Когда Роберт вернулся, девушка уже спала.
– А как же чай? – растерянно спросил он, замерев около нее.
– Это для меня, – Эдвард глянул на сына со скрытой усмешкой, – поставь на стол, пожалуйста. А девушку накрой.
– Она что-нибудь говорила?
– Говорила, что ничего не помнит.
– Красивые волосы… Просто немножко растрепались. – Сын оказался менее щепетильным пригладил ей прическу, поправил лифчик и укутал в одеяло. – Как назло, мне завтра срочно нужно вылететь в Москву.
– Лети. – Эдвард пожал плечами, привычными движениями наводя порядок в смотровой.
– А как же она?
– Я с удовольствием послежу за ней.
– С удовольствием? – Лицо Роберта вытянулось. – Я правильно тебя понял?
– Думаю, я сам себя еще не понял. – Эдвард опустился на стул и кинул в ведро использованные перчатки. – Шутка! А вот ты, похоже, заинтересовался всерьез этой леди.
Роберт покраснел, весь подобрался и прошелся по комнате.
– Я нашел ее и хочу помочь.
– Ты забываешь, что мы в России, а не дома, – усмехнулся отец и, закинув ногу на ногу, продолжил: – Судя по всему, у девушки серьезные проблемы, а ты, мое ветреное дитя, можешь их только усугубить.
– То есть ее проблемы будешь решать ты?
Эдвард поднялся. Крылья его носа вздрагивали. Роберт остановился и смотрел на него настороженно.
– Да. Поговорю с Виктором, определю в больничный корпус при центре, сообщу в полицию.
– Я прошу тебя не заявлять о ней. Хотя бы пока не придет в себя. Думай что хочешь, но мне… Я…
– А ты не подумал, что она может быть замужем? – Эдвард взял руку девушки с кольцом на пальце и внимательно присмотрелся к камням: – Это дорогое украшение, сынок, и она непохожа на женщину, которая прозябает в одиночестве. А на спине у нее имеется очень интересный шрам, правда, уже не имеющий отношение к этому происшествию.
Роберт не нашелся с ответом.
– Что посоветуешь?
– Девушка ничего не помнит, а ты уже пытаешься залезть к ней в трусы. Отправляйся лучше в лес и поищи ее сумку, телефон. Не с неба же она свалилась. А вернешься, перенесем ее в гостиную. Тут еще на час капельница.
– Никуда я не лезу, – вспыхнул Роберт. Он взял куртку девушки и обыскал ее карманы. – Мда, ни документов, ни мобильника. Может и правда с неба? Она как ангел с обложек фэнтези.
На щеках девушки появился румянец, а на губах заиграла безмятежная улыбка.
– Боюсь тебя разочаровать, но наша новая знакомая из плоти и крови, – Эдвард положил руку на плечо Роберту. – Хорошее снотворное – хорошие сновидения. Ну да ладно, что мы застыли как перед картиной Рембрандта. Даю тебе час на поиски, у меня еще море работы.
– Врачи – известные циники! – Роберт изобразил поклон.
– По шкале циничности вы – журналисты – недалеко от нас ушли.
Когда Роберт дошел до места, где днем нашел девушку, уже вечерело. В тишине только ветки звонко хрустели под ногами. В суматохе он не переобул кроссовки, и сырость вконец допекла его. Роберт сел на поваленное дерево, разулся и посветил вокруг себя карманным фонариком. В траве что-то блеснуло. Он поднял черную кожаную сумку с золотой пряжкой и, отбросив правила приличия, стал копаться в содержимом. Ключи, духи, помады, ручки, блокнотики, всякая женская дребедень. Роберт открыл боковой карман.
– А вот и паспорт. Юлия… Юлия-Джулия, – он словно пробовал имя на вкус. – Джу! Мне нравится. Двадцать четыре года. Пять лет разницы – очень даже. Так, семейное положение – пусто. Что у них тут еще интересного есть? Адрес… Санкт-Петербург – логично.
