– Джулия? – Эдвард удивленно взглянул на Юлю.
– Я помню что угодно, даже пьесы Шекспира и сказки народов мира, но только не свое «я», – пожала она плечами. – Мы с Робертом сошлись на имени Джульетта и его производных, так что можете меня называть Юлия или Джулия. Мне по душе и то и другое.
– Не думал, что мой Ромео такой затейник, – усмехнулся Эдвард. Юля определенно нравилась ему все больше и больше. – Раздевайтесь.
– Как?
– Что значит «как»? – удивился Эдвард, не уловив суть вопроса.
Юля помедлила, но потом поднялась с кушетки и решительно скинула халат с плеч, оставшись без ничего. Увидев её обнажённой, Эдвард остолбенел, но спохватившись, поспешно произнес:
– Повернись… Повернитесь спиной, пожалуйста.
Он коснулся ее атласной, загорелой кожи, и организм вновь откликнулся непривычным для опытного врача образом. «Это что еще за фортель?» – осадил он себя и ощупал небольшую гематому на Юлиной голове в области затылка. Потом спустился к ушибу на плече и почувствовал, как Юля затрепетала от его прикосновений. Он быстро убрал руки и произнес будто невзначай:
– Интересный у вас шрам на спине, похож на ножевое ранение.
Юля повернулась к нему, прикрыв руками грудь:
– Что еще за шрам? Он свежий? Мне кажется, я не робкого десятка, но это так ужасно ничего не знать о себе.
– Все не так плохо, Иулия или с вашего позволения Джулия. Шраму этому не один год, так что сложно сказать ничего определенного. Просто он может напомнит вам о чем-то. Сейчас сделаем рентген головы и анализ крови, назначим вам лекарства. Нам нужно дойти до больницы, тут рядом. Я помогу, не волнуйтесь. – он, не зная куда девать взгляд, снял с вешалки белый медицинский халат и накинул ей на плечи.
Она поблагодарила и оделась.
– Голова… Кружится.
Юлю качнуло в сторону Эдварда. Он подхватил ее под локоть и помог добраться до кресла. Померил давление, надев манжету тонометра на худенькую, но крепкую руку пациентки, достал из шкафчика упаковку таблеток и растворил одну в воде.
– Выпейте, и пойдем. – он окинул Юлю оценивающим взглядом, вышел и скоро вернулся с темно-синим плащом в руках и туфлями. – Наденьте еще это. Кстати, обувь ваша. Одежда еще не высохла.
Мистер Фаррелл внимательно изучил снимки и произнес:
– Джулия, если не считать частичную амнезию в результате удара или очень сильного стресса, – да, и такое бывает, – все у вас в порядке. А потому я обязан спросить, ибо разум ваш абсолютно ясен: что мы предпримем? Как частное лицо, а не врач, я предлагаю выбор. Мы можем связаться с полицией, и она будет разыскивать ваше «я». Второй вариант: постарайтесь вспомнить сами, кто вы есть. Учитывая те необычные обстоятельства, при которых Роберт нашел вас, я не исключаю, что вы попали в крупные неприятности, поэтому вам решать. Со своей стороны, я гарантирую полную поддержку и все условия для вашего восстановления.
– Вы позволите? – Юля взяла со стола канцелярскую резинку для денег.
– Да, пожалуйста.
Юля прошлась по кабинету – гибкая, грациозная, изящная, она развернулась и замерла у окна. «Будто кошка по краю крыши», – вдох застыл у него в горле. Пока Юля неспешно собирала волосы и завязывала их в хвост, Эдвард снова взял снимок в руки. Он с усилием всматривался в него, не видя там ничего, кроме ее изящной фигуры под медицинским халатом мужского кроя. Белая ткань пропускала свет, и Юлин силуэт представал перед ним как кости на рентгене. Она была настолько красива, насколько недосягаема для него. Еще ни разу он не бывал в такой странной ситуации. Юля повернулась и как ему показалось взглянула на него с гораздо большим интересом, чем смотрит пациент на врача. Эдвард вышел из-за стола и подошел к ней.
– Мистер Фаррелл, – она стояла недопустимо близко, и у Эдварда сердце забилось сильнее от звуков ее голоса. В душе со вчерашнего дня нечто ширилось и раскрывалось, откликаясь нежностью глубоко изнутри, наполняя истомой все его существо. – Я чувствую себя, маленьким, потерявшимся в большом городе ребенком. Хочется звать на помощь, но интуиция подсказывает, что лучше так не делать. Поэтому выбираю второе. Я буду признательна вам, за помощь.
