В служебной карьере нет безопасных мест.
Поднимаясь, рискуешь упасть. Сидя на самом верху,
вынужден отпихивать прочих желающих.
Скатываясь вниз, рискуешь поранить задницу о гвоздь.
– Пилот Иван Волгин по вашему приказанию прибыл! – бодро отрапортовал он, плотно закрыв дверь кабинета и четко впечатав три положенных шага по направлению к столу начальника базы.
Полковник Врубель со странным интересом смотрел на вытянувшегося перед ним по струнке Ивана и молчал, перебирая лежащие на столе бумажки. Иван насторожился, вдруг кто-то заложил полковнику их последнюю удачную сделку, когда они, возвращаясь с учений, за пять сотен продали одну ракету случайному контрабандисту. Кто их там на учениях считает, а пять сотен это пара хороших выпивок для всей компании. Не они одни так делают, но обычно все проходит шито крыто. Неужто всплыло?
В ожидании выволочки мысли в голове пилота ворочались неторопливо, как дохлые рыбы на холодной сковородке. Несмотря на прохладный кондиционированный воздух, Волгин вспотел. За продажу ракеты могли наказать существенно, штрафом тут не отделаешься, могут и к военно-полевому суду притянуть или вытурить из флота. Никто не вправе позорить флот Его Величества! Продавать, продавай, но не попадайся.
Хотя вряд ли – дело давнее, тут, скорее всего, про нынешние дела разговор пойдет, тут просто так не отвяжешься, лично, можно сказать, послал полковника по коммуникатору. Эх, судьба индейка, а жизнь злодейка. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот и получишь, господин лейтенант, по самые погоны за излишнюю любовь к зеленому змию.
– Так, так, Волгин! Явился, значит, голубчик? – неожиданно сладким голосом буквально пропел полковник.
«Точно, влопался!» – окончательно решил про себя Волгин и погрустнел.
– Так точно! Явился. По вашему приказанию, – каким-то внезапно осипшим голосом ответил он.
– Как дела, Иван? Как служба? Есть проблемы, жалобы? – не сводя с Ивана пронизывающего взора, поинтересовался полковник.
– Никак нет, вашбродь! – отчаянно рявкнул Иван неожиданно прорезавшимся басом.
– И чего так орать-то? – недовольно поморщился Врубель, – Я тебя по-человечески спрашиваю, есть проблемы, а ты рявкаешь, как медведь с бодуна. Да ты проходи, братец, садись, чего торчишь посреди кабинета?
Иван помялся и, цепляясь потяжелевшими ботинками за ворсинки ковра, добрался до кресла и неловко упал в его кожаные объятия. В первый миг ему показалось, что он провалится сквозь кресло прямо в преисподнюю, столь мягкой оказалась посадка. В следующий момент он решил, что кресло сожмет его в кожаных объятьях и выплюнет пережеванным. Лучше бы Ивану стоять, как обычно, но приказ есть приказ.
Никогда прежде в его памяти никто из подчиненных полковника Врубеля не удостаивался чести не то чтобы сидеть в этом кресле, а даже стоять не по стойке смирно. Среди пилотов разгорались жуткие споры, иногда доходящие до мордобития, для какой цели в кабинете полковника стоит второе кресло. Даже неприличные картины, нарисованные некоторыми, вполне можно было исполнить и в обширном кресле самого полковника. К чему же второе? Никак полковник в нем сам сидит, когда на крепость царь с инспекцией жалует!
А тут ему, простому пилоту предлагают не то чтобы встать «Вольно!», но и даже присесть в кресло! Дела точно дрянь! Отчего не поговорить с приговоренным к казни более приветливо, родилась в мозгу Ивана грустная мысль. Он поежился, чувствуя непривычную тугость крахмального подворотничка, словно петля сжавшего шею.
– Принесли мне тут интер-р-ресную бумагу, очень любопытная бумажечка, скажу я вам! – улыбка на лице полковника стала еще шире и плотояднее, как показалось Ивану, когда он, наконец, выудил из кипы бумаг нужный листочек и пробежал его глазами.
Определенно не про пьяный Иванов бред речь идет, тут полковнику бумага бы не понадобилась, сам все доподлинно знает. Значит ракета, однозначно за ракету песочить будут.
– Не могу знать, вашбродь! Не было этого, врут, нагло врут! – на всякий случай отбрехивался Иван.
– Это ты брось, Волгин, тут и фамилия твоя указана и анкетные данные совпадают. Я ж не дурак, как ты понимаешь, дело твое поднял, сравнил. Со мной такие штучки не проходят! – укоризненно помахал пальчиком полковник, словно журя капризного ребенка.
Вот же гад, нет, чтоб сразу прихлопнуть, так ведь измывается, нервы мотает, садюга! – тоскливо размышлял Иван в ожидании неизбежной расплаты. – И кто заложил? Может, купец подставной был? – от этой мысли Волгин снова вспотел.
Ему внезапно припомнились несущественные, а может и не существовавшие детали их скоротечной сделки, странные ужимки и слова контрабандиста, его готовность купить ракету буквально за любые деньги. – «Точно подстава была!»
– А ты у нас проказник! – продолжал, как ни в чем не бывало журить полковник Ивана. – Мы то думаем: летает себе человек и свой он в доску, а тут вот, значит, такие дела открываются. Не знаю даже, что нам с тобой… точнее с вами, – странно поправился полковник, – делать?
– Готов отвечать по всей строгости полевого Устава! – выпучив глаза от усердия, вскочил Волгин, снова вытянувшись в струнку.