Из паспорта выпала небольшая лиловая открытка с витиеватым шрифтом. Роберт поднял ее и несколько раз пробежал глазами текст: «Дамы и господа! Мы рады пригласить вас на наше бракосочетание, которое состоится…» Роберт запнулся и закусил губу: «Завтра? Я тебе сочувствую парень, но свадьбы не будет!»
Он включил Юлин телефон. Зарядка была практически на нуле, и Роберт быстро просмотрел вызовы и входящие сообщения.
– Да ты ей еще и угрожаешь? – присвистнул он. – You can lead a horse to water, but you can’t make him drink it![1]
По дороге домой у Роберта родился план. Он спрятал сумку в шкафу и направился в смотровую. Юля по-прежнему спала, а Эдвард сидел за компьютером и стучал пальцами по клавиатуре как заправская машинистка.
– Нашел? – спросил отец, не прерывая работы.
– Черта с два! Уже темнеет, ничего не видно. Вернусь из Москвы, прочешу лес еще раз.
Эдвард встал и освободил Юлину руку от иглы.
– Тогда отнеси девушку в гостевую и приходи – поужинаем. Зоя Михайловна уже все приготовила.
– Спасибо, я не голоден.
Роберт поднял Юлю, прижал к себе и понес на первый этаж. Она обвила его шею руками и глубоко вздохнула. Он распахнул ногой дверь, дошел до кровати, бережно уложил ношу и включил ночник. Юля по-прежнему безмятежно спала. "Срочно мыться и бриться" – приказал себе Фаррелл-младший.
Горячий душ разморил уставшее тело, гладковыбритые щёки просили поцелуев. Роберт вернулся в гостевую, сел в кресло около спящей Юли и прикрыл глаза. "Как Джулия очутилась в лесу в такую непогоду? Судя по туфлям на каблуках, она явно не грибы собирала. И кто поднял на нее руку?" – пальцы крепко сжали подлокотники. Как много вопросов, и какой страшной может оказаться правда. Роберт задремал, а когда проснулся, маленькая стрелка на его часах перевалила за двенадцать. Он снял со стены гитару и машинально взял несколько аккордов.
Сквозь сон Юля услышала тихий перезвон гитарных струн. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Светила полная луна. По сторонам распахнутого окна белыми флагами колыхались шторы. Голова утопала в мягкой подушке, а белье источало тонкий аромат лаванды. Юля ощущала себя разбитой лодкой, выброшенной на райском острове Баунти.
«Как же мне плохо! Что со мной?.. Господи, где я? Так, вчера… Уф… ничего не помню».
Она повернула голову и увидела незнакомого молодого человека в красной футболке и расстегнутой клетчатой рубахе.
– Как ты? – он пригладил волосы, отливавшие бронзой в свете тусклого бра над кроватью, отложил гитару и подался вперед, отбросив на синюю стену дрожащую тень.
– Как с горы вниз головой слетела. – Юля приподнялась и огляделась. Посреди комнаты стоял круглый стол. На нём – неряшливая кипа бумаг, фотоаппарат с огромным объективом, пузатая бутылка дорогого коньяка и графин с водой. В углу потрескивал камин, что-то, связанное с ним промелькнуло в ее воспоминаниях, но тут же исчезло. На дальней стене висел портрет женщины средних лет: черные волосы подчеркивали красоту белого, будто из тончайшего фарфора, лица.
– Тогда уж с дерева, – молодой человек встал перед ней на одно колено.
Его лицо с четко очерченными скулами и голубыми глазами приблизилось настолько, что она ощутила терпкий запах его парфюма. Он смотрел на нее взглядом моряка, вернувшегося домой из дальнего плавания.
Юля пыталась выудить из памяти имя этого человека, и окончательно убедилась, что не знает, ни кто он, ни что это за место. А самое страшное – она не помнит своего имени и не знает, что с ней произошло. Юля застонала и упала на подушку.
– Я ничего не помню! Какой-то кошмар, – она настороженно взглянула на парня и осведомилась. – А ты, вообще, кто?
Тень смятения пробежала по его лицу, но он быстро нашелся с ответом:
– Ну, привет! Ты чего, Бекки? Твой муж, Роберт. Шляешься по лесу в непогоду. Еле нашли тебя, – протянул он ладонь к ее еще влажным волосам.