– Браво, – он пожал ей руку, – я люблю решительных и разумных людей. Думаю, мы поладим.
– Мы уже поладили.
Эдвард улыбнулся:
– Не возражаешь, если я перейду на «ты»? – он мысленно признался себе, что впервые в жизни позавидовал сыну.
– Напротив!
Уже две ее руки он сжимал в своих ладонях: «Господи, что я делаю?»
– Роберт предложил поехать тебе с ним в Москву?
Юля потупила взгляд и чуть слышно произнесла:
– Да.
– Я тоже буду в Москве сегодня.
– Вы поедете с нами? – ее бледное от недосыпа лицо оживилось. – Ну просто камень с моей души сняли. Мы совсем незнакомы с Робертом, и я чувствовала бы себя неловко с ним один на один.
«Она – прелесть, но Роберт никогда не простит мне такой подлости. Готов поспорить, что я ей нравлюсь больше, нежели мой молодой повеса». В ее взгляде промелькнула усмешка, и к щекам Эдварда прилила кровь: «Мысли она мои что ли читает».
– Джулия, нет. Я лечу самолетом, а вы поедете на машине. – комок встал в горле у Эдварда, но он пересилил себя и продолжил. – Мой сын порядочный молодой человек, будь с ним.
Взгляд зеленых глаз полоснул Эдварда по лицу и погас. То ли гнев, то ли отчаяние промелькнули в них. На осунувшемся вмиг лице застыла маска. Эдвард готов был простоять рядом с этой девушкой до судного дня, но будто неведомая сила отталкивала его от нее. Юля не двигалась, и Эдвард еще держал ее руки в своих, но всего тремя словами он только что проложил между ними пропасть. Юля нерешительно возразила.
– Как я могу быть с ним, пока не вспомню кто я?
– Я хотел сказать доверься ему, – от волнения Эдвард перешел на английский язык. – It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true».[1]
– Будь сама собой, и все устроится, – Юля шагнула назад и, оступившись, села на подоконник. Она изумленно смотрела на Эдварда, – Я, правда, вас раньше не знала?
– Если только существуют прошлые жизни или параллельные миры, —
– Скажите что-нибудь еще, пожалуйста.
Эдвард заговорил по-английски, но Юля сделала ему знак остановиться.
– Что-то в вас мне знакомо, но я не могу понять что. Я вспоминаю, был ли у меня муж, семья, но делаю это скорее потому, что так надо, а не потому, что хочу. И причина подобному факту вы и ваш сын. Осталось определить предназначение моего забвения: проклятие или Божий дар?
Эдвард присел рядом с Юлей, раздумывая, насколько тактично можно преподнести то, что ему известно о ней. Он взглянул на часы, времени оставалось на быстрый завтрак.
– Ты не замужем, Джулия! Это я говорю тебе как врач.
Юлины щеки вспыхнули румянцем. Она вскочила, пылая негодованием, и Эдвард поднялся вслед за ней.
– Джулия, я должен был осмотреть тебя полностью. О том, что я тебе сказал сейчас, знаем только ты и я. А теперь извини, мне скоро выезжать в аэропорт. Меня ждут пациенты в Москве. Там встретимся и продолжим разговор. Если захочешь.
– Спасибо за правду.
– Возможно, это направит твои воспоминания в правильное русло, очистит твою совесть и остановит в нужный момент, если решишь принять ухаживания моего сына. А теперь пойдем, Роберт сейчас сразит нас кулинарными способностями.
[1] It’s just like Hamlet said: «To thine own self be true». (англ) – Как говорил Гамлет: «Будь верен самому себе».
Юля и Эдвард вернулись в дом. Аромат жареного бекона привел их на кухню, отделанную в бело-синий кафель. В центре круглого стола, покрытого белоснежной, накрахмаленной скатертью стояла тарелка полная тостов с румяной корочкой, рядом на овальном блюде теснились под свежей зеленью и блестящими оливками ломтики брынзы и сервелата. У плиты суетился Роберт. Он повернулся на их голоса и, шутливо насупившись, пожурил Эдварда:
– А ты всех своих пациентов обнимаешь?
