До перерыва на обед оставалось минут пять, и мои одноклассники изнывали от голода, как львы в зоопарке, которые только и ждут, когда им наконец бросят парочку сырых стейков. После каникул все, похоже, немного озверели.
– Пятый «Е», сидите смирно! – потребовала наша учительница, мисс Финнеган. – У меня для вас важная новость. В понедельник к нам приходит новая ученица.
В классе принялись охать и тараторить наперебой.
– Послушайте меня хоть минуту, и я вам о ней расскажу, – добавила учительница.
Мисс Финнеган сидела на краю учительского стола, и кружка с кофе опасно балансировала у неё на бедре. Я дождался, пока все затихнут, и поднял руку.
– Как её зовут, мисс Фэ?
– Джонс. Она из Коттона. Это город в трёхстах километрах от Сиднея. В нём живёт около четырёх тысяч человек. Кто-нибудь из вас там бывал? Последние несколько лет в тех местах ужасная засуха и непривычная жара. Знаете почему?
– Из-за глобального потепления! – выкрикнула Лейла.
– Именно. В городе дефицит воды, то есть её не хватает на всех.
– Мы ездили на ферму рядом с Коттоном, – вмешался Амал, отвлекая мисс Финнеган от темы окружающей среды.
Меня это слегка расстроило, потому что я хотел узнать подробнее о дефиците воды.
– Кормили там кенгуру, – продолжал Амал, – катались на квадроцикле, жарили маршмеллоу на костре. Мой брат поскользнулся на прогулке и вляпался прямо в коровью лепёшку!
Все рассмеялись. Мисс Фэ возвела глаза к небу и сделала щедрый глоток кофе.
– Ещё вы должны иметь в виду, что Джонс плохо видит. В раннем детстве она заболела раком, и ей удалили глаз, чтобы её спасти.
Я опять задрал руку.
– А что за рак?
– Это редкий вид, называется «ретинобластома». По слогам РЕ-ТИ-НО-БЛАС-ТО-МА.
Все попробовали повторить новое слово.
– Он возникает в сетчатке, – объяснила мисс Фэ. – Той части глаза, которая воспринимает свет. Некоторым детям с таким заболеванием удаляют поражённый глаз, чтобы избавиться от раковой опухоли, если та слишком быстро и сильно разрастается.
– То есть у неё фальшивый глаз? – спросил Тео.
– Да, но правильно говорить «искусственный». Он может случайно выпасть, но это совершенно безопасно и совсем не больно.
Все начали спорить, кто будет с ней сидеть.
Я бы не отказался попасть в другую школу, чтобы тоже стать «новичком» и начать всё с чистого листа. Не быть тем самым Августом, который описался на музейной экскурсии в первом классе и одолжил старые спортивные штаны у одного из родителей. Тем Августом, который плохо играл в футбол. Августом, с которым никто не хочет вставать в пару, и он сверлит взглядом пол, пока его не заметит учительница.
У Джонс появится так много друзей, что не останется времени на домашку. С ней захотят познакомиться все одновременно.
– Есть идеи, как помочь Джонс влиться в коллектив? – спросила мисс Фэ.
Миллер вскинул руку:
– Могу устроить ей экскурсию по школе!
Он был самым популярным мальчишкой в нашей параллели, и все девчонки были от него без ума. Миллер умел показывать обалденные фокусы и мог собрать кубик Рубика за сорок три секунды. У него даже есть свой канал на Ютьюбе, называется «Минимаг».
Мне мама сказала, что я смогу завести канал только в тринадцать лет, а до этого ещё ой как далеко.
– Вообще я подумывала попросить об этом Августа, – сказала мисс Фэ.
Все уставились на меня, разинув рты, как будто я только что выиграл миллион долларов в лотерее. В принципе ощущения были похожие.
– Составишь Джонс компанию в её первую неделю в новой школе?
– Конечно! – выпалил я, хотя от радости мой голос больше походил на писк.
– Эй, так нечестно, – пожаловался Миллер. – Куда Август её поведёт? В библиотеку?
– Библиотека – это портал в иные миры, – сказала мисс Финнеган. – Самая важная часть школы. Колыбель чудес, магии и приключений. Правда, Август?
