– Могу я к вам присоединиться? – послышался мужской голос, и Эдмондо с Паоло повернули головы. Перед ними стоял Массимо, виновник неожиданно возникших вчера проблем. Вид у него был несколько понурый, но не сильно.
– Конечно, – кивнул Паоло, усмехнувшись. Они с Эдмондо пили кофе в вестибюле, устроив себе десятиминутный перерыв.
– Простите меня, capo (прим.автора: Capo (it.) – дружеское обращение к начальнику). Впредь я буду внимательнее. Надеюсь, вам удалось все решить? – с надеждой посмотрел Массимо на начальника.
– Можешь сказать спасибо Эдмондо, – кивнул тот на коллегу. – Но такие ошибки меня не устраивают. Несмотря на то, что ты дорогой, любимый и избалованный сын моего старого друга, я не могу позволить себе такие ошибки! А это значит, что пока я не могу доверить тебе ничего серьезного, – выдал начальник конторы строгую, но справедливую тираду.
– Понимаю, – кисло отозвался Массимо.
Может, начальник продолжил бы свою поучительную речь, если бы не телефонный звонок, который заставил его поспешно направиться прочь по коридору.
Эдмондо с Массимо остались одни.
– Помни, Масси, рассеянность в нашей профессии может стоить дорого, – со знанием дела сказал адвокат.
– Да, я понимаю. Я просто вчера совсем не выспался. Бурная ночь, знаешь ли… – усмехнулся он, а на лице отпечаталось пошлое выражение, какое бывает у заядлых ловеласов.
– У тебя есть девушка? – спросил Эдмондо, ожидая услышать отрицательный ответ.
– Смотря, что ты вкладываешь в это понятие.
– А что в него можно вкладывать, кроме как постоянной партнерши, к которой ты питаешь нежные чувства уже в течение длительного времени? – Эдмондо с любопытством посмотрел на него.
– У меня есть девушка, с которой мы уже несколько месяцев встречаемся. Образно, – уточнил Массимо. Потом сделал попытку продолжить свою мысль, но Эдмондо его прервал:
– То есть как «образно»?
– Ну… Считается, что я в нее влюблен, мы вроде как вместе.
– Но это не так, – утвердительно произнес Эдмондо.
– Разумеется. Подумай, она целыми днями и даже в выходные работает. Мы почти не видимся! Живет она с сестрой в однокомнатной квартире, потому даже ночью после работы мы не можем встретиться. Думаешь, хоть один нормальный мужик способен любить в таких условиях?
– Нормальный мужик способен любить в любых условиях, – послышалась жесткая убежденность в голосе адвоката.
– Хахаха, – рассмеялся Массимо. – Я еще слишком молод, чтобы так жертвовать собой ради любви.
– А когда будет в самый раз? – с интересом спросил Эдмондо, делая очередной глоток кофе.
– Не знаю, – пожал плечами Массимо, разглядывая Оливию. – Но пока рано останавливаться на одной.
На лице Эдмондо отразилась неприязнь, но он промолчал.
– Да не будь моралистом, Эдмò, – смеясь, сказал Массимо. – Тебе тридцать восемь, а мне всего двадцать три. Вспомни себя в моем возрасте. Разве можно остановиться на одной девушке, когда вокруг так много других? А сейчас? Ты ведь такой мужчина, от каких женщины без ума. Неужели ты не замечаешь этого? Или хочешь сказать, что женившись, ты перестал обращать на это внимание?
– Именно. Я не для того женился, чтобы считать женщин, которые от меня без ума.
– Какая тоска… – протянул Массимо, вздыхая. – А мне хочется разнообразия…
– Почему тогда просто не проводить время всегда с разными?
– Нет, ну эта мне тоже нравится… Она красивая, беспроблемная, истерик не закатывает, мозг не выносит. Ей просто некогда, – рассмеялся Массимо. – Я ей взамен красивые слова о любви говорю, мне не сложно. Неплохо, не правда ли?
– Я бы сказал: отвратительно, – непримиримо отреагировал Эдмондо.
– Почему? – появились в голосе Массимо нотки злости.
– Я всегда удивлялся тому, что держит девушек с такими stronzi (прим.автора: Stronzo (it.) – сволочь, эгоист, человек, который думает только о себе и не думает о чувствах и потребностях других), как ты?
– Да если бы не я, – вспылил Массимо, – она мужской ласки никогда не узнала бы! Она работает по двадцать часов в сутки, кто бы ее выдержал?!
– Такая молодая и так много работает? – приподнял Эдмондо бровь. – Почему?
– Откуда я знаю?! – Массимо раздраженно взмахнул рукой. – И напрасно ты меня stronzo считаешь! Я, наоборот, делаю ее счастливой хотя бы иногда!
– А тебе-то это все зачем?
– А у нее есть один полезный для меня контакт.
– То есть ты вешаешь девушке спагетти на уши ради корыстной цели? – изумился Эдмондо.
– Я совмещаю приятное с полезным, – торжествующе ответил Массимо.
– Печально… – Эдмондо поставил пустую чашку на стойку. Потом развернулся, чтобы уйти и положить конец этой грязи. – Меня ждут дела! Хорошего дня.
Стрелки приближались к пяти часам вечера, а ее все не было! Эдмондо за день измучился ожиданием, несмотря на бесконечные дела, и ощущал необъяснимое волнение, словно ему предстояло долгожданное свидание.
