Юля
Санкт-Петербург. 1999
Меня гонит не страх, а злость. Дикая, всеразрушающая злость на саму себя. Вытираю кулаком слёзы, а другой рукой цепляюсь за руль, как за спасательный круг.
– Вот и сходила замуж! Лучше бы кота завела. – Адреналин бурлит в крови, вызывая мстительную радость.
Гоню верный «мерс» по залитому дождём пустынному шоссе. Оставляю позади укрытый чёрными тучами Питер. Дворники едва справляются с водой на лобовом стекле, а боковой ветер так и норовит сдуть автомобиль с трассы. Быстрый взгляд в зеркало – дорога по-прежнему пуста.
Грохочущую из динамиков песню английской рок-группы обрывает на полуслове экстренный выпуск новостей:
– …штормовое предупреждение. МЧС сообщает, что над Петербургом усиливается…
– Да хоть потоп! – выключаю радио и касаюсь пальцами щеки. Половина лица опухла.
Утро не задалось. Смешно. Не знаю, как бы вела себя на моём месте другая женщина. Я не такая, как все! Какими только эпитетами меня не награждали: стерва, чокнутая блонда, кидала… Это из цензурных.
Что ж, я честно попыталась стать как все.
Юля
Свадьбы завтра не будет! Скидываю с себя мускулистую ногу Сергея и отодвигаюсь на край огромной дубовой кровати. За окном пасмурное небо. Монотонный плеск свинцовых волн Невы начинает мой день минорным аккордом. Хватит с меня пошлой предсвадебной суеты.
Просторная комната напоминает покои Зимнего дворца. Тут как раз недалеко. Золотые пальмы на синих обоях, рельефные головки хорошеньких девушек на белоснежной плитке старинного камина. О двадцатом веке напоминают лишь машины за окном, телевизор и ленивая крыльчатка вентилятора.
Окно приоткрыто. Что ж так душно-то? Во рту – Сахара. На тумбочке полупустая бутылка французского шампанского. Перебрала я вчера – это факт медицинский. Этот ещё! Жених… С похмелья лучшего рвотного средства не придумать!
Свечи в тяжёлых бронзовых подсвечниках оплыли и покрылись копотью. Мёртвые чёрные фитили и запах парафина – воплощение моей тоски. Вчера они горели адским пламенем, когда Сергей обвивался змеем вокруг меня. Покрывал моё тело поцелуями и нашёптывал подробности грядущей брачной ночи. Для меня девственность в двадцать четыре года – причина нарастающей неврастении, для Сергея – трофей.
Пот с кончика носа жениха противно капал на лицо, когда он настойчиво раздвигал мои губы языком. Хотелось сбежать из постели, испариться, растаять. Я то считала завитки на барельефе потолка, то представляла, как огонь свечи перекинется на кровать, и мои мучения закончатся.
Неужели женский оргазм – это когда мужчина отворачивается к стене и засыпает? С Волком я всё ощущала иначе, хотя дальше поцелуев мы не заходили.
Сергей сдержал обещание и не тронул меня, но от души залил своей страстью мой живот. Не знала плакать или смеяться, когда Сергей стоял возле меня на коленях и сосредоточенно работал кулаком.
Я не большой ценитель прекрасного, но реплика вангоговской «Звездной ночи» зацепила меня вчера не на шутку. После двух бокалов шампанского я узнала себя в сонном городке, потерявшем связь со звездами, далёким и манящим млечным путём. Жёлтая луна шепнула мне: «Проснись, пока ловушка не захлопнулась!»
Веки предательски тяжелеют, но тут рука Сергея плюхается мне на грудь. Поворачиваюсь к нему и смотрю… Нет, прощаюсь со смуглым телом, испещрённым татуировками – как у жреца с тихоокеанских островов. Да, самец он завидный, да, сексуальность его бьёт через край, но он не доставил мне ни капли удовольствия. Пауки тоже бывают красивые. Боже, как противно!
Началось с голоса. Поначалу он волновал, ласкал слух. Но быстро сделался вкрадчивым и сальным. Собранность и педантичность, сулившие надёжность, выбесили павлиньей вычурностью. И финал-апофеоз – вчерашняя мужская напористость жениха напугала меня агрессией.
Выбираюсь из-под тяжелой руки жениха и задеваю ногой пустую бутылку от шампанского. Чертыхаюсь шёпотом и семеню в ванную. Зеркала, краны, джакузи – всё сияет чистотой, а от мозаичного рисунка на стенах рябит в глазах.
Хочется выйти на улицу и бултыхнуться прямо в Неву. Но в конце сентября вода холодная. Стараясь не смотреть на стены, забираюсь под душ. Я насквозь пропитана чужим потом. Под прохладными струями с остервенением оттираю его мочалкой из луффы, обильно политой гелем с ароматом грейпфрута.
Когда кожа начинает нестерпимо жечь, выключаю воду. Замотавшись в полотенце на цыпочках бреду на кухню. Голова кружится.
Интересно, где тут что лежит у Сергея? Уф! Всё просто: турка отливает нарядным медным боком на плите, а кофе притулился в уголке морозилки. Сама там храню.