Она мне подмигнула, и я улыбнулся.
Если проведу отличную экскурсию и блесну своими лучшими шутками, Джонс вполне может стать моей подругой.
А друга мне отчаянно не хватало.
После уроков я пошёл на тренировку по футболу, и домой мы возвращались уже в темноте.
Арчер решил, какую радиостанцию будем слушать. Мне папа никогда не давал выбирать. И переднее сиденье тоже всегда доставалось Арчеру – якобы потому, что он старше и у него ноги длиннее. На самом деле папе больше нравилось болтать с моим братом, а мне он просто не знал, что сказать.
Арчер выбрал тяжёлый рок, и салон наполнился гитарной музыкой. В новостях говорили о звезде футбола с травмой подколенного сухожилия, а в рекламе – о газонокосилках и инструментах. Мне больше нравилась «Фокси-ФМ», но я слушал её исключительно в наушниках. Если бы папа с Арчером узнали, обозвали бы эти песни «девчачьей попсой», а меня – «принцессой» и посоветовали «быть мужиком».
– Сегодня ты неплохо подавал, Ави! – крикнул мне Арчер с переднего сиденья. – В следующий раз крути мяч в обратную сторону, чтобы тебе было удобнее, – добавил он, показывая жестами, как это делается.
Я показал ему большой палец в знак благодарности, хотя на самом деле мне было плевать, в одну сторону крутить этот мяч, или в другую, или между ногами, стоя на голове в костюме курицы.
Арчер повернулся к папе, и снова завязался бесконечный разговор о возможности попасть в команду развития талантов (шансы у Арчера неплохие, если он будет продолжать в том же духе) и о победителях премьер-лиги в этом году (у них в фаворитах было восемь лучших команд).
Папа с Арчером болели за «Сидней Суонс», а маме больше нравились «Кошки Джилонг». Я тоже предпочитал «Кошек», но никому об этом не рассказывал.
– У нас в классе будет новенькая, и я помогу ей освоиться! – поделился я, перекрикивая громкую музыку.
– Что?! – переспросил Арчер.
– Мне поручили помогать девчонке, которая переходит к нам в школу, – объяснил я. – Её зовут Джонс, и она из Коттона, небольшого города. Он так и называется, что значит «хлóпок», а между прочим, в Австралии каждый год выращивают достаточно хлопка, чтобы одеть пятьсот миллионов человек по всему миру!
Они пропустили этот любопытный факт мимо ушей. Как обычно.
Я уже собирался им сказать, что хлопчатник – пустынное растение, привыкшее к дефициту воды, но папа выкрутил звук радио на полную, и у меня едва перепонки в ушах не лопнули.
– Е-е! – протянул Арчер, хлопая ладонью по колену в ритм барабанов.
– Ладно, не хотите – не слушайте, – пробормотал я и надел наушники. А потом прислонился к стеклу и стал смотреть, как на дороге собирается пробка. Жалко, что даже на полной громкости Тейлор Свифт[6]не могла заглушить грубый, нестройный дуэт папы с Арчером.
Мы сняли грязные ботинки, помыли руки и бросили школьные рюкзаки в угол комнаты, а уже после этого побежали на кухню.
На тумбе нас ждали коробки с доставкой еды из «Дома карри», а мама валялась на диване и смотрела телевизор. Она проводила перед ним каждый вечер. Глядела не отрываясь, то в экран, то в свой телефон.
В прошлом году закрылся её магазинчик, и мама очень сильно расстроилась. «Зелёная терапия» предлагала смузи, салаты и товары, которые не вредят окружающей среде, – деревянные зубные щётки, многоразовые чашки, алюминиевые трубочки для питья. Все считали, что это настоящая золотая жила. А потом дальше по улице открылся фастфуд «Угольный Чарли». Больше за салатами и трубочками никто не приходил. Все выстраивались в очередь за острой картошкой фри и бургерами с курицей.
– Можешь не вставать, Николь, – проворчал папа, явно недовольный.
– Мы с Лекси уже поели, – ответила мама. – Разогрейте то, что осталось.
– То есть мы за вами доедаем? – возмутился папа.