– Бекки?.. Какой ужас! Я не… Господи, что с головой? – она прикрыла глаза и задумалась: «Муж? Сейчас, разбежался! По лицу видно, что врет», – Не-ет, только не муж? Я впервые тебя вижу. И где мы? Это дом, гостиница?
– Вот тебя ударило, или как это лучше… Долбануло, – молодой человек, запустил пальцы в волосы и заходил по комнате.
Она осмотрелась еще раз: «Точно не гостиница, но и следов семейного уюта – фотографий, ангелочков, цветов на окне – тоже не вижу». На стуле висела потертая мужская куртка-милитари с угловатым принтом и выглядела чужой, неприятной.
– Меня-то, может, и долбануло. Но ты-то в состоянии объяснить, что со мной произошло? Господи, как голова болит! – Юля хныкнула и закрыла лицо ладонями.
– Прошу тебя, ничего не бойся. Сейчас принесу лекарство.
Молодой человек участливо погладил ее по руке и вышел из комнаты.
Роберт вернулся с водой и таблетками кетонала. Пока Юля садилась, он, глядя, как она двигается под тонким одеялом, невольно вспомнил ее по-мальчишески узкие бедра и плоский упругий живот. Юля посмотрела на упаковку, вздохнула и сунула в рот таблетку.
– Запей! – он дал ей стакан и плюхнулся рядом на постель. – Ладно. Давай начистоту. Я не знаю, кто ты. Ты лежала без сознания в лесу.
– В лесу? Нормальный поворот, а красной шапочки и корзинки с пирожками при мне не было?
В одном лифчике до пояса укрытая одеялом, Юля манила и дразнила воображение. Роберт бесстыдно блуждал взглядом по загорелой коже, задерживаясь, то на груди, то на шее. Стоило ему встретиться с Юлей взглядом, как полный сил мужской организм наливался радостным томлением. «Хорошо же меня накрыло», – подумал Роберт и улыбнулся:
– Пирожки волк съел!
Он встал, расправил плечи и потянулся, подняв руки.
– Волк? Тогда хоть бабушку позови… И трусы спрячь, раз не муж.
– Ой! – Роберт по-детски смутился, поправляя резинку боксеров на мохнатом животе. – Ты сама прикройся. Я не железный! God! What do I have to do with her?[2] – Он подтянул джинсы и подошел к окну; сделал несколько глубоких вдох-выдохов и обернулся.
Юля закуталась в одеяло.
– Допустим, ты нашел меня в лесу. Но ты-то сам кто такой? Говоришь то не по-русски, то с акцентом? Ты шпион? Я что, в руках иностранной разведки?
– Я англичанин…
– О, Господи! Ты меня похитил?
Роберт нервно зарылся пальцами в волосы: «Рассказать ей про сон? Точно примет за сумасшедшего». Их взгляды встретились. Юля протянула к нему руки:
– Умоляю, не молчи. Я хочу знать правду!
– Меня зовут Роберт Фаррелл. Мы незнакомы, но здесь ты в полной безопасности.
Девушка задумчиво посмотрела в окно.
– Что это за место?
– Мы с отцом гостим в доме его друга и коллеги Виктора Правдина. Он полковник медицинской службы. Будь спокойна, тебя осмотрел очень хороший врач и сделал все необходимое.
– Хоть бы одно знакомое имя, лицо. – Юля сжала виски, – Подожди-ка! Врач? Такой светловолосый, красивый? У него ещё глаза как у ангела. Я думала, он мне приснился.
Нежность в ее голосе уколола Роберта ревностью.
– Ну да, отцу удалось ненадолго привести тебя в чувство. А меня ты не помнишь?
– Это был твой отец? – она пропустила его вопрос мимо ушей.
– Да! Так ты совсем не помнишь меня?
– Нет, прости, – пожала она плечами. – Я хотела бы встать. Мне можно?
– Переломов нет, максимум, что может случиться – головокружение. Если не возражаешь, я помогу.
Роберт встал и протянул ей руку.