Чиркаю спичкой, и вспыхивает синий огонёк горелки. Пять минут – и благоуханный дымящийся напиток приятно щекочет в носу. Возвращаюсь в комнату, закутываюсь в клетчатый мериносовый плед и устраиваюсь с чашкой в кресле у окна. С востока идут тёмные грозовые тучи. Сергей мирно сопит, пустив слюни на подушку.
«Может, оставить записку, кольцо и сбежать? – брезгливо стягиваю с пальца дорогое украшение и поглядываю на картину. Ветви кипариса устремились в небо зелёным пожаром. – Бежать, бежать, бежать…»
– Зачем сняла?
Вздрагиваю, чуть не перевернув чашку с кофе, и надеваю кольцо обратно:
– Доброе утро, Серёж.
– Где моя сладкая киска? – Сергей откидывает одеяло и игриво улыбается. – Иди в постельку.
– Нет… – Перед глазами вновь всплывает его член в кулаке.
– Да, детка, да! – он облизывает меня взглядом, поигрывая бугристыми плечами. – Не заставляй меня вставать.
– Мы и так позволили себе лишнего. Ты дал слово, что всё случится только после свадьбы! Осталось чуть-чуть. Во сколько у тебя мальчишник?
– В семь. Ты не хочешь меня?
– Точно не сейчас. Голова гудит после шампанского.
– Слушай, а ты часом не фригидная? Вроде текла вчера.
Упс! Вот это разговоры пошли. Зацепило парня.
– Я вот тоже с тобой об этом поговорить хотела. Может, ещё отложим свадьбу? Я обследуюсь…
– Ну уж нет! И так все руки в мозолях. А ты просто в девках переходила. Я тебе после свадьбы быстро либидо поправлю. – Сергей поднимается с кровати, нисколько не стесняясь своей наготы. Почесав живот, сдёргивает со стула полотенце и скрывается в ванной.
Либидо он мне поправит! Одним глотком допиваю кофе. Отыскав трусы и лифчик, торопливо одеваюсь. Сергей больше никогда не прикоснётся к моему телу! Натягиваю джинсы и хватаю футболку, брошенную на стул поверх одежды Сергея. Из кармана его брюк выпадает и с треском открывается на полу плоская пластмассовая коробка размером с ладошку. Из неё вылетает мини-диск. Поднимаю его и уже хочу наклониться за коробкой, как за спиной раздаётся:
– Какого чёрта?
Твою ж дивизию! Сергей тщательно скрывает от меня теневую сторону своего бизнеса и в последнее время всё пристальнее приглядывается ко мне. Я сама никогда не была законопослушным ангелочком, и всё хуже справляюсь с ролью глупенькой девочки. Для Сергея я студентка-недоучка, живущая на зарплату медицинского представителя. Поэтому как-то неловко сказать жениху, что мне всё равно, как он зарабатывает деньги. Прозвучит нелепо.
– Решила музыку послушать, проигрывателя не найду, – пробую отшутиться.
Губы Сергея вытягиваются в хищную линию. В глазах, вместо желания, подозрение и ненависть. Зрачки расширяются, словно он не зубы чистил, а в дёсны амфетамин втирал.
– Роешься в моих вещах? – Сергей встряхивает меня за плечи.
– Нет! – бью его по рукам.
– Значит, говоришь, свадьбу надо перенести? Подлечиться от фригидности.
– Да!
Сергей отступает, щупает меня взглядом.
– Так у тебя нормально всё! Проблема в другом. Может, ты шпионишь за мной?
– Сергей!.. – мне нечем крыть. Отчасти это правда. Как раз сегодня меня ждут на разговор федералы. И, думаю, речь пойдёт о моём будущем муже.
Сергей добавляет тихо.
– Ну не похожа ты на девочку! Взгляд у тебя, Юля, мёртвый!
Замираю, как от пощёчины, и Сергей истолковывает это по-своему.
– Сколько тебе заплатили, тварь? – его глаза вылезают из орбит.
– Да пусти ты! – Бью его кулаками в грудь. Гнев, так долго копившийся внутри, вырывается наружу. – Свадьбы вообще не будет!
Сергей бьёт меня наотмашь по лицу. Врезаюсь головой в стену и сползаю на пол, сжимая в кулаке злополучный диск. Во рту скапливается солоноватая слюна, а комната превращается в сине-зелёную карусель. Последние иллюзии рассыпаются в прах. Превращаюсь в сжатую пружину и, прогоняя дурноту, выравниваю дыхание.
– Сиди и не рыпайся! – Сергей сдёргивает брюки со стула, и тот переворачивается, громыхнув резной спинкой о паркет.
От злости Сергей путается в штанине и скачет на одной ноге. Хватаю бутылку из-под шампанского, рывком поднимаюсь и, вложив в удар всю ненависть, бью жениха по голове. Он падает как мешок с песком. Наспех натягиваю футболку, хватаю сумку, куртку и, не оглядываясь, покидаю поле боя, наплевав на некогда данную клятву Гиппократа. В конце концов, я же недоучилась…
Вечером я припарковала машину на другой стороне дороги. Бегу к ней, едва не попав под автобус. Дрожащими руками завожу мотор, врубаю передачу и сдаю назад. Ощутимый толчок и скрежет металла. Походу, сюрпризы этим утром будут не только у меня. Не поворачивая головы, выруливаю в соседний ряд и стрелой лечу по набережной. Ещё успеваю на встречу. К чёрту спокойную жизнь. Послушаю, что предложат законники.
