовито улыбнулся Дариор. – Сами же сказали: давно не виделись.
– А-а, как же, как же! – усмехнулся Монблан. – И кто же из вас обладает столь высоким уровнем мастерства в области карманных краж? Кто из вас столь искусный мастер? Вы, Одоевский? Или пачкать руки противоречит принципам столь важных персон? А может…
– Знаете, что гласит один известный и самый здравый афоризм? – устало перебил его Мортен, которому, похоже, всё осточертело.
– Что же? – насторожился Монблан.
– Любопытство и ленивца сгубило.
– И что же это значит? Что-то никак не пойму, – растерялся Монблан.
– А это значит: не лезьте не в своё дело. Лучше займитесь своей работой – если, конечно, ношение в зубах тапок хозяина можно назвать таковой.
Банвиль сдавленно усмехнулся, да и Дариор позволил себе улыбнуться. А вот Монблану, похоже, этот каламбур по вкусу не пришёлся. Посерьёзнев лицом, начальник охраны обратился к гостям:
– Мсье Бельсье, прошу вас и ваших сыновей пройти в гостиную – дворецкий вас проводит. Там вы подождёте, пока мы не решим этот казус. Уверяю: мы во всём разберёмся.
Гости, неодобрительно покачивая головами, направились к выходу.
Комиссар подмигнул историку.
– Сейчас будут бить, – прошептал он уголком рта и улыбнулся.
Когда кабинет наполовину опустел, Монблан совершенно другим, жёстким голосом изрёк:
– Ну а теперь, когда мы остались одни, давайте начистоту. Чем вы вообще занимаетесь?! Убийца, кажется, ещё не найден? Иначе об этом написали бы газеты.
– Скоро найдём, – уверил его Мортен.
– Это радует, – кивнул Монблан. – Ну а здесь что вы делаете?
– Не помню: кажется, я вам говорил афоризм… ну, про любопытство и ленивца, – напомнил Мортен. – Хотите, повторю?
– Ну, что ж, – обречённо кивнул Монблан, – ввиду упорного противодействия я вынужден немедленно доложить об этом инциденте непосредственно мсье Мещанову.
А вот это уже нежелательно. Если железнодорожник, прямо сейчас, узнает о том, что трое сыщиков проникли на территорию его поместья, уж в этот раз он не даст им уйти.
– Нет-нет, – словно прочитав мысли Дариора, быстро проговорил Мортен. – Вступать в контакт с мсье Мещановым мы сегодня не намерены.
С этими словами комиссар попятился к выходу, но неожиданно наткнулся спиной на что-то твёрдое, и это твёрдое низким басом прогудело: «Стой здесь и не дёргайся!»
От неожиданности вскрикнув, Мортен шарахнулся в сторону и налетел на Банвиля, наступив ему на ногу. Тот в свою очередь сдавленно завопил, и оба блюстителя закона с проклятиями повалились на пол. Обернувшись, Дариор различил в темноте двух плотно сложенных мужчин в смокингах, незаметно подошедших сзади. Кажется, с Мещановым всё-таки придётся встретиться.
– Когда закончите валяться, господа ажаны, – невозмутимо продолжил Монблан, вставая из-за стола, – прошу следовать за мной.
Лёгкой поступью он приблизился к секретеру и небрежно щёлкнул чем-то за его створками. Сразу вслед за этим в стене тихо открылся проход, ведущий в задний сад поместья.
Беззвучно ругаясь, Мортен поднялся с пола, свирепо огляделся вокруг и первым шагнул в морозный воздух. Следуя его примеру, Банвиль и Дариор сделали то же самое, а замкнули процессию двое «садовников» и сам Монблан. Потайная дверь располагалась прямо за пышной клумбой туй и вереска – так, что ни ночью, ни при свете дня проход нельзя было разглядеть. Вот и сейчас трое арестованных и трое стражей появились во дворе, словно изниоткуда. Здесь уже потихоньку стихали голоса и публика постепенно стекалась к сцене. Очевидно, начинался кульминационный момент свадьбы. Сам Мещанов, круглый и улыбчивый, как колобок, излучал своим видом безграничное радушие. Его невеста – хоть и молодая, но весьма дородная – величаво выплыла из темноты и торжественно приблизилась к жениху. Кажется, начиналась церемония. Толпа гостей блаженно затаила дыхание. Мещанов и его будущая супруга повернулись лицом к сморщенному, словно старый гриб, священнику, ожидая самых счастливых слов. Конвой тем временем вплотную приблизился к гостям, и Монблан нехотя остановился. Нарушать сей священный момент было не в его планах, а потому начальник охраны решил немного обождать.
– Потерпите. Несколько минут. Церемония закончится, и мы подойдём, – злорадным шёпотом объявил Монблан.
Ну что ж, несколько минут – не так уж мало, чтобы найти путь к спасению. Можно было бы просто броситься наутёк – вряд ли мещановцы станут стрелять по ним в присутствии публики. Хотя кто их знает? После утренней бойни Дариор уже ничему бы не удивился. Значит, нужно искать другой, более безопасный путь. В любом случае, даже если придётся говорить с Мещановым, нельзя дать увести себя в укромное место, где можно будет без труда покончить с тремя назойливыми сыщиками.
Тем временем во дворе воцарилось торжественное молчание. Спустя миг священник откашлялся и заговорил звучным баритоном:
– Дети мои, мы собрались здесь сегодня, чтобы скрепить в брачном союзе две чистые души. – На мгновение он замолчал, оглядел благосклонным взглядом собравшихся и мелодично продолжил: – Михаил Иванович Мещанов, согласны ли вы взять в жёны, любить и уважать Катрин Луи Бернар и разделять с ней все блага и невзгоды, пока смерть не разлучит вас?