«По сути, так и есть, – пытался он объяснить самому себе взбудораженное состояние. – Нельзя быть до конца спокойным, пока конверт с деньгами не окажется в моих руках. Интересно, сколько она попросит за возврат денег? – задавался он вопросом. – Ну, уж точно не больше половины…»
Раздался звонок по внутреннему телефону.
– Синьор Бески, девушка, которая спрашивала вас вчера…
– Проводи ее ко мне, Оливия, – нетерпеливо прервал Эдмондо.
Сердце неконтролируемо забилось, и он попытался взять себя в руки, усмирить непонятные эмоции. В его жилах всегда текла достаточно холодная кровь, и он был удивлен той горячке, в которую впал теперь.
Через минуту, показавшуюся целой вечностью, дверь отворилась, и секретарь пропустила вперед девушку, а затем закрыла за собой дверь. Эдмондо почему-то продолжал делать вид, что напряженно разглядывает монитор компьютера. Потом поднял глаза.
Она была тоненькая, хрупкая, почти воздушная. На вид ей можно было дать лет двадцать. Синие джинсы, самая обычная футболка, сандалии и рюкзачок за спиной. Длинные распущенные каштановые волосы падали на плечи шелковистой волной. На лице не было ни следа макияжа, только, возможно, ресницы подкрашены. Но что его поразило сильнее всего, – так это глаза. Большие и темные. А в их глубине – грусть, печаль, невыносимая тоска и словно недоверие, настороженность. Она напоминала пугливого олененка. Беззащитного, уязвимого и потерянного.
Эдмондо молча смотрел на нее, а в висках что-то неистово пульсировало.
– Buonasera, синьор Бески, я Анджела… – робко произнесла девушка.
Эдмондо вздрогнул, словно проснулся, наконец.
Анджела сняла рюкзак и через мгновение извлекла оттуда заветный конвертик.
– Чао, Анджела, присаживайся, – предложил он, не заметив, что обратился к ней на «ты».
Она удивленно посмотрела на него. Потом подошла к столу и протянула конверт.
– Вот ваш конверт. Не буду вас больше отвлекать.
Эдмондо встал из-за стола. Ноги почему-то не очень хорошо слушались, а ладони стали влажными. «По-моему, я чрезмерно переволновался из-за этого конверта…» – пронеслось в голове.
– Подожди, – сказал он, останавливаясь рядом. – Я хотел спросить тебя… – Мысли путались в голове, Эдмондо никак не мог сосредоточиться. – Что ты хотела бы в качестве вознаграждения? – произнес он на одном дыхании.
– Вознаграждения?! – Глаза Анджелы сделались еще больше. – Разве за то, что я вернула вещь, принадлежащую вам, я должна просить вознаграждение? – искренне изумилась она.
Эдмондо уставился на нее не менее изумленно. Он полагал, что любой человек попросил хотя бы шоколадку за проявление такой честности. Ведь сумма была очень крупной. Далеко не каждый смог бы преодолеть искушение оставить деньги себе!
– Но… Да… За твою честность… – Эдмондо бессвязно пытался пояснить свой вопрос.
– Впервые слышу, чтобы за честность вознаграждали, – усмехнулась Анджела. Несколько мгновений она рассматривала его со странной смесью взволнованности и интереса в глазах. Потом смущенно отвела взор. – Вашего «спасибо» мне достаточно. Хорошего вечера, – улыбнулась она, краснея отчего-то и явно желая побыстрее уйти.
– Анджела, постой! – совершенно невольно сорвался с губ возглас, и Эдмондо порывисто схватил ее за запястье. – Я все же хотел бы тебя отблагодарить…
Она испуганно посмотрела в его синие глаза. Он отчетливо видел, как ее охватила волна эмоций, которые сбили дыхание.
Рука в руке… Это произвело на обоих странный эффект. Необъяснимая дрожь защекотала в грудной клетке или в животе.
Анджела на миг опустила взгляд на сомкнутые руки, потом снова посмотрела на Эдмондо, сглотнув комок, подступивший к горлу.
– Синьор… Вашего «спасибо» достаточно, – повторила она едва слышно. Потом перевела взгляд на часы, висящие на стене. Они издали короткий звон, сообщая, что время подкралось к пяти часам вечера. Тревога отразилась на ее лице, словно она вдруг обнаружила, что опаздывает куда-то. – Синьор, мне нужно идти, – решительно произнесла Анджела. – Хорошего дня!
Вырвав свою руку, она почти бегом бросилась к выходу. Легкая, воздушная, изящная… Открыв дверь, уже переступив порог, она вдруг нерешительно оглянулась, будто хотела в последний раз взглянуть на него. Эдмондо стоял посреди кабинета, неподвижный, словно красивая мужественная статуя, и смотрел на нее, не сводя глаз. Она тут же отвернулась, беззвучно прикрыла за собой дверь и исчезла.
Эдмондо несколько минут ошеломленно смотрел ей вслед. Было острое желание окликнуть ее, остановить. Но он не чувствовал в себе сил пошевелить хоть одним мускулом. Ему казалось, что он пережил некий транс, а Анджела была всего лишь иллюзией, ангелом, спустившимся откуда-то. Эдмондо обернулся и посмотрел на стол. Конверт выглядел вполне материально.
На негнущихся ногах Эдмондо приблизился к столу и взял его в руки. Потом медленно открыл. Все купюры, полная сумма, лежали в конверте. Эдмондо оперся руками о стол, будто силы его вдруг покинули, и попытался, наконец, вздохнуть.