– Что вы сказали? – Колер приложил к губам платок, борясь с приступом кашля. – Это эмблема сатанистского культа?
Лэнгдон забегал по гостиной, чтобы согреться.
– Иллюминаты были сатанистами. Правда, не в нынешнем смысле этого слова.
Лэнгдон кратко пояснил, что, хотя большинство обывателей считают последователей сатанистских культов злодеями, сатанисты исторически были весьма образованными людьми, выступающими против церкви. «Шайтанами». Байки о приношениях в жертву животных и пентаграммах, о черной магии и кошмарных ритуалах сатанистов есть не что иное, как ложь, старательно распространяемая церковниками, чтобы очернить своих врагов. С течением времени противники церкви, соперничавшие с братством и стремившиеся не просто подражать ему, но превзойти и вытеснить его, начали верить в эти выдумки и воспроизводить их на практике. Так родился современный сатанизм.
– Все это быльем поросло! – неожиданно резко воскликнул Колер. – Мне нужно выяснить, как этот символ появился здесь и сейчас!
Лэнгдон, успокаивая себя, сделал глубокий вдох.
– Сам этот символ был создан неизвестным художником из числа иллюминатов в шестнадцатом веке. Как дань приверженности Галилея симметрии. Он стал своего рода священной эмблемой братства. Оно хранило его в тайне, намереваясь, как утверждают, открыть людским взорам лишь после того, как обретет достаточную силу и власть для достижения своей конечной цели.
– Следовательно, наш случай означает, что братство выходит из подполья?
Лэнгдон задумался.
– Это невозможно, – ответил он наконец. – В истории братства «Иллюмината» есть глава, о которой я еще не упомянул.
– Ну так просветите меня! – повысив голос, потребовал Колер.
Лэнгдон неторопливо потер руки, мысленно перебирая сотни документов и статей, которые он прочитал или написал сам.
– Видите ли, иллюминаты боролись за выживание, – объяснил он. – После бегства из Рима они прошли всю Европу в поисках безопасного места для восстановления своих рядов. Их приютило другое тайное общество… братство состоятельных баварских каменщиков, которые называли себя масонами.
– Масонами, говорите? – вздрогнул Колер. – Не хотите ли вы сказать, что масоны принадлежат к сатанистам?
Лэнгдон совсем не удивился тому, что Колер слышал об этой организации. На сегодняшний день масонское общество насчитывает свыше пяти миллионов членов по всему миру, половина из них проживают в Соединенных Штатах, а более миллиона обосновались в Европе.
– Конечно, нет. Масоны пали жертвой собственной благожелательности и добросердечия. Предоставляя убежище беглым ученым в восемнадцатом веке, они, сами того не подозревая, стали ширмой для братства «Иллюмината». Члены последнего набирались сил, постепенно прибирая к рукам власть в масонских ложах. Они негласно восстановили свое братство – так появилось тайное общество внутри тайного общества. А затем иллюминаты стали использовать хорошо налаженные и весьма широкие связи масонов для распространения своего влияния по всему миру. – Лэнгдон перевел дух, набрав полные легкие ледяного тумана. – Основной идеей братства «Иллюмината» была ликвидация католицизма. Братство утверждало, что церковь с навязываемыми ею суевериями и предрассудками является злейшим врагом человечества. Иллюминаты опасались, что если религии позволить и дальше распространять ложные мифы в качестве непреложных фактов, то научный прогресс прекратится и человечество, став заложником невежества, будет обречено на бессмысленные и кровавые священные войны.
– Что мы и имеем сегодня, – ворчливо вставил Колер.
Он прав, подумал Лэнгдон. Священные войны все еще не сходят с первых страниц газет. Мой Бог лучше твоего. И сдается, ряды таких правоверных все ширятся, что ведет к колоссальным человеческим жертвам.
– Продолжайте, – попросил Колер.
Лэнгдон помолчал, собираясь с мыслями.
– Братство «Иллюмината», окрепнув в Европе, обратило свои взоры на Америку, где многие лидеры были масонами – Джордж Вашингтон, например, или Бенджамин Франклин… Честные и богобоязненные люди, они даже не подозревали, что братство держит масонов за горло мертвой хваткой. Иллюминаты же проникали повсюду и участвовали в учреждении банков, основании университетов, развитии промышленности, чтобы добывать средства на финансирование своего последнего похода… – Лэнгдон вновь сделал паузу. – А его целью было образование единого мирового порядка – создание своего рода светского всемирного государства.
Колер замер в своем кресле, внимая каждому слову Лэнгдона.
– Да, в их планы входило установить новый мировой порядок, основанный на научном просвещении, – повторил тот. – Сами они называли эту концепцию «доктриной Люцифера». Церковники ухватились за этот факт и обвинили иллюминатов в связях с сатаной, однако братство настаивало на том, что имеет в виду Люцифера в его подлинной ипостаси светоча.[16] Или «Иллюминатора».
– Присядьте, пожалуйста, мистер Лэнгдон, – внезапно предложил Колер.
Лэнгдон не без страха примостился на краешке заиндевевшего кресла.
Колер подкатил кресло-коляску чуть ли не вплотную к его коленям.
– Не уверен, что понял все из того, что вы мне только что рассказали. Но одно у меня не вызывает сомнений: Леонардо Ветра был одним из наших ценнейших сотрудников. И моим другом. Я прошу вас помочь мне найти братство «Иллюмината».