– Согласен, – тотчас ответил Мещанов.
Публика разразилась щедрыми рукоплесканиями.
– Скажите, Рено, – вдруг зашептал на ухо Монблан, – а где мсье Дюран? Что-то я не вижу его среди гостей.
На миг Дариор напрягся. Не хватало только, чтобы проницательный француз догадался об истинной цели их визита! Стараясь придать голосу недоумённый тон, Дариор ответил:
– Откуда мне знать? Может быть, неотложные дела задержали.
– Нет-нет, – прищурившись, пробормотал Монблан, – я видел его минут двадцать назад. Странно. Неужели он уехал, ничего не… О, что это? – Эрик бесцеремонно взял историка за рукав и вгляделся в ткань. На синем американском смокинге Дариора явно различались бурые пятна засохшей крови – напоминание об утреннем рауте. Переодеться перед вечерним визитом историк не успел – да, собственно, и не во что, – а отчистить всё до последнего волокна было невозможно. Дариор как раз собрался произнести это вслух, но дотошный Монблан опередил его:
– Это кровь, не так ли? А, случайно, не кровь ли мсье Дюрана?
– Вы с ума сошли?! – поразился Дариор, но Монблана было уже не остановить.
– Теперь мне ясна цель вашего визита. Испугавшись огласки и неминуемого увольнения, вы решили избавиться от министра полиции и даже не побоялись сделать это здесь, на глазах у всей охраны. Что ж, в таком случае не будем мешать мсье Мещанову, а сделаем всё сами. Следуйте за мной. – С этими словами доморощенный Шерлок Холмс направился за угол дома, а мощные руки «садовников» подтолкнули следом упиравшихся Мортена, Банвиля и Дариора. Кажется, начинали сбываться самые худшие опасения. Мещановцы решили по-тихому избавиться от лишней опасности со стороны трёх дотошных сыщиков, и выслужится перед своим шефом. Нужен был только предлог! Если им удастся завести жертв за угол, то всё будет кончено. Здесь же, во дворе, при свидетелях они этого не сделают – значит, нужно спасаться сейчас. И в голову приходила пока что одна безумная, но надёжная идея.
– А вы, Катрин Луи Бернар, согласны принять в законные мужья Михаила Мещанова? – распевал тем временем священник. Зрители затаили дыхание, готовя ладони для бурных оваций, а невеста, блестя счастливыми глазами, подалась вперёд. Ее лицо светилось неподражаемым восторгом, уста разомкнулись, и, едва не плача, Катрин изрекла:
– Конечно же, д…
– Отец! – отчаянный вопль прервал ответ невесты, и все гости как один обернулись.
– Что ты затеял? Заткнись! – Монблан в ужасе зажал Дариору рот, но тот вырвался и, распихивая заинтригованную толпу, бросился к сцене. Следуя чутью и интуиции, Мортен с Банвилем оттолкнули растерявшихся «садовников» и ринулись следом. А Дариор уже бухнулся на колени, пустил слезу и смотрел на Мещанова снизу вверх.
– Отец! – напрягая весь свой актёрский талант, трогательно прошептал он, но так, что гости все до одного его услышали. – Как же долго мы тебя искали!
Окружающие разом зашептались. Одни с недоверием смотрели на мнимого сына, а другие с ужасом и отвращением оглядывали железнодорожника.
– Вы спятили?! – отчаянно зашептал Мещанов. Его глаза до боли впились в Дариора. – Что вам нужно? Убирайтесь! – и уже громко, на весь двор крикнул: – Я вас не знаю!
– Отец! – в ужасе вскричал Дариор. – Как ты можешь такое говорить? Моя мать сейчас страдает от туберкулёза в Москве, а я мчался через весь мир, чтобы найти тебя!
Вокруг началось нечто наподобие политических дебатов. Люди откровенно перешёптывались, некоторые что-то записывали в блокнот, а двое господ вообще защелкали вспышками фотокамер. Сбитая с толку невеста, сделала шаг вперёд и с надеждой взглянула на Мещанова.
– Но это ведь не так? – севшим голосом пробормотала она.
– Конечно, нет! – в отчаянии вскричал железнодорожник. – Я вообще вижу его впервые! Это провокация!
– Прошу лишь об одном, отец, – невозмутимо продолжал Дариор, – не дай погибнуть своей жене, а точнее – моей матери! Она очень слаба и как никогда нуждается в твоей поддержке!
После этих слов Катрин Луи Бернар, моргая обречёнными глазами, попятилась назад и наверняка лишилась бы чувств, если бы стройный пожилой господин не подхватил её на руки.
– Мишель! – грозно взревел он. – Вы собрались жениться на моей дочери, состоя в законном браке с другой женщиной, к тому же больной туберкулёзом, и имея от неё детей? Если это действительно так, я вас никогда не прощу!
– Бог с вами, граф! – вскричал Мещанов, утратив свою обычную выдержку. – Этот человек ищет Парижского Демона, он сыщик! А что он делает здесь, я не знаю!
– Ну вот, видите, – с отвращением протянул отец невесты, – ещё минуту назад вы говорили, что не знаете его! К тому же Парижский Демон вчера вечером погиб. Читайте газеты, Мишель, прежде чем так откровенно лгать! Я глубоко заблуждался в вас.
Казалось, железнодорожник вот-вот грохнется в обморок. А вот толпа гостей, похоже, начинала понимать суть происходящего и всё больше косилась на Мещанова с явным неодобрением. К тому же внезапно заявил о себе Банвиль. Он упал на землю и, демонстрируя неслыханное актёрское мастерство, заголосил: