Это дело стало настоящим кошмаром для собирающегося на пенсию следователя. Юрису Таубе давно не приходилось расследовать убийства. Теперь в Латвии это нечастое дело. С Россией и ее соседями – визовый режим, с Евросозом виз нет, но оттуда бандиты не едут в Латвию – страна небогатая. А местных лихих ребят почти всех давно пересажали.
А тут не просто убийство, а сплошное мучение! Надо же такому делу свалиться перед самой пенсией!
Почему, спрашивал себя Таубе, из дома почти ничего не украли, зачем здесь устроили такой погром, каковы, в конце концов, мотивы преступления?
Единственное, что ему удалось установить – сосед Иванидисов, пожилой человек, бывший моряк примерно за полчаса до того, как убили антиквара, видел трех незнакомых людей, шедших возле участка, принадлежащего убитому. Здесь в это время обычно мало кто проходит, и показания соседа могли бы открыть путь к расследованию дела. Но моряк занимался обрезкой кустов на своем участке, видел посторонних издалека, и толком не рассмотрел, как они выглядели. Сообщил лишь, что это были мужчина и две женщины. Мужчина, кажется, средних лет. Может, моложе. Женщины – вроде бы еще младше мужчины. А, может, и нет. А что, мужчина и женщины, шли вместе или как? Этого моряк не разглядел. Так что его показания никоим образом не могли помочь господину Таубе.
Человек основательный, он любил, когда в порученных ему делах находились хоть малейшие обстоятельства, зацепившись за которые, он мог с присущей ему методичностью размотать клубочек до конца. Таубе умел это делать. Работал еще с советских времен.
Здесь ничего подобного не было. Следователю было неизвестно, что убийца или убийцы хотели найти в доме около моря. На месте трагедии также не удалось найти ничего, что могло бы помочь выйти на их след. И похищенные драгоценности нигде не всплывали – Таубе постоянно контролировал все возможные места. А сколько соседей он опросил, чуть ли всех в окрестностях… Все без толку.
Сначала подозревал одного человека. Гунтарса Пелтиса. Юрмала – небольшой город, Таубе знал его. Как пациент врача. Несколько раз обращался к нему. Лечил хронический простатит.
Почему подозревал Пелтиса? Следователь выяснил: тот некогда был любовником дочери убитого, бывал у них. Он хорошо знал, что в доме есть ценные вещи. Таубе учитывал и то, что Пелтис сильно пьет, с одной работы его выгнали.
Что если он напился, оказался без денег, и, желая продолжить, ворвался в дом Иванидисов? Спьяну чего только не происходит. Может, рассуждал следователь, потребовал у Петра Иванидиса деньги, тот не дал, вот Пелтис и придушил его. А затем испугался содеянного. В страхе и ярости, рожденной им, крушил все подряд, потом схватил, что под руку попало, унес с собой.
Таубе понимал хилость этой гипотезы. У нее было три больших изъяна. Во-первых, пьяный вряд ли бы стал завязывать Иванидису глаза, душить его удавкой, откуда она у него? Во-вторых, совершенно ясно, что в доме что-то искали. Опять-таки пьяному это несвойственно. В-третьих, все, кто знал Гунтарса, говорили о нем лишь хорошее, только жалели, что пьет. Правда, отмечали и то, что стал вспыльчив в последние годы. Впрочем, у самого Таубе о Пелтисе осталось самое хорошее впечатление. Не хотелось думать о нем плохое.
Но работа есть работа. Таубе зашел в медцентр, где работал Гунтарс. Если честно, обрадовался, когда выяснил, что врач вел прием в то время, когда был убит Иванидис.
Хорошо, что Пелтис не виноват, плохо – других подозреваемых нет.
Юрис Таубе долго размышлял над обстоятельствами дела. В итоге сформулировал три версии. Первая. В дом совершенно случайно ворвался какой-нибудь сумасшедший садист, что очень маловероятно. Для отработки этого варианта, следователь навел справки в психиатрических больницах. Побегов оттуда не было.
Возможно также, что покойного Петра Иванидиса кто-то очень крепко ненавидел. Потому и убил. А бардак в доме и несколько исчезнувших драгоценностей – неуклюжая попытка представить, будто основной целью было ограбление. Это вторая версия случившегося.
Впрочем, дочь покойного, Инесе, которая, – следователь чувствовал это, – что-то утаивала, категорически утверждала, что у ее отца не было врагов.
Наконец, версия третья. «Антикварная», как ее про себя называл Таубе. В этом доме могло храниться что-то ценное, что хотели найти убийцы. Они и старались сделать это, перерыв все, что можно, и самого хозяина, как следует, попытали. Так, что помер. Только вот, что они искали, и удалось ли им это обнаружить? И если эта версия правильная, то что думает о ней Инесе Иванидис, может, кого-то подозревает?
– Не знаю, что и предположить, кое-что взяли, но большинство ценностей на месте, – кратко отвечала она.
Будто он сам этого не знает! А она снова не говорит всей правды!
Потому Таубе порой сердито поглядывал на Инесе. Это она, был уверен он, отчасти виновата в том, что пока ничего не удалось сделать!
Инесе отвечала ему не менее сердитыми взглядами. Додумался, негодовала она про себя, подозревал в убийстве Гунтарса. Хорошо хоть быстро отбросил эту идею. А еще хвалят его, дескать, такой профессионал.
«Толстый, стареющий педант – вот кто он, этот Таубе!», – говорила она себе.
Всегда появляется с огромным блокнотом. Часто заглядывает в него, наверное, смотрит, не забыл ли что-либо спросить. Записывает своим бисерным почерком каждое ее слово в блокнот.