Лэнгдон растерялся. А он, оказывается, шутник!
– Найти братство «Иллюмината»? – переспросил он. – Боюсь, сэр, это совершенно невозможно.
– Это почему же? Вы что…
– Мистер Колер! – остановил его Лэнгдон, не зная, как заставить этого человека понять то, что он собирался сказать. – Я еще не закончил. Абсолютно невероятно, чтобы этот знак был оставлен здесь одним из иллюминатов. За последние полвека не появлялось никаких свидетельств их существования, и большинство исследователей сходятся во мнении, что орден давным-давно почил в бозе.
Воцарилось тягостное молчание. Колер, словно в оцепенении, отрешенно смотрел прямо перед собой в белесый туман.
– Какого черта вы мне рассказываете, что братство исчезло, когда их эмблема выжжена на груди лежащего перед вами человека! – вдруг очнувшись, вспылил он.
Лэнгдон и сам ломал голову над этой загадкой все утро. Появление амбиграммы сообщества «Иллюмината» было фактом поразительным и необъяснимым. Исследователи символов по всему миру будут ошеломлены и озадачены. И все же ученый в Лэнгдоне был твердо уверен, что это событие никоим образом не может служить доказательством возрождения братства.
– Символы не есть подтверждение жизнедеятельности их первоначальных авторов, – с непреклонной уверенностью произнес он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что, когда высокоорганизованные идеологические системы, такие как братство «Иллюмината», прекращают существование, их символы… продолжают использовать другие группировки. Такое встречается сплошь и рядом. Нацисты заимствовали свастику у индусов, крест христианам достался от египтян…
– Когда сегодня утром я ввел в компьютер слово «Иллюмината», – бесцеремонно оборвал тираду ученого Колер, – он выдал мне тысячи ссылок, относящихся к нашему времени. Совершенно очевидно, что множество людей считают братство активно действующим и по сей день.
– Пропагандистский вздор! – резко возразил Лэнгдон.
Его всегда раздражали всевозможные теории заговоров, в изобилии распространяемые современной массовой культурой. Средства массовой информации наперегонки пророчат близкий конец света, самозваные «эксперты» наживаются на искусственно раздуваемой шумихе вокруг наступления 2000 года, выступая с измышлениями о том, что братство «Иллюмината» не только здравствует и процветает, но исподволь ведет работу по установлению нового мирового порядка. Не так давно газета «Нью-Йорк таймс» сообщила о зловещих масонских связях огромного числа известнейших личностей – сэра Артура Конан Дойла, герцога Кента, Питера Селлерса,[17] Ирвинга Берлина,[18] принца Филиппа,[19] Луи Армстронга, а также целого сонма нынешних промышленных и финансовых магнатов.
– А это вам не доказательство? – Колер возмущенным жестом указал на труп Ветра. – Тоже пропагандистский вздор, скажете?
– Я осознаю, как это может восприниматься на первый взгляд, – призывая на помощь все свои дипломатические способности, осторожно ответил Лэнгдон. – Однако на деле мне представляется куда более правдоподобным то объяснение, что какая-то иная организация завладела эмблемой иллюминатов и использует ее в своих собственных целях.
– В каких там еще целях! Чего они добились этим убийством?
Еще один хороший вопрос, хмыкнул про себя Лэнгдон. Он, сколько ни напрягал свое недюжинное воображение, не мог себе представить, где после четырехсот лет небытия могла отыскаться амбиграмма «Иллюмината».
– Скажу только одно, – решительно тряхнул головой Лэнгдон. – Даже если допустить факт возрождения «Иллюмината», каковую возможность я отвергаю напрочь, братство все равно не могло быть причастно к смерти Леонардо Ветра.
– Неужели?
– Никоим образом. Иллюминаты могли ставить своей целью искоренение христианства, однако для ее достижения они бы использовали свои политические и финансовые ресурсы и никогда не стали бы прибегать к террористическим актам. Более того, у братства существовал строгий моральный кодекс, четко обозначавший круг их врагов. К ученым они относились с необыкновенным пиететом. Убийство коллеги, в данном случае Леонардо Ветра, для них было бы просто немыслимо.
– Возможно, вы так уверены потому, что не знаете одного важного обстоятельства, – поднял на него холодный взгляд Колер. – Леонардо Ветра был отнюдь не обычным ученым.
– Мистер Колер, – досадливо поморщился Лэнгдон, – у меня нет сомнений в том, что Леонардо Ветра был разносторонне талантливым человеком, но факт остается фактом…
Колер вдруг развернул свое кресло-коляску и помчался прочь из гостиной, оставляя за собой взвихрившиеся клубы студеного тумана.
«Господи, да что же он вытворяет?» – мысленно простонал Лэнгдон.
Он последовал за сумасбродным директором и увидел, что Колер поджидает его у небольшой ниши в дальнем конце коридора.
– Это кабинет Леонардо… – Колер указал на дверь. – Думаю, после его осмотра вы несколько измените свое мнение.
Он неловко изогнулся в кресле и, покряхтывая, принялся возиться с дверной ручкой. Наконец створка плавно скользнула в сторону.
Лэнгдон с любопытством заглянул в кабинет, и в ту же секунду по коже у него побежали мурашки.
«Боже, спаси и помилуй!..» – сами собой беззвучно прошептали его губы.