– Как-то неловко щеголять перед тобой в нижнем белье?
– Да, конечно, прости. Я не подумал.
Роберт принес махровый халат и помог одеться. В нем Юля выглядела хрупкой и маленькой, Роберту снова захотелось взять ее на руки.
– Идём, – он помог ей встать, – я провожу тебя.
Юлю качнуло, и Роберт обхватил ее за талию.
– Не спеши.
– Спасибо, дальше я сама. – У входа в ванную она отстранила его руку.
– Уверена?
– Мне кажется, я справлюсь.
Роберт нехотя отпустил ее, но остался стоять у двери. Прислонившись к стене, он задумался, как ему поступить. Завтра надо летать в Москву. Отложить поездку никак нельзя, но раз Юля пришла в себя, можно и нужно увезти ее из Петербурга. Согласится ли она ехать с ним, и как быть с ее документами, вернее, с тем, что он пока не хочет ей их отдавать? За дверью послышался шум, и Роберт вихрем ворвался в ванную. Юля сидела на полу раздетая догола.
– Уфф! – он резко развернулся на сто восемьдесят и блаженно подумал: «Просто конфета».
– Я хотела принять душ, но, голова закружилась…
Роберт сдернул с крючка халат и, не глядя, кинул его назад.
– Можешь поворачиваться.
Он поднял Юлю на руки и отнес в комнату.
– Если не возражаешь, с умыванием чуть повременим. Хочешь еще пить?
– Да.
Роберт уложил ее в постель и отошел к столу. «Во взгляде Джу уже нет настороженности, скорее она смотрит с интересом. Это прорыв!» – подумал он, наливая воду.
– Попробую вспомнить хоть что-нибудь. Не с неба же я рухнула. – Юля немного отпила, поставила стакан на тумбочку, легла и прикрыла глаза.
Роберт поправил ей подушку и сел в кресло. Пока она погружалась в прошлое, Роберт задумался о будущем. Он уже не видел себя без Юли, больше не было ни «я», ни «его», а появились «они» и «мы», и эти «мы» удивляли, умиляли и пугали одновременно.
– А в чем я была? И вообще, какие-то вещи, бумаги? Ключи, в конце концов? Может, что-нибудь в карманах?
– Нет. Твоя одежда сейчас стирается. Я пытался разыскать сумку, но в сумерках ничего не видно. Ума не приложу, как ты оказалась в лесу в такой ураган. Точно могу сказать, что тебя избили. Наверное, кто-то преследовал…
– А может и не вспоминать, кто я?
Роберт с интересом взглянул на собеседницу и улыбнулся: «Она, похоже, еще та штучка».
– Мне нравится ход твоих мыслей. Как же мы будем тебя называть?
– Я пока не в состоянии думать? Давай твои варианты, – она поднесла стакан ко рту.
– Ты ничего не имеешь против имени Герда? – приподняв бровь, озадачил ее Роберт.
– Почему Герда? – Юля поперхнулась водой.
– Есть такая сказка. Про Снежную королеву. Одна девочка долго ходила по лесам и полям, а потом поцелуем растопила сердце названного брата Кая. Помнишь?
– Да, как ни странно, сказку я помню, – удивилась Юля, – а еще помню, что память она потеряла в домике одной старушки-волшебницы. Роберт, а ты, случайно, не фея?
Ее мелодичный смех оказался заразительным.
– Нет, если не возражаешь, я выберу роль Кая, и давай считать, что ты уже нашла меня.
– Нет, господин хороший, думай еще!
Роберт прикрыл глаза и прочитал на память:
«Но что за блеск я вижу на балконе?
Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством;
Она и так от зависти больна,
Что ты ее затмила белизною.
Оставь служить богине чистоты.
Плат девственницы жалок и невзрачен.
Он не к лицу тебе. Сними его.
О, милая! О, жизнь моя! О радость!
Стоит, сама не зная, кто она.
Губами шевелит, но слов не слышно.
Пустое, существует взглядов речь!»
Неожиданно Юля подхватила:
«Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!