Первое время после того, как мама потеряла свой бизнес, он относился к ней с пониманием. А теперь начал говорить о том, что пора бы взять себя в руки и найти другую работу. «Ну и что, если её мечты не сбылись? – восклицал он. – Они у большинства не сбываются!» Мне такой подход совсем не нравился.
Мама поднялась с дивана и крепко меня обняла.
– Как дела в школе, Ави?
– Хорошо.
Арчер теперь считал себя слишком взрослым для нежностей, и вся ласка доставалась мне. А я был и не против.
Мама разобрала наши рюкзаки, бросила обкусанные фрукты и корки от хлеба в компост и сполоснула контейнеры для обеда.
– Пора бы вам самим начать всё это делать, – сказала она нам. – Вы уже не маленькие.
Папа покрутил в руках контейнер с карри и отбросил на мраморную столешницу, повсюду разбрызгав густой красный соус.
– Сколько тебе повторять, что я не ем острое, Николь?
Раньше он называл маму «Ники», а теперь только полным именем.
Папа достал из холодильника пиво, а из шкафчика пакет чипсов со вкусом соли и уксуса.
– Это детям на обед, – сказала мама, кивая на чипсы.
– Очень жаль.
– Карри овощное, не слишком острое. Хотя бы попробуй, Хит.
– Нет, спасибо. А ты больше совсем не готовишь?
– Ничего себе! Да я столько всего наготовила для этой семьи, не сосчитаешь! А ты вот уже десять лет на кухню не заходил.
– Вот как? А ты попробуй проводить на работе пятьдесят часов в неделю!
– Да у меня уже тут полная занятость, за вами всё прибирать, – огрызнулась мама.
– А ещё валяться на диване, смотреть бесконечные сериалы и проверять инстаграм, – добавил папа себе под нос.
У меня внутри всё сжималось, когда они ссорились.
Папа открыл упаковку, загрёб горсть чипсов и передал остальное Арчеру. Они сели в гостиной, хрустя и болтая, а мама схватила мобильник и заперлась в своей комнате, хлопнув дверью. Я вздрогнул. Мне было тяжело видеть маму такой грустной.
Я разогрел карри в микроволновке и съел в одиночестве за кухонным столом. Оно оказалось вкусное и ни капли не острое, и я не понимал, зачем папе надо было устраивать сцену.
Я принял душ, минут двадцать посидел над невыполнимыми задачками по математике и собрался идти спать. Комната Лекси была как раз по пути, и я замешкался. Жалко, что мне до сих пор надо ложиться в половине девятого накануне учебных дней. Был бы я старше, мог бы посидеть подольше. К этому времени ещё даже устать не успеваешь. Я толкнул дверь ногой и заглянул внутрь. В углу стоял обогреватель, наполняя комнату уютным теплом, и на фоне играла тихая, лёгкая мелодия.
– Это ты, Ави? Хочешь зайти? – спросила Лекси.
– Конечно.
Я быстро проскользнул в комнату, и сестра протянула мне весь набор: спицы, начатый шарфик, корзинку разноцветной шерсти. Я решил, что шарф у меня будет радужный. Надену его на следующий матч «Сидней Суонс» вместо того фирменного – колючего, красного с белым.
– У нас с понедельника появится новая ученица, – рассказывал я, пока мы с Лекси вязали, не следя за временем. – Её зовут Джонс, и она раньше жила за городом. Я буду помогать ей осваиваться.
У неё один глаз искусственный из-за ретинобластомы. Это такой редкий вид рака, обычно возникает у детей до пяти. Один из ранних признаков называется лейкокория. То есть зрачок становится такой мутно-белый.
– Здорово, что тебя выбрали её наставником, Ави, – сказала Лекси. – Это ответственная работа. Значит, твоя учительница тебе доверяет. А откуда она? Ну, новенькая?
– Из Коттона, небольшого городка.
– О, мы же там были. Помнишь, заезжали по пути назад из нашего турпохода? Ты тогда ужасно орал, и мама с папой купили тебе мороженое, чтобы наконец успокоить. Хорошие были времена.
– Расписать тебе всю экскурсию, которую я проведу для Джонс? От самых значительных моментов до менее важных?
– Разумеется!