Обнаружение оскверненных артефактов в разрушенной часовне вызвало рябь тревоги в имперском командовании. Неуверенная победа над орками, хрупкое чувство облегчения, которое воцарилось над охваченным войной миром, были разрушены. Фокус резко сместился с уменьшающейся угрозы зеленокожих на коварное присутствие культа Искусителя, гораздо более опасного врага. Шепот, который когда-то считался бреднями испуганных солдат, теперь приобрел леденящее значение. Сообщения о пропавших патрулях, оскверненных святилищах и странных, тревожных происшествиях лились в штаб-квартиру командования, рисуя мрачную картину растущего культа, действующего в тени.
Слухи об их извращенных ритуалах и ужасающих жертвоприношениях, передаваемые шепотом, достигли ушей Серафины. Рассказы о оргиастических церемониях, о невинных, принесенных в жертву Темному Принцу в обмен на запретные удовольствия и неестественные силы, наполняли ее праведной яростью. Она знала коварное прикосновение Искусителя, соблазнительные шепоты, которые могли развратить даже самую набожную душу. Мысль о том, что эта порча распространяется по рядам Империума, превращая верных Императора в слуг Принца Удовольствия, наполняла ее холодной, непоколебимой решимостью.
Она разыскала Альберта, найдя его среди руин разбомбленной рыночной площади, наблюдающего за распределением пайков среди выживших гвардейцев. Его молодое лицо, обычно отмеченное мрачной решимостью, теперь выражало глубокое беспокойство. Он поднял глаза, когда она приблизилась, его глаза встретились с ее глазами, молчаливое признание общего страха, тяжело висящего в воздухе.
«Орки – не единственный наш враг, гвардеец», – сказала она, ее голос был тихим и настойчивым, обычный металлический резонанс ее вокс-решетки сменился леденящей гравитацией. Ее силовая броня, обычно символизирующая силу и неповиновение, казалось, отражала надвигающуюся тьму.
Альберт мрачно кивнул, его взгляд был устремлен на разрушенный городской пейзаж, скелетные останки зданий – суровое напоминание о потерях войны. Он знал, что она собиралась сказать. Он видел символы, читал богохульные стихи, чувствовал холод нечестивого присутствия в разрушенной часовне.
«В тенях таится гораздо большая угроза», – продолжила Серафина, ее слова отражали невысказанный страх, охвативший их обоих. Она описала испорченные артефакты, искривленную икону Императора, чашу, наполненную неестественной жидкостью, книгу в переплете из человеческой кожи. Она говорила о символах Искусителя, шепоте растущего культа, охотящегося на слабых и уязвимых.
Альберт слушал, его собственный опыт ужасов Хаоса, леденящее воспоминание о встрече с еретической ячейкой в предыдущей кампании были свежи в его памяти. Холодный ужас, чувство надвигающейся гибели сжимали его сердце. Война против орков, жестокий, физический конфликт, который поглощал их так долго, приближался к концу. Но новый, гораздо более коварный конфликт, война за саму душу мира, должен был вот-вот начаться. Тень змеи, соблазнительный шепот Искусителя, пала на мир, отравив его заразой, гораздо более опасной, чем любой зеленокожий WAAAGH!.