– Ты, это, брось свои прыжки! Садитесь, Волгин, садитесь! У вас, что голова спьяну не варит, какой еще полевой Устав? Такие дела Устав не предусматривает, тут мы можем только сами решение принять, по-свойски, так сказать.
«В распыл пустят, по-свойски вывезут в шлюпке подальше в космос и списанной торпедой шарахнут, блин! Неужто, за пять сотен такое могут сотворить, а почему только ему так повезло, почему никого из участников сделки в приемной не было видно, может их уже того, по-свойски? Свиньи, гады, лучше застрелиться из табельного бластера прямо тут в кабинете, чем дожидаться в темноте и тишине, пока тебя на молекулы распылят!» – он не заметил, как пальцы судорожно заскребли по кобуре бластера, тщетно пытаясь расстегнуть заевшую застежку.
– В общем, Волгин, вам, наверное, теперь в космофлоте служить не захочется. С такими деньжищами вы, по всей видимости, сможете сами себе купить небольшой флот и, может быть, вам понадобится для него по настоящему профессиональный командир. Я в вашем полном распоряжении, господин Волгин, только прикажите! – улыбка на лице полковника казалась уже шире лица, а в глазах его горела такие нежные любовь и обожание, которые только могла исторгнуть суровая душа старого служаки.
С этими словами он протянул бумагу совершенно запутавшемуся в чувствах и предположениях Волгину.
«Настоящим уведомляем, на текущий счет лейтенанта Волгина Ивана Михайловича зачислено пятьсот миллионов кредитов.»
И подпись «Начальник бухгалтерского указа Кузьма Ерофеич Степанов». Иван бумажку перевернул, на просвет посмотрел, понюхал и еще раз перечитал написанное – суть не изменилась. В одночасье на него свалилось с неба неожиданное богатство. Сумма несуразная, но странно знакомая, как будто… сон и не сон был.
– Виски, текилу, что пьют нынче миллионеры? – участливо поинтересовался полковник, глядя на совершенно невменяемого Волгина.
– Виски, текилу, водку, если не сложно? – пробормотал он вновь осипшим голосом. – Что-то никак мозги в кучку собрать не могу, ваше превосходительство, – жалобно извинился Иван перед полковником.
Врубель понимающе кивнул, подмигнул и скомандовал через коммутатор секретарше.
– Люсенька, пару виски без содовой и лимончик, быстро!
Люся торпедой влетела в кабинет, неся заказанную выпивку. Складывалось впечатление о большой предварительной подготовке. Похоже, полковник был не первым, кто прочитал бумагу. Секретарша пролетела над ковром нежной бабочкой и опустила подносик в непосредственной близости от Волгина, обдав его умопомрачительным ароматом духов и открыв его взору Ивана вселенскую глубину декольте. Зачем-то прикоснулась к его плечу, словно смахивала невидимую соринку, пронзила взглядом и задышала призывно.
Сказать по правде в этот момент она совершенно игнорировала присутствие в кабинете непосредственного начальника, словно роли тут внезапно изменились. Полковник, почувствовавший измену любимой секретарши, побагровел как рак, но быстро взял себя в руки и, дотянувшись через весь стол до заветного стакана, одним махом опрокинул виски в рот.
– Людмила! Людмила Ивановна, будьте любезны покинуть кабинет! – рявкнул на секретаршу полковник.
Люська проигнорировала слова начальника, словно он не с ней говорил.
– Люся, одна нога здесь, другая там, мигом накрой стол, сообразно моменту! – обиженным медведем рявкнул полковник на млеющую от общения с новоявленным миллионером секретаршу.
Люська оскорбительно фыркнула в сторону полковника и удалилась. Но как удалилась? Ступая ножкой за ножку, соблазнительно покачивая крутыми бедрами, явно намекая, что продолжение последует, как только Иван покинет кабинет.
Находясь под впечатлением, Волгин едва не вылил виски на брюки, неловко сдернув стакан с подноса. Крепкий напиток продрал до самой макушки и внес наконец-то ясность в мысли. Хотя вокруг той ясности зияла ослепительная зияющая пустота.
– Чтоб я сдох! – произнес он запоздавший тост.
Допив бутылку доброго старого виски, за ней странного вкуса текилу и, запив все это водкой, Иван окончательно подружился с полковником, они выпили на брудершафт и перешли на «ты». Иван свято обещал в самое ближайшее время купить десятка два новых истребителей, создать охранное агентство и назначить его командиром, то есть директором Врубеля, а на секретарше обещал непременно жениться.
При этих словах мельтешащая то тут, то там Люська взвизгнула от радости и плюхнулась к Ивану на коленки, спеша застолбить золотоносный участок. С этого момента слова полковника доходили до ушей Ивана через непрерывное Люськино щебетанье. Что именно рассказывала Люська, Иван не особенно слышал, но в розовых далях всплывали дворцы, яхты и даже собственные острова на курортных планетах.
Иван никак не мог сообразить, чего он надумал жениться на Люське. Погулять – всегда пожалуйста, но чтобы пилот по собственной воле себе хомут на шею накидывал, да лучше в бою погибнуть. То ли напитки были подходящей крепости, то ли декольте навязчиво присутствовавшее в поле зрения способствовали обещаниям, но из кабинета полковника Иван выходил почти его начальником и почти женатым человеком. Но потом была вечеринка по поводу неожиданного богатства, внесшая смуту в светлые мечты новорожденного миллионера.