Отринь отца да имя измени,
А если нет, меня женою сделай,
Чтоб Капулетти больше мне не быть».
От удивления Роберт открыл рот. Благодаря русским бабушке и маме, он хорошо выучил язык. Из Шекспира многое знал наизусть на английском и на русском. Но чтобы Юля так с ходу выдала ответ Джульетты, да еще после потери памяти! «Может она блефует?.. Хотя не похоже. Господи, я хочу эту женщину!»
Роберт пересел на кровать, чтобы коснуться губами хотя бы ее пальцев, но она отодвинулась от него, будто раскусив маневр.
– Ты все вспомнишь, поверь! А если нет, я подарю тебе новую жизнь, – вздохнул он, расправив одеяло в том месте, где только что лежала ее рука. – Джульетта, Джулия, Джу… По-русски, вроде, Юлия. Тебе нравится это имя?
– Да.
– Дарю.
– Спасибо! Но ты думаешь, одного имени достаточно для жизни?
Роберт внимательно посмотрел на нее. Сомнения раздирали его душу, он не мог не поехать в Москву и не мог оставить Юлю здесь. Неизвестно, как дело повернется, а подвергать ее опасности Роберт не хотел. С другой стороны, девушка она неробкого десятка, таким не нужно ничего объяснять, с ними лучше действовать напрямую.
– На самом деле, действительно, есть проблема… твои документы. Послушай, можешь сразу не отвечать. Завтра меня ждут кое-какие дела в Москве, поехали вместе? Если, конечно, отец утром подтвердит, что это не опасно для твоего здоровья. Я понимаю, предложение необычное, впрочем, как и вся ситуация. Но, возможно, ты захочешь побыть инкогнито, пока не вернется память. Заодно немного развеемся. С меня вино, кино и домино.
– Твой отец поедет с нами? – уточнила она.
– Дался тебе мой отец, – вскочил Роберт и прошелся по комнате. «Ну нет, ангел синеглазый, ты меня с чаем сделал, конечно, будь здоров. But I am not just anyone»[3]. Теперь и речи быть не могло, чтобы оставить ее здесь. Последствия подобного шага предстали перед ним обнаженно и без прикрас. Ревность пронзила его сознание и превратилась в жгучее желание завладеть Юлей всей без остатка, со всеми ее чувствами, мыслями и бездонными зелеными глазами. Глубже чем это дано человеку. Он окружил бы ее любовью и заботой, как будущего птенца скорлупой, кожа к коже. – Нет, я предлагаю тебе поехать вдвоем. Или Эдвард перевезет тебя в больницу до моего возвращения.
– А как я поеду без документов?
– Так ты согласна? – обрадовался он.
– Похоже, авантюризм мне больше по душе. Даже если ты окажешься разбойником, я предпочту отправиться с тобой за семь морей, а не лежать в больнице, какой бы замечательной она ни была.
– Значит, ты не боишься разбойников? – Роберт шутливо нахмурил брови.
Она откинулась на подушку и посмотрела на него:
– Я боюсь того, что понятия не имею даже в каком городе нахожусь.
– В Петербурге. Ладно, ни о чем сейчас не думай, постарайся уснуть. Как говорят у вас, утро вечера мудренее. Спи, прекрасная принцесса, я решу все твои проблемы!
– Принцесса? Можешь и так меня называть! – Она положила руки на лоб и жалобно протянула: – Опять голову скрутило.
Роберт достал из кармана таблетку и подал ей со стаканом воды.
– Выпейте, ваше высочество, это снимет боль и поможет вам уснуть, – тоном, не допускающим возражений, произнес он.
– Спокойной ночи, принц, – Юля приняла лекарство и закрыла глаза.
Роберт нежно взял ее за руку. Он подождал, пока Юлино дыхание станет ровным, устроился рядом в кресле и вскоре заснул.
[1] But I am not just anyone (англ. слэнг) – но и я не лыком шит.
[1] God! What do I have to do with her? (англ) – Господи! Что мне с ней делать?
[3] You can lead a horse to water, but you can’t make him drink it! (англ. пословица) – можно пригнать коня на водопой, но пить его не заставишь.