К сожалению, Инесе не могла помочь Таубе. Она не хотела говорить о мотиве преступления. Была уверена: рот надо держать на хорошем, крепком замочке. Для всех. В том числе и для господина Таубе.
Она была уверена – нельзя рассказывать ему всю правду о сакте. Впрочем, говорила она себе, даже если бы и решилась – не поверит. А говорить часть правды – просто нелепо. Да это, считала Инесе, и не поможет в расследовании. И так, была убеждена она, можно раскрыть дело! Но Таубе топчется на месте. А это ее раздражало.
Инесе не могла понять другого – откуда люди, убившие отца, узнали, что находится в их доме? Петр Иванидис никому не рассказывал об этой драгоценности, ровно, как и сама Инесе. Неужели, ее захотели получить те, кто узнал о ней от прошлых владельцев? Но ведь дед приобрел ее очень давно, еще до войны…
А Таубе все чаще думал, что это дело слишком большая головная боль для его солидного возраста и не очень большой зарплаты. Обычно сдержанный, он стал непохож на себя. Частенько делился своими переживаниями с коллегами по работе и уже изрядно надоел им своим ворчанием. Из-за нервотрепки ему даже захотелось поскорее уйти на пенсию.
«Может быть, дать Таубе помощника, кого-нибудь из молодых, а потом, постепенно, передать дело полностью от одного к другому», – думал его начальник Валдис Петров. Он много лет работал вместе с Таубе, сочувствовал ему.
*****
Год стал плохим, тяжелым для Юриса Таубе. Как и вся последняя пятилетка. Пятилетка… Значительная часть жизни следователя прошла в советское время, при Padomju Latvia. Тогда Таубе был членом партии. Так что слово «пятилетка» для него привычное, в каком-то смысле даже родное, хотя и из тех, «оккупационных», времен.
Так вот, в начале пятилетки у него умерла жена. Они не очень хорошо ладили. Поэтому он особо не переживал, когда овдовел. Но все равно, ему стало неуютно дома.
Один в нем. Сыновья взрослые, живут отдельно. Особым вниманием не балуют. На работе и то лучше. Ветеран службы, всех знает, со многими дружит. С Валдисом, например. Поэтому Таубе предпочитает пораньше придти на службу. И задержаться, даже если особой нужды в том нет.
А дома одна отрада – его коллекция сакт. Давно, еще при Padomju Latvia, начал собирать. Ездит на все ярмарки народных ремесел, не пропускает ни одного магазина, где могут быть сакты. Собрал несколько сотен сакт. Больших, маленьких, из самых разных металлов. Вечером, перед сном, любит смотреть на них. Часы проводит за этим занятием.
Сакты успокаивают, Таубе забывает обо всем плохом. Мечтает – как выйдет на пенсию, сам начнет делать сакты. Прадед и дед этим занимались. Когда Юрис учился в школе, каждое лето ездил к деду на каникулы, тот передал ему многие навыки. Таубе уверен, что легко вспомнит их. Но пока надо работать. Убийство Иванидиса, будь оно неладно, раскрывать. Таубе так нервничает из-за него, что боится – его снова может подвести сердце.
Эта напасть свалилась на него три года тому назад. Микроинфаркт. Таубе не заметил его, кардиограмма потом, через два месяца, показала. Из-за инфаркта пришлось бросить курить. Тридцать лет дымил. С трудом отвыкал. Одно помогало. Еда. Много еды. Оттого потолстел. Ему даже стало неприятно смотреть на себя в зеркало! Никогда не был таким.
Таубе пытался похудеть, начинал есть меньше. Сразу же тянуло курить. Приходилось заедать это желание. Попробовал он и другое. Один сын у Таубе обосновался в Ирландии. Он и прислал отцу какие-то пилюли. Дорогие. Сказал, помогут быстро похудеть. Таубе прибегнул к ним. Но они вызвали аллергию, весь покрылся красными пятнами. На работу было стыдно ходить в таком виде. Он проклял пилюли, выбросил упаковку с ними в мусоропровод.
Из-за полноты Таубе стесняется знакомиться с женщинами. А найти, убежден он, кого-нибудь нужно. Не стар еще, сколько можно одному быть!
Он изредка встречается с дамами. Перед свиданием обязательно туго затягивает ремень, чтобы казаться стройнее. Оттого ему трудно дышать и вообще неудобно. Таубе чувствует себя некомфортно, становится малоразговорчивым. Дама, конечно, думает, что неинтересна ему, и продолжения знакомства не следует. Таубе потом долго переживает.
Впрочем, в последние месяцы из-за этого убийства ему стало не до свиданий. Теперь, кроме коллег по службе, он общается с единственной женщиной. С Инесе Иванидис.
Следователь раздражен на нее. Но и жалеет. Потеряла отца, грустит без него. Таубе сочувствует ей. Иногда заглядывает без особой нужды. Правда, и эти визиты отчасти сводятся к вопросам. Главный из которых – что все-таки искали в доме? Ответа, черт возьми, как не было, так и нет!
В итоге Таубе уходит вздернутым. Сам себе не признается в том, что зашел просто проведать Инесе. Интересно, иногда думает он, почему она не заведет кого-нибудь? Был бы помоложе лет на двадцать, да постройнее, непременно поухаживал бы.
Инесе тоже сердится на следователя за вопросы, многие из которых он задавал уже раз десять. Но понимает – иначе нельзя. Служба.
Она тверда в своем решении: ни слова не добавит к сделанным показаниям. Оттого визиты Таубе ей не очень приятны. Но если честно, признается она себе, лучше его посещения, чем те часы, когда одна.
Хорошо соседи заглядывают, звонит Гунтарс. И еще у нее есть тетя Магда.