– Да ты никак ревнуешь, – рассмеялся Фаррелл-старший, но руку с Юлиного плеча убрал и добавил, – Твоя принцесса так и норовит упасть в обморок.
– М-м, как вкусно пахнет! Чем тебе помочь? – Юля подошла к Роберту, и он ткнулся носом в ее щеку. От очередного вторжения в личное пространство подопечной у Эдварда перехватило дыхание. "Не забывай, что ты только что сам ее оттолкнул", – напомнил ему внутренний голос.
– Достань тарелки из белого шкафчика над мойкой и разложи приборы! – Роберт не спускал с нее глаз.
"Пялится на нее как влюбленный Пьерро" – усмехнулся Эдвард и тихо вышел из кухни, чтобы позвонить. Вскоре он вернулся, сел с ребятами за стол и некоторое время исподтишка наблюдал за Юлей. Она вела себя так, будто и не было между ними неловкого разговора полчаса назад. «Может, я себе все надумал, и девочка просто переживала из-за потери памяти, меня же в неясных воспоминаниях интуитивно приняла за какого-то близкого ей человека? А я-то, старый дурак, надумал себе неизвестно чего. Но хороша, плутовка! Я не узнаю сына. Словно кто-то завел часы, стоявшие много лет, и время пошло. Так хорошо сидим, по-семейному. Странно даже… И легко! Будто лет десять сбросил".
Эдвард отложил салфетку и встал:
– Я договорился, как ты просил. Можете взять машину в гараже и хоть сейчас отправляться в путь. Держи документы и ключи. Я попросил Виктора, чтобы нам сняли гостиницу на троих. Вопросы есть?
– Нет вопросов. Спасибо, отец!
Во взгляде сына Эдвард прочел искреннюю благодарность, а вот Юля больше не смотрела в его сторону, если только он не обращался к ней лично. Это слегка кольнуло его.
– Друзья мне уже забронировали гостиницу, – на губах Роберта играла невинная улыбка.
– Хорошо. По-любому, до встречи в Москве, – Эдвард с досадой взглянул на сына, чуть поклонился в сторону Джулии и, повернувшись на каблуках, стремительно вышел из кухни.
– Ну что ж, – Роберт потянулся, как огромный кот, – будем действовать по обстановке! Боевая готовность номер один. Мне кровь из носу нужно быть сегодня вечером в Москве, поэтому выезжаем сейчас. Для начала надо раздобыть тебе какой-нибудь костюм. Не можешь же ты путешествовать в медицинском халате. Женской одежды у нас нет, а твоя еще не высохла. Пойдем, пороемся в шкафу, проявим фантазию.
В комнате Юля задержалась у стеллажей, заставленных книгами и фотографиями, в основном военными нечеткими снимками. Лишь один цветной, в черной зеркальной рамке, словно случайно оказавшийся среди них, сразу бросался в глаза. – Это ведь та красивая женщина, что изображена на портрете в гостиной, – воскликнула Юля, – Кто она?
– Жена хозяина дома. Она погибла.
– Красивая. Ты говорил, хозяин дома тоже врач?
– Военный врач. Это комната его сына. Артур – классный парень. Он сейчас в отъезде, но разрешил пользоваться всем, что мне понадобится, – Роберт обнял Юлю за талию, и она, вздрогнув, отстранилась. «Не переиграл ли меня отец?» – он досадливо закусил губу.
Роберт подвел Юлю к шкафу.
– Постарайся подобрать себе одежду более-менее по размеру, просто чтобы доехать в машине до магазина. В общем, подумай, а я пока приведу себя в порядок, – он сунул руки в карманы и расстроенный вышел из комнаты.
Когда Роберт вернулся, Юля стояла босиком у окна в светлом зеленом джемпере и хлопковых брюках, аккуратно закатанных выше щиколотки и туго затянутых ремнем на талии.
– Смотришься стильно. Как ты ноги не переломала в лесу на таких каблуках?
Роберт повертел туфли в руках, присел на корточки и помог обуться. Касаясь ее лодыжки, он не избежал искушения, и словно невзначай скользнул под брючину по гладкой коже стройной ноги значительно выше, чем позволяли приличия.
– Я себя в них чувствую настолько уверенно… Что ты делаешь? – одернула его Юля.
