Следующие дни в школе похожи на первые два. Сплошная драма. Мой шкафчик превратился в хранилище пошлых записочек и угрожающих посланий, а я ни разу не увидела, кто их мне подкидывает. Не понимаю, какой смысл поступать так без признания авторства. Вот и сегодня утром на мой шкафчик кто-то прилепил записку с единственным словом «Шлюха».
И это все? Где креативность? Почему бы не подкрепить слово занятной историей? Хоть парой подробностей о моем грешке? Раз уж мне приходится читать эту чушь каждый день, могли хотя бы сделать ее интересней. Если бы я пала так низко и оставила на чьем-нибудь шкафчике записку, я хотя бы из вежливости постаралась развлечь того, кто ее станет читать. Написала бы что-нибудь интригующее, наподобие: «Я видела тебя в постели с моим бойфрендом вчера вечером. Мне не понравилось, как ты мазала массажным маслом его огурец. Шлюха!»
Я смеюсь. Как странно – смеяться вслух над собственными мыслями. Оглядываюсь, но в коридоре пусто. Следовало бы сорвать записки со шкафчика, но я достаю ручку и добавляю им креатива. Желаю тебе хорошо повеселиться, прохожий.
Брекин ставит поднос напротив моего. Он решил, будто я не хочу ничего кроме салата, и теперь у нас у каждого отдельный поднос. Брекин улыбается с таким видом, будто хранит секрет, который я захочу узнать. Если это очередная сплетня, то я пас.
– Как вчерашний набор в команду? – спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
– Я не ходила.
– Ну да, я в курсе.
– Тогда зачем спрашиваешь?
Он смеется.
– Люблю сначала все выяснить у тебя, прежде чем поверить. Почему не пошла?
Снова пожимаю плечами.
– Что ты все дергаешь плечами? У тебя нервный тик?
Я пожимаю плечами.
– Нет желания становиться частью какой-либо здешней команды. Расхотелось.
Он хмурится.
– Во-первых, бег – один из самых индивидуальных видов спорта. Во-вторых, ты вроде как говорила, что пошла сюда из-за факультативных занятий?
– Я понятия не имею, зачем пошла в школу. Может, перед вступлением в большой мир мне нужно как следует насмотреться на проявления худшей стороны человеческой натуры, чтобы потом не было сильного шока.
Выгнув бровь, он наставляет на меня стебель сельдерея.
– В точку. Постепенное знакомство с опасностями человеческого мира поможет смягчить удар. Нельзя выпускать в дикую природу того, кто вырос в тепличных условиях зоопарка.
– Отличная аналогия.
Подмигнув, он откусывает от стебля.
– Кстати об этом… Что с твоим шкафчиком? Сегодня он весь покрыт сексуальными аналогиями и метафорами.
– Тебе нравится? – смеюсь я. – Захотелось креатива, вот и пришлось попотеть.
Он кивает.
– Особенно понравилась вот эта: «Ты такая шлюха, что трахнула даже мормона Брекина».
Я качаю головой.
– На эту я не претендую. Это подлинник. Но они забавные, правда? Особенно после моих пошлых правок.
– Были забавными, – говорит он. – Записок там уже нет. Я только что видел, как Холдер их срывает.
Я поднимаю на него взгляд. Брекин хитро улыбается. Видимо, это и есть его секрет.
– Странно.
Интересно, зачем это Холдеру? С нашего последнего разговора мы не бегаем вместе. Да мы и вовсе не общаемся. На первом уроке он садится в дальнем конце класса, и я вижу его только в обед. Даже в кафе он предпочитает присоединиться к своим друзьям. Я думала, что после того, как наши отношения зашли в тупик, мы благополучно будем избегать друг друга, но, похоже, ошиблась.
– Можно спросить тебя кое о чем? – интересуется Брекин.
Я снова пожимаю плечами, в основном для того, чтобы его позлить.
– Правда то, что о нем говорят? О его характере? И о сестре?
Стараюсь не показать, что его вопрос меня застал врасплох. О сестре Холдера я слышу впервые.
– Не знаю. Я пообщалась с ним и поняла, что он меня пугает, и я не хочу больше иметь с ним дела.
Хочется спросить Брекина о сестре Холдера, но порой мое упрямство проявляется в самых неподходящих ситуациях. И одна из них – сбор сведений о Дине Холдере.
