Зина была, наверное, единственной бабой в Нистратове, которая совершенно не надеялась попасть на работу к богатым людям. Понимала, что те, кто платит большие деньги, хотят видеть на своей кухне человека, который умеет готовить что-то необыкновенное, а не простые щи, да и убирать дворец надо, наверное, не так, как мыли свои избы-развалюхи деревенские бабы. Но именно Зине в конце концов повезло.
Как-то раз она пришла в местный магазинчик, купила банку рыбных консервов и стала отсчитывать железные рубли. Продавщица Нинка недовольно заворчала:
– На паперти, что ль, стояла? Где вы только эту дрянь берете? Понасобирали копеек, мне, между прочим, все потом в банк сдавать.
Зина, втянув голову в плечи, мусолила мелочь. Зная противный характер Нинки, она испугалась, что та откажется брать монеты. Руки у Зины затряслись, рубли раскатились по полу, она бросилась их подбирать, и тут в сельпо вошла шикарно одетая дама. На ней была шубка из натурального меха, роскошные кожаные сапоги, в руках незнакомка держала красивую, явно дорогую сумку. В воздухе разлился аромат французских духов.
– Хлеб свежий? – резко спросила женщина. – Он московский, надеюсь?
Нинка, только что презрительно морщившаяся при виде Зины, опрометью бросилась к полке, где лежали батоны.
– Не сомневайтесь, – зачастила она, – с хлебозаводу час назад привезли.
Когда дама, купив сайку, ушла, Зинка спросила:
– Кто ж это такая?
– А из коттеджей, – ответила Нинка, – иногда за хлебом приходит, забывает в Москве купить и сюда идет, не хочет, чтоб хозяева ругались.
– Чьи хозяева? – не поняла Зина.
Нинка хмыкнула:
– Этой куклы разодетой. Ты думаешь, она кто?
– Ну, – затруднилась с ответом Зина, – не знаю… Хозяйка, вон в какой шубе ходит!
– Простота наивная, – захихикала Нинка, – она твоя товарка.
– Почему?
– Да потому, что тоже полы моет, – окончательно развеселилась Нинка, – домработницей служит, ясно?
Зина вышла на улицу в легком обалдении. Поломойка, а так одета! Сколько же она получает? Ясно, что не пятьсот рублей в месяц, как Зина! Везет же некоторым, а тут в кармане последняя десятка, не на что матери купить лекарство.
Вздыхая, Зина шла по дороге и вдруг увидела в снегу кошелек, красивый, кожаный, дорогой. Зиночка подняла его, раскрыла и ахнула. Все три отделения были набиты деньгами: российскими рублями и американскими долларами. Зина сразу поняла, кто потерял состояние: баба в шубе. В их деревне никто не владел такими сокровищами, а если даже и была у местных богатеев подобная сумма, то ходить с ней по улицам они не станут, спрячут в избе или сарае от беды подальше.
Ноги понесли Зину к коттеджам. Она показала охранникам находку, те, покачав головами, велели ей подождать, и спустя пару минут перед Зиной вновь оказалась дама в мехах.
Оглядев оробевшую селянку, она демонстративно пересчитала бумажки и с легким недоумением констатировала:
– Все на месте, до копейки.
Затем экономка вытащила пятьсот рублей и сунула их Зине:
– Бери.
– Спасибо, – пробормотала та, – дай вам Бог здоровья.
Потом, решив, что приключение закончилось, Зина повернулась, хотела было уйти, но ее остановил окрик:
– Ступай со мной.
Женщина привела ее в роскошно обставленную кухню и устроила ей форменный допрос. Зина покорно отвечала на вопросы. Работает в больнице, мужа и детей не имеет, ухаживает за парализованной мамой… В конце концов лицо дамы посветлело, и она заявила:
– Меня зовут Анастасия Михайловна. Станешь приходить сюда каждый день, в девять вечера.
Зина кивнула.
– Надеюсь, – продолжала Анастасия Михайловна, – никому ни о чем не будешь рассказывать!
Вот так Зина оказалась при новой службе. Хозяев она никогда не видела, внутрь дома ее не пустили ни разу. Анастасия Михайловна давала ей работу лишь на кухне: почистить серебро, вымыть тамбур и лестницу черного хода, надраить санузел, расположенный возле кухни, протереть в ней окна и подоконники. Раз в неделю приходилось вынимать из всех шкафов посуду, полировать полки и запихивать кастрюли назад. Нудная, тягомотная работа, частенько Зина орудовала до полуночи. Но она была счастлива. Каждый раз после того, как она заканчивала уборку, Анастасия Михайловна давала ей сто рублей, громадные деньги за такую ерунду. В больнице Зина за куда меньшую сумму должна была пахать намного больше. Впрочем, потом в коттедже ей начали платить сто двадцать рублей. К хозяевам частенько прибывали гости, и Зина находила на заднем крылечке пакеты, набитые бутылками, коробками из-под тортов, конфет и всяческих деликатесов.