– Рискую схлопотать по мордам, – губы сами с собой расплывались в глупой улыбке рядом с ней.
– Тогда ты на верном пути.
Роберт получил легкий щелчок по носу и рассмеялся.
– Вперед ваше Высочество! Карета подана.
В гараже на две машины Роберт подошел к сияющему белизной "бмв", распахнул перед Юлей дверь и помог сесть в кожаное кресло цвета слоновой кости. Плюхнулся сам за руль и повернул ключ зажигания. Приборы вспыхнули веселыми оранжевыми огоньками, и послышался бархатный рокот мощного мотора. Привычный к правостороннему движению, Роберт чувствовал себя некомфортно, сидя с левой стороны. Он выехал из ворот и направил машину по петляющей меж деревьев узкой дороге.
– Можешь немного поспать. Нам долго ехать, а ты еще очень слаба. Не против, если я включу музыку.
Юля покачала головой. Из динамиков полилась красивая мелодия.
– Странная вещь, – она вполоборота повернулась к Роберту, скинув туфлю и поджав под себя ногу, – Мне кажется, что я слышала эту музыку раньше, но ее название ускользает, теряясь в ставшей чужой памяти.
– Эннио Морриконе «Профессионал».
Он потрепал Юлю по коленке. От каждого прикосновения к этой девушке его бросало в жар.
– Однажды ты вспомнишь все.
– Глаза слипаются.
– Откинь кресло.
Выехав на трассу, Роберт внимательно всматривался в припаркованные машины, ведь на чем-то Юля должна была сюда приехать. А может, ее привезли, а она сбежала. Роберт подумал о найденной вчера сумке. Он перепрятал ее утром в чемодан, и совесть укоризненно напоминала об этом неблаговидном поступке. Но в любви как на войне, все средства, ведущие к победе, хороши.
В городе Роберт поехал к Пассажу, так как других магазинов здесь не знал. Припарковавшись на Итальянской улице, он оставил записку для Юли и отправился постигать мир женской моды. Еще дома Фаррелл-младший изучил по этикеткам размеры одежды новой знакомой и уверенно зашел в первый магазин. Спустя полтора часа Роберт, обвешанный пакетами, распахнул дверь в машину. Юля проснулась и удивленно округлила глаза.
– Ваше Высочество! Окна затонированы, потому можете спокойно переодеться здесь, а я пока принесу кофе. Не думал, что посещение магазинов для леди – такой адский труд. Начните с серого пакета, – с этими словами он закинул покупки на заднее сидение, одарил даму сердца обворожительной улыбкой и вышел на улицу.
Юля ошарашенно посмотрела ему вслед, пересела назад и заглянула в указанный, воистину огромный пакет. В нем лежало несколько свертков, в которых она нашла белье, элегантного кроя брюки, белый джемпер из кашемира, короткий плащ в английскую клетку, синие туфли с золотыми буквами модного дома, кожаные перчатки, небольшая сумка и даже полный набор косметики. Еще среди покупок притаился мобильный телефон. В его записной книжке значился только один номер. Юля нажала на вызов, и ей сразу ответили:
– Я угадал с размерами?
– Да, – поблагодарила она и удивленно добавила, – как умудрился столько накупить за столь короткий срок? Ты все-таки фея или правильнее будет сказать – фей.
– К сожалению, – рассмеялся Роберт в ответ, – к волшебству я не имею никакого отношения, иначе такого бы наворотил!
Вскоре он вернулся с кофе, сел в машину и присвистнул.
– Нет слов! Леди во всем!
– Спасибо. Но мне неловко чувствовать себя обязанной…
– А ты не чувствуй.
– Хотелось бы пока просто остаться друзьями.
– А я тебя пока к алтарю и не зову, – Роберт хитро взглянул на нее и добавил, – хотя вряд ли мы сможем просто дружить.
– Этого я и боюсь.
– Ты мне ничем не обязана, Джу. Я не из тех парней, что покупают женщин.
– Потому что они на тебя сами вешаются? – Юля бросила на него лукавый взгляд.
– Создаю такое впечатление?
Они выпили кофе, и Роберт подал Юле еще один пакет. Там лежали элегантные очки, закрывающие пол-лица и синий шелковый платок.
– Чтобы ты смотрела на мир, а не он на тебя. Пока так будет лучше. Надевай, и поехали.