– Привет, – раздается за спиной.
Голос оставляет меня совершенно равнодушной, значит, это не Холдер. Пока я поворачиваюсь, Грейсон успевает усесться рядом со мной на скамью.
– Ты свободна после уроков?
Обмакнув сельдерей в соус «Ранч», я откусываю от стебля.
– Может быть.
Грейсон качает головой.
– Это не ответ. После уроков буду ждать тебя у твоей машины.
Он встает и уходит раньше, чем я успеваю возразить. Брекин ухмыляется.
Я лишь пожимаю плечами.
Понятия не имею, о чем Грейсон хочет поговорить со мной, но если он собирается заявиться ко мне завтра вечером, то явно нуждается в лоботомии. Я настроена завязать с парнями до конца года. Особенно когда нет возможности поесть мороженого с Сикс после того, как парень уберется домой. Мороженое – единственное, что привлекает меня в подобных свиданиях.
Я выхожу на стоянку – Грейсон, как и обещал, ждет у машины, прислонившись к двери водителя.
– Привет, принцесса!
Становится противно то ли от самого звука его голоса, то ли от того, что он дал мне прозвище. Подойдя к нему, прислоняюсь к машине рядом с ним.
– Никогда больше не называй меня принцессой.
Он со смехом встает напротив и обнимает меня за талию.
– Ладно. А как насчет «красотка»?
– А как насчет того, чтобы просто называть меня Скай?
– Почему ты все время злишься?
Он берет мое лицо в ладони и целует. Увы, я это позволяю. В основном потому, что он вроде как заслуживает хоть какой-то компенсации, раз уж ему пришлось терпеть меня целый месяц. Впрочем, полного комплекта вознаграждения он не дождется, и я через миг отстраняюсь.
– Что тебе надо?
Грейсон обвивает руками мою талию и притягивает к себе.
– Тебя.
Он принимается целовать мою шею, но я его отталкиваю.
«Чего?» – думаю я, а вслух произношу:
– Ты не понимаешь намеков? Грейсон, я же сказала, что не собираюсь с тобой спать. Это не флирт и не попытки завлечь, чтоб ты за мной побегал, как делают больные на голову девчонки. Ты хочешь большего, а я нет, так что давай признаем, что наши отношения зашли в тупик, и разойдемся.
Он смотрит на меня, затем со вздохом притягивает к себе и обнимает.
– Не нужно большего, Скай. Мне и так хорошо. Я не буду на тебя давить. Мне просто нравится приходить к тебе, и завтра вечером я снова хочу прийти.
Он пытается ослепить меня своей сексуальной улыбкой.
– Ну же, хватит злиться, иди ко мне.
Он снова целует меня.
Я злюсь, но когда наши губы соприкасаются, с облегчением ощущаю, что становлюсь бесчувственной и раздражение сходит на нет. Лишь из-за этого я позволяю ему и дальше себя целовать. Грейсон прижимает меня к машине, запускает пальцы в волосы и осыпает поцелуями скулу и шею. Откинув голову на машину, поднимаю за его спиной руку с часами, чтобы узнать, сколько сейчас времени. Карен уезжает из города по работе – мне нужно съездить в магазин и запастись сладким на все выходные. Не знаю, как долго он собирается меня лапать, но мне все больше хочется мороженого. Закатив глаза, опускаю руку. И вдруг мое сердце начинает бешено биться, под ложечкой екает, и я начинаю испытывать все чувства, свойственные девушке, которую целует горячий парень. Вот только эта реакция совсем на другого парня, что прожигает меня яростным взглядом с другой стороны стоянки.
Холдер стоит у своей машины, локтем опираясь на дверцу, и смотрит на нас. Я тут же отталкиваю Грейсона и разворачиваюсь, чтобы сесть в машину.
– Так мы договорились, встречаемся завтра вечером? – спрашивает он.
Я сажусь в машину, включаю зажигание и смотрю на Грейсона.
– Нет. Между нами все кончено.
Захлопнув дверцу, задом выезжаю со стоянки. Я зла, взволнована или влюблена? Как он это делает? Как он, черт возьми, пробуждает во мне эти чувства аж с другой стороны стоянки? Наверное, мне нужна помощь психолога.