Они познакомились случайно. Собственно, они толком и не знакомились. Ей было 29, ему – 23. Она жила в просторной квартире на верхнем этаже высотного здания в самом центре города. Когда он пришел в гости к ее соседу, ей заносили в квартиру диван. Он помог открыть двери, она его поблагодарила.
Об этой случайной встрече она почти сразу забыла.
Он запомнил.
Она – высокая, красивая женщина. Спортивная, уверенная в себе. Заместитель директора старшей школы. Работала со сложными подростками.
Он – наркоман со стажем и приличной криминальной историей, включающей в себя более тридцати преступлений, которые он начал совершать в возрасте 14 лет.
Месяц спустя, в канун дня Святого Валентина она нашла под дверьми записку. Написана на клочке бумаги, от руки, с грамматическими ошибками: «Ты мне нравишься, ты очень красивая, хочу как-нибудь с тобой встретиться».
Она пожала плечами – от кого бы это? – и бросила клочок в мусорку.
Два дня спустя у соседа была вечеринка, на которую пришел и он.
Был алкоголь, была травка, был кокаин.
Было много глупых разговоров, беспочвенных ссор и обвинений.
Примерно в четыре утра в наркотическом угаре кто-то крикнул ему что-то вроде «да ты не мужик».
Он взвился: «Я тебе докажу. Вот сейчас пойду, изнасилую и убью твою соседку».
Ему в ответ: «Спорим на десять тысяч баксов, что не сможешь».
«Спорим».
Балкон соседа примыкал к балкону ее квартиры.
Он взял два ножа, перелез на соседний балкон, открыл окно и залез к ней в спальню.
Приставил нож к горлу.
Она проснулась и закричала.
Потом спросила: «Что тебе надо?»
Он ответил просто: «Я пришел изнасиловать и убить тебя».
Она долго уговаривала его не делать этого. Расспрашивала, как его зовут, зачем он это делает. Выяснила, что поспорил, отговаривала: «Ты не должен это делать. Давай уедем. Прямо сейчас спустимся вниз, сядем с машину и уедем. И никто из твоих друзей не узнает».
Он почти согласился. Но потом прислушался к шуму вечеринки в соседней квартире и сказал: «Нет, я должен это сделать».
Они начали бороться. Она была сильнее его и могла бы его одолеть, но у него был нож. Он глубоко порезал ее руки, опрокинул на кровать, уселся сверху.
Она начала говорить, что у нее венерическое заболевание, что он непременно заразится. Он не слушал, продолжал ее резать. Потом расстегнул ремень на штанах.
Она стиснула зубы, уговаривая себя: «Через это проходят миллионы женщин, пройду и я».
Когда он закончил, она снова попыталась его уговорить: «Давай уедем, ты не должен это делать».
Он был под наркотой и только повторял: «Нет, теперь я должен тебя убить».
Она снова попыталась с ним бороться, попыталась отобрать нож.
Она не замечала нанесенных ран, и только когда ударилась головой о косяк и попыталась подняться, поняла, что не может встать на ноги или опереться на руки.
Он сел на нее и приставил нож к горлу.
Она прижала подбородок к шее, чтобы лезвие не достало до артерий.
Он провел по горлу ножом.
До главной артерии не достал.
Она перестала двигаться и дышать, притворилась мертвой.
Он постоял над ней и ушел из квартиры.
Она доползла до телефона, набрала 911. Начала объяснять, что случилось, когда услышала его шаги – он возвращался.
Он сразу понял, что происходит. Взял телефон, сообщил оператору «Нет-нет, это моя племянница шутит».
Положил телефон, снова сел на нее, снова приставил нож к горлу.
Провел второй раз, глубже.
Она снова прижимала подбородок к шее, и он снова не достал до артерии.
Из горла лилась кровь. Она лежала не шевелясь и не дыша, но на этот раз с открытыми глазами. Смотрела прямо на него, а он стоял над ней и смотрел на нее – хотел убедиться, что на этот раз он ее достал.
Она говорила, ей казалось, что он стоял над ней целую вечность.
Он все-таки ушел.
Она проползла до двери и попыталась ее закрыть. Обнаружила, что у нее почти не работают пальцы – так глубоко они порезаны. А некоторые держатся только на лоскутках кожи.
Снова набрала 911. Полиция сообщила, что немедленно выезжает.
Она услышала, как кто-то колотится в дверь.
Это был он.
Когда он понял, что она еще жива, и что дверь закрыта, он вернулся в квартиру друга и снова полез на балкон.
Она видела, как он перепрыгивает на ее балкон, и не могла открыть замок двери своими поврежденными пальцами.
Он был уже в нескольких шагах от нее, когда она все-таки открыла дверь. Вывалилась на лестничную площадку, закричала, всполошила соседей.
Соседи – не те, у которых шла гулянка, а другие – впустили её к себе. Дождались полиции.
Было шесть тридцать утра.
Этот кошмар продолжался два часа.
…У нее была черепно-мозговая травма, голова пробита в двух местах. Более десяти глубоких порезов на лице. Два очень глубоких – на шее. Полностью отрезано два пальца, остальные – глубоко порезаны. Бесчисленные порезы на руках, ногах и теле.
Врачи спасли ее. Хирурги пришили отрезанные пальцы, наложили десятки швов. Отрезанные пальцы потеряли чувствительность, но они работают.
За последующие два года пластические хирурги сотворили чудо. У неё на лице я видела следы только трех шрамов, да и то лишь потому, что знала, куда смотреть.
Сопоставить энергичную, улыбчивую женщину с тем изрезанным, окровавленным телом, которое запечатлено на судебных фотографиях, я могла с большим трудом.
Она – совершенно потрясающая женщина. Она снова работает – теперь уже директором школы. Она вышла замуж и на момент суда была на седьмом месяце беременности.
Она занялась сноубордингом и виндсерфингом; вместе с мужем она съездила на сафари в Африку и в тур по Европе. Участвовала в велогонках и обожала бывать на природе.
К тому времени, когда начался суд, она все еще боялась спать одна, и, встречая на улице молодых парней примерно того же возраста, что и он, с трудом удерживалась, чтобы не шарахнуться в сторону.
Ее родители были на каждом судебном заседании. У них было двое детей, оба умерли в детстве. Она – третья. Единственная. Которую они едва не потеряли.
Она сама появилась в суде только один раз – когда давала показания.
Ее муж почти пришел в суд тоже только однажды. Когда прокурор читала свою финальную обвинительную речь. Муж сидел на скамье и старался не смотреть на обвиняемого. Но иногда все-таки бросал на него взгляды, и тогда сжимал ладонями сидение скамьи так, что у него белели костяшки пальцев.
Мы – прокуратура – очень старались, и он получил пожизненный срок.