«Кризис миновал. Ваша дочь начала дышать самостоятельно, ее отключили от аппарата. Сегодня мы ее переводим в палату, можете приезжать».
Слова врача неустанно крутятся в голове, а в сердце рождается надежда на скорую встречу. Мне так не терпится поскорее попасть к дочке, что я готова хоть на крыльях к ней прилететь. Не удержаться.
Прижать к своей груди, вдохнуть запах своей малышки, сказать, как сильно я ее люблю, и никогда-никогда больше не отпускать. Она должна знать.
Моя маленькая девочка за свою короткую жизнь уже так настрадалась…
Но теперь все будет хорошо. Я верю в это!
Моя доченька больше никогда не будет одна, теперь я буду с ней вместе, и на душе от этого появляется светлая радость. Она затмевает предстоящие трудности, страх перед неизвестностью и грядущие проблемы. Мне банально становится на них всех плевать.
Мы со всем справимся. Я в этом не сомневаюсь.
Легко, конечно, не будет, но страшен всегда первый шаг. Дальше уже буду разгребать то, что имею. И вытаскивать, вытаскивать, вытаскивать… До тех пор, пока по здоровью все не станет в порядке.
Маленькая моя, любимая моя, мамочка уже совсем скоро будет рядом! Она уже едет. Ты только совсем чуть-чуть подожди.
– Насть, ты точно решила? – Юлька снова заводит неприятную для меня тему.
Блин, мы же поговорили, и я все объяснила. Неужели так тяжело с первого раза понять?
Не откажусь я от дочери. Все. Решила! Она только моя.
– Ты поругаться хочешь или как? – спрашиваю у нее открыто. Моментально завожусь.
Я сейчас прекрасно понимаю тигриц и медведиц, которые никого не подпускают к своим малышам. Конечно, есть еще другие дикие звери, но я почему-то подумала именно об этих.
– Да я не об этом, – отмахивается, смеясь, Юлька. – Твоя, твоя Викуся, – произносит прямо и, ухмыляясь, качает головой. – Вот завелась, – добавляет чуть тише.
Теряюсь. В голове нет никаких других предположений.
Все мои мысли о доченьке. Я сейчас способна думать только о ней.
– А о чем? – не понимаю подругу. Какими-то загадками говорит, попробуй угадай.
– По пути будет гипермаркет. Можно заехать и докупить необходимое, – предлагает, показывая рукой на здание торгового центра. – Я бы на твоем месте все же воспользовалась предложением. В больницах кормят не ахти, а у тебя из еды ничего с собой нет.
– Я туда еду не есть, а дочку лечить, – напоминаю подруге. Она улыбается.
– Но сытая мать – счастливая мать, – подмигивает.
– Ох, Юлька, Вы неисправима! – не могу сдержать улыбки.
Да и как здесь удержаться, когда рядом с тобой едет любительница поесть? Юля кушает и не толстеет. Поражаюсь ее метаболизму!
– Вообще не понятно, как и что будет, – признаюсь, печально вздыхая. Про то, что мне дико страшно решаю не говорить.
– Боишься? – с осторожностью интересуется Юлька. Она что, мысли мои прочитала?
Я опять дико удивлена.
Но подруга толком не смотрит на меня, следит исключительно за дорогой, там довольно напряженная ситуация. Да и не удивительно! Разгар рабочего дня.
Мне повезло, что у Юли свободный график работы, и на сегодня не запланировано встреч. В противном случае пришлось бы ждать, когда она освободится, и только после этого ехать к дочке.
– Есть такое, – говорю, немного покопавшись в себе.
Меня страшит неопределенность и минимальное наличие информации. Во всемирной паутине такого понаписано, что как начнешь читать, аж волосы шевелятся на голове. Причем, у лысого человека тоже.
Лечащий врач моей малышки просил не читать непроверенные статьи и обещал сам рассказать о пороке, поделиться подробностями и прогнозами на дальнейшую жизнь.
А еще он заверил, что каждый случай уникальный, и он подробно объяснит все, что касается нас.
Детки у всех разные, степень поражения тоже, а способности детского организма просто поражают, да и компенсаторную функцию никто не отменял.
Он считает, что при должном подходе к питанию, физической нагрузке и при грамотной реабилитации, моя малышка в конечном итоге ничем не будет отличаться от остальных детей.
