Где я?
Мне казалось, что я всплываю со дна какого-то огромного бассейна и до верху все еще мили и мили воды. У меня шумело в ушах и очень болело горло, как будто бы от очень сильной простуды, но только и внутри и снаружи сразу. Я попытался вспомнить, откуда это взялось, но у меня в голове только болтались какие-то тени. Я оттолкнул их.
Где я?
Мама? Я хочу к маме.
Я почувствовал, как у меня из закрытых глаз потекли крупные горячие слезы. Я старался не плакать. Сильные мужчины не плачут. Сильные мужчины защищают других, как дядя Коннор. Но он плакал. Он так сильно плакал, глядя в небо и стоя на коленях прямо там, на земле.
Нет. Нет, нет. Не думай об этом.
Я попытался пошевелиться, но казалось, что к моим рукам и ногам привязаны гири, даже к пальцам на руках и ногах. Кажется, мне удалось чуть-чуть пошевелить ими, но я был не уверен.
Я услышал, как женский голос сказал:
– Кажется, он просыпается. Дайте ему сделать это медленно. Пусть он проснется сам.
Мама, мама. Пожалуйста, будь тут. Пусть с тобой все будет хорошо. Пожалуйста, не оставайся там, на дороге.
Из глаз покатились еще слезы.
Вдруг все мое тело как будто проткнули горячими иголками в разных местах. Я попытался позвать на помощь, но, кажется, даже не смог раскрыть рот. Господи. Больно было везде, как будто меня схватил монстр, внезапно оживший и вылезший из-под кровати.
Через несколько минут тяжелого дыхания я подбирался все ближе и ближе туда, где как будто была поверхность. Я поднял веки и тут же зажмурился, потому что прямо надо мной светил яркий свет.
– Выключите свет, Мередит, – услыхал я откуда-то слева.
Я снова открыл глаза, давая им привыкнуть к свету, и увидел, что на меня смотрит пожилая медсестра с короткими светлыми волосами.
Я разлепил губы.
– Мама, – хотел сказать я, но у меня ничего не вышло.
– Шшш, – сказала сестра. – Не пытайся разговаривать, миленький. Ты был в аварии. Ты сейчас в больнице, Арчер, и мы о тебе позаботимся, хорошо? Меня зовут Дженни, а это Мередит. – Она грустно улыбнулась и показала на молодую сестру чуть позади. Она делала что-то с машиной возле моей кровати.
Я кивнул. Где моя мама? У меня по щекам снова покатились слезы.
– Хорошо, хороший мальчик, – сказала Дженни. – Твой дядя Натан ждет за дверью. Я сейчас его позову. Он так рад, что ты проснулся.
Я несколько минут лежал, глядя на потолок. Потом открылась дверь, и мне в лицо посмотрел дядя Нат.
– Добро пожаловать обратно, маленький солдат, – сказал он. Его глаза были все красные, и казалось, он давно не был в душе. Но дядя Нат всегда казался немного странным. Иногда он надевал рубашку наизнанку, а иногда носил два разных ботинка. Мне казалось, что это забавно. Он говорил, что его голова всегда занята тем, что думает о важных вещах, и поэтому у него нет времени думать о том, как надо надевать одежду. Мне казалось, что это хороший ответ. И он всегда приносил мне хорошие вещи, вроде конфет и десятидолларовых бумажек. Он учил меня складывать их там, где никто не сможет найти. И говорил, что потом я скажу ему спасибо, и подмигивал, как будто я знал, что это за «потом» и когда оно наступит.
Я снова открыл рот, но Дженни и дядя Нат оба затрясли головами, а Дженни потянулась за чем-то, что лежало возле нее на столе. Потом она подошла и протянула мне блокнот и карандаш.
Я взял их и написал одно слово:
МАМА?
Дженни отвела глаза в сторону, а дядя Нат уставился на свои ноги. И в этот момент все происшествие с криком ворвалось в мою голову – картинки, звуки и слова пронеслись передо мной, и я откинул голову на подушку и стиснул зубы.
Раскрыв рот, я кричал, кричал, кричал, но в комнате было тихо.