Юля
Наконец-то поворот на Белоостров. Съезжаю на нижнее шоссе. До места встречи с федералами рукой подать. Правда, погода не для разговора по душам. Я не особо прислушиваюсь к прогнозу, но эти-то перцы просчитывают каждый шаг. Холодею от мысли: а вдруг они не поговорить со мной хотят, а тупо убрать? Но за что? Я, конечно, косячила перед законом по-чёрному, но не могли они нарыть на меня ничего такого, за что сажают или убивают. У меня, как говорится, все ходы записаны. Предполагаю, что ребяткам я понадобилась, чтобы женишка моего несостоявшегося распотрошить. Но я к нему больше ни ногой. Если только за подобную махинацию не срублю бабла. Но федералы, понятно, платят не деньгами. Если речь о Сергее, у меня есть для них подарочек. Шарю рукой в распахнутой на соседнем сиденье сумке. Снова звонит телефон.
– Прощай, мистер Совершенство, жив пока и радуйся! – шепчу, взглянув на экран мобильника с очередным пропущенным вызовом от Сергея.
«Мерседес» заносит. Добавляю газу и выравниваю машину:
– Что ж меня так колбасит? Изнежилась! Ничего, вырулю… Не в таких переделках бывала.
Стихия терзает Карельский перешеек, как моряк портовую девку. Паркуюсь в перелеске за Зеленогорском и, щёлкнув брелоком сигнализации, бреду к заливу. Бежевая лайковая куртка вмиг намокает и мерзко липнет к телу. Высокие каблуки вязнут в песке. Ветер остервенело треплет волосы. Волны пенятся и шумно обрушиваются на берег, внося недостающую ноту в зловещую симфонию ненастья. На берегу ни души. Могла бы и догадаться, что никто не придёт.
Меня бьёт озноб, капли дождя впиваются в разбитую щёку, царапины саднят. Страх и боль смешиваются с усталостью и тоской. Вдыхаю поглубже и ору, что есть мочи:
– Да помоги ты мне хоть раз! – но осекаюсь и тихо добавляю: – Или забери меня к Волку. Первый раз прошу.
Плюхаюсь на песок и утыкаюсь лицом в промокшие рукава. В голове мелькает мысль о побеге. Желание начать всё сначала в другой стране обжигает сознание. Думала сделать это, выйдя замуж за Серёжу. Он в последнее время часто заговаривал о ценах на заграничную недвижимость. Готовил свадебное путешествие, тщательно скрывая страну. Думала, хотел сюрприз сделать, а оказывается, подозревал меня в шпионаже. Что ж, неспроста. Видимо, учуял, что федералы под него копают и будут пытаться достать через жену. Как бы теперь забрать у него свой загранпаспорт?
Господи, как часто я возвращаюсь в то утро, когда мы с Волком решили уехать в маленькую охотничью избушку в Псковской области. До сих пор кажется, что мы там остались бы навсегда. Завели детей, хозяйство… Но судьба распорядилась иначе. Бандиты не простили ему, что он вывел меня из-под удара, и сам вышел из бригады. Я встречалась-то с Волком всего дважды, и оба раза он оказывался по ту сторону барьера. Какое-то магическое притяжение существовало между нами. Я должна была ненавидеть Волка, но таяла под взглядом его серых глаз и согревалась теплом крепких рук. Ему приказано было меня охранять для хозяина, но Волк всякий раз вставал на мою защиту. Вспоминаю, как избитая Дроном до полусмерти я ожидала конца, но Волк выкупил меня и привёз к себе. Мы не стали в ту ночь близки, а утром Волка убили. Мне никогда не забыть, как он упал на асфальт возле подъезда, застывшим взглядом провожая свою душу в небо. Мне удалось сбежать. Я жаждала мести. Но за меня отомстил Алекс. Тот, перед кем я до сих пор чувствую себя виноватой.[1]
По небу прокатывается недовольный рокот, и гром с треском взрывается прямо над головой. Вскакиваю с песка и бросаюсь через пролесок к придорожному кафе на верхней трассе.
Кофе и тепло камина – больше ничего не хочу. А как стемнеет, рвану… Да хоть в Чухляшку партизанскими тропами. И поминай как звали.
Острые шпильки проваливаются в мох. Колючие ветви царапают лицо. Ураганный ветер рвёт могучие кроны карельских сосен. В воздухе пахнет озоном и мокрой хвоей. Выбившись из сил, прижимаюсь щекой к морщинистому стволу дерева и понимаю, что за моей спиной кто-то есть.
Сверху раздаётся оглушительный треск. Ослеплённая молнией, хочу повернуться. В то же мгновение получаю тяжёлый удар по затылку.
[1] Историю про Юлю, Волка и Алекса вы можете прочитать в романе «Пируэты (не) для слабаков».