«Вам в некотором роде повезло», – в голове снова звучат слова врача. – «После комплексного обследования мы обнаружили, что у вашей дочки единичный порок. Да, он хирургически сложный, но мы знаем как с этим работать, не переживайте на этот счет».
После общения с ним ловлю себя на мысли, что не переживаю. Да, страшно, но это не то.
Я верю лечащему врачу своей дочки. Мне почему-то кажется он даже каким-то родным. Словно мы хорошо знаем друг друга, словно он – часть моей жизни.
Ох, какой же бред порой я несу!
– Все будет так, как должно быть, – продолжаю озвучивать свои мысли. – Я могу биться головой об лед сколько угодно, но если мне не дано, то ничего не добьюсь.
– Хочешь подискутировать на эту тему? – лукаво улыбаясь, интересуется Юля.
– Нет, спасибо, – отказываюсь, прекрасно понимая, к чему это все приведет.
– Тогда не будем, – смягчается подруга. – Насть, не боишься, что родители малышки отойдут от первого шока и приедут к тебе, – Юлька резко переводит тему и, сама того не подозревая, попадает в самую точку. Она озвучивает мои глубинные страхи.
– Боюсь, – нет никакого смысла скрывать свои чувства, ведь они вполне объяснимы и логичны. – Если честно, то очень сильно.
В машине на некоторое время повисает тишина, а я понятия не имею, как справиться с бушующими в груди эмоциями. Стоит только представить, что появится хоть один из родителей малышки, как у меня внутри все замирает, сердце перестает биться, стынет кровь.
Нет-нет-нет! Не отдам. Она моя и точка!
Заставляю себя проглотить ком, что встал в горле, и сделать глубокий вдох.
Отпускает немного.
– Юль, они отказались от дочери, – произношу с нажимом. – Им нужен здоровый ребенок, который не будет приносить проблем, вот и все.
Не знаю, кого я хочу больше заверить себя или ее, но сказанное вдруг помогает.
– Беспроблемных детей не бывает, – констатирует факт подруга, словами бьет не в бровь, а прямо в глаз.
– Ну да, – произношу без ноющей боли в груди. – Но все же одно дело получить их, когда ребенок уже относительно взрослый и совсем другое, когда такой родился.
– Точнее, когда тебе его родили, – подмигивает игриво.
– Это да, – не могу не согласиться с ней.
Молчу. Думаю над тем, что послужило причиной такого поступка с малышкой…
Ведь если бы на моем месте оказалась другая, она б тоже отказалась, и маленькая кроха отправилась сначала в больницу, где прошла все этапы одна, а затем уже в детский дом.
На глаза наворачиваются слезы. Всхлипываю.
Ну нафиг! Лучше не думать о таком.
У моей Викули есть я. Я не брошу ее! Выхожу.
У моей маленькой девочки все будет хо-ро-шо!
– Насть, у тебя все получится. Ты даже не сомневайся! – ни с того, ни с сего говорит Юлька. – А если вдруг понадобится помощь, то знай, ты не одна!
– Знаю, – тепло улыбаюсь, мысленно снова возвращаясь мыслями к своей малышке.
Я теперь никогда не буду одна.
Подъезжаем к гигантскому медицинскому центру, останавливаемся на парковке и кое-как добираемся до нужного входа. Их здесь несколько, у меня в вызове прописан конкретный подъезд.
Юля остается со мной так долго, как это в принципе возможно, но, когда приходит медсестра и грузит на тележку вещи, то дальше говорит подруге, что ей проход закрыт.
В отделение нельзя посторонним.
Наспех попрощавшись с Юлькой, спешу за женщиной в медицинской форме, захожу следом за ней в лифт, поднимаемся на нужный этаж. Проходим в отделение, меня заводят в палату.
– Располагайтесь, разбирайте вещи, – произносит спокойно. – Скоро к вам зайдет врач.
Медсестра уходит, а я начинаю осматривать палату, от волнения усидеть на месте не могу.
– Анастасия Яковлева приехала? – из коридора доносится уже ставший таким родным мужской голос.
– Я здесь! – выскакиваю из палаты.
Встречаюсь взглядом с врачом, и у меня все обмирает внутри.
Нет. Этого не может быть!
Злая шутка какая-то…
– Ты? – в шоке смотрю на стоящего перед собой мужчину.
– Мы с вами знакомы? – летит в ответ, и я окончательно теряю дар речи.