Я распахнул дверь и увидел нашего соседа Валерия.
– Привет, Иван Павлович, – радостно заулыбался тот. – Ты чем заниматься собрался?
Я настороженно глянул на Валеру, надеясь, что он не пришел опять просить о «соседской услуге».
Когда Нора покупала квартиру в этом доме, она самым тщательным образом расспросила риелтора об остальных жильцах подъезда.
– Мне не хочется, отдав гигантскую сумму за квартиру, обнаружить загаженную лестницу, лифт, исписанный фразами типа «Спартак – чемпион», и «Мерседес», поцарапанный гвоздем, – вполне резонно заявила она.
Риелтор замахала руками.
– Что вы! Люди тут живут приличные, все одного материального достатка, поддерживают чистоту и порядок, все сплошь бизнесмены!
Последнее слово еще больше насторожило Нору, и она бдительно осведомилась:
– Бизнесмены, говорите? Это хорошо. Ну-ка, какой совокупный срок судимостей у моих соседей? Лет триста?
– Никакого криминала нет, – заверила ее риелторша, – все нормальные законопослушные граждане.
Нора въехала в дом и целый год наслаждалась покоем. Но потом случилось непредвиденное. Наш единственный сосед по лестничной клетке, милейший Арон Вергелис, уехал жить на историческую родину, свою квартиру он продал Валере.
Когда я впервые увидел парня, то струхнул. Валера выглядит весьма экзотично. Он практически лысый, всегда носит спортивный костюм и выплевывает жвачку, выходя из лифта. Первое время мы не общались, но потом у Норы случился сердечный приступ, я вызвал «Скорую», та прибыла с двумя тщедушными докторицами, и пришлось обратиться к Валере за помощью – я не мог донести носилки до машины один.
Валера без писка согласился. Более того, он отправился со мной в больницу и, пока я ездил домой за забытым паспортом Норы, ловко договорился со всеми: врачами, медсестрами и санитарками. Когда я прибежал в клинику с высунутым языком, Нора уже лежала в лучшей одноместной палате и около нее выстроился дивизион медицинских работников. Оставалось только удивляться способностям Валеры. Со мной, узнав об отсутствии паспорта у больной, никто даже не стал разговаривать. А ради Валеры все мигом засуетились.
С тех пор мы дружим. Я хорошо знаю супругу Валеры, крикливую Надю, и его тещу, даму, обладающую крутым характером. Валера, которого жизнь основательно потрепала до того, как наградила деньгами, не боится никого, кроме Ангелины Степановны.
– Понимаешь, Иван Павлович, – говорил он мне, – все ж я не лютик, два срока за плечами. Уж поверь, навидался я всякого. Но, скажу тебе, даже конвой из Владимира белым и пушистым покажется на фоне любимой тещеньки. Я, как дорогую маму вижу, сразу дара речи лишаюсь.
Честно говоря, столкнувшись в лифте с Ангелиной Степановной, я и сам по непонятной причине испытываю резкий дискомфорт, хотя лично мне она ничего плохого не сделала, даже наоборот, увидав соседа, дама изображает самую любезную улыбку и мило чирикает:
– Добрый день, Иван Павлович.
В мае прошлого года Валера попросил меня:
– Иван Павлович, будь другом, съезди со мной в Аникеевку.
– Можно, конечно, – осторожно ответил я, – только где это и зачем туда ехать?
– Вот, еклмн, докука, – буркнул Валера, – там у тещи дом.
– И что?
– Надо на участок навоз отвезти.
Я удивился:
– Навоз? Зачем?
Валера пожал плечами:
– На огород. Она там всякую дрянь сажает: картошку, морковку, свеклу, репу, клубнику…
Я захлопал глазами.
– Но разве не проще купить овощи и ягоды на рынке? Они сейчас совсем не дорогие!
– Едрена матрена, – сердито воскликнул Валера, – да ей хоть кол на голове теши, не понимает. Уперлась, старая кошелка, и хоть трава не расти. Положено, понимаешь, весной сажать, потом окучивать, потом собирать. И ведь вечно у ней лажа получается. Огурцы тля сожрет, на помидорах какие-то пятна, медведки все корешки измусолят, а картошка родится махонькая, крошечная, ваще никуда! Виноградный сорт!
– Может, Ангелине Степановне не стоит огородом заниматься? – покачал я головой.
– Ты ей это объясни! – скривился Валера. – Нет уж! Теперь новая забава! Говно везти! Из Москвы!
– Не проще ли навоз купить на месте, у селян, они, наверное, недорого возьмут, – посоветовал я.
– Ну елы-палы, – выдохнул Валера. – Тещенька жаднючая до такой степени, что ей мои деньжонки жаль, прикинь, а? У ней двоюродный брат в зоопарке работает и задаром говно отдает! Из-под верблюдов! Уж я и так ее уговаривал и этак, нет, стоит на своем! Вези дерьмо! Из Москвы! В прицепе! Бесплатно же.
– Вы бы ей сказали, что бензин дорогой, – посоветовал я соседу, – туда, сюда, больше денег истратишь. Лучше в деревне приобрести!
– Да дура она! Дура, – зашипел Валера, – сгрызла меня, Надьку накрутила, а та истерики закатывает, орет: «Бедная мама так редко тебя просит!» В общем, жизни нет, помоги, Иван Павлович!
– С удовольствием, но каким образом?
– Поехали в Аникеевку!
– Но зачем я тебе понадобился?
Валера задрал штанину, и я увидел, что его лодыжка забинтована.
– Нога у меня болит, – пояснил он, – ты за руль сядешь, я рядом.
Пришлось выручать Валеру. А теперь представьте себе картину: по шоссе катит роскошный джип «Лендкрузер», черного цвета, с тонированными окнами, сзади мотается самый примитивный прицеп, железный ящик на двух колесах, прикрытый старым, выцветшим брезентом. На дворе стоит неожиданная для мая жара, навоз испускает такие миазмы, что мухи теряют сознание.
Как только мы отъехали от дома и порулили в зоопарк, Валера принялся материться. Когда он понял, что говно, произведенное верблюдами, предстоит самим перекладывать лопатой в прицеп, он начал выдавать такие коленца, что мне захотелось все это записать для потомства. Кое-как, задыхаясь от вони, мы с ним наполнили прицеп и двинули к МКАД. По дороге Валера покупал воду, без конца мыл руки и стонал:
– Ну и вонища! Никогда не думал, что верблюд родственник скунса.
Мы вполне благополучно добрались до шоссе, проехали энное количество километров и были остановлены гаишником. Сержант, помахивая жезлом, приблизился к «Лендкрузеру», проверил наши документы и лениво спросил:
– Что в прицепе?
Мы с Валерой переглянулись и замешкались с ответом. В глазах инспектора мелькнул огонек. Очевидно, он решил, что двое мужиков, мрачно восседающих в лаково-черном «Лендкрузере», перевозят что-то незаконное, и уже мысленно стал подсчитывать свою выручку.
Сержант алчно воскликнул:
– Ну и чего там, а?
– Дерьмо! – рявкнул Валера.
Инспектор покраснел.
– Ты это, того, поосторожней выражайся, а то и привлечь можно.
– Ты спросил, я ответил, – взревел Валера.
– Фекалии там от верблюдов, – некстати влез я, – из зоопарка!
– Из зоопарка? – в полном обалдении переспросил милиционер и совсем обозлился: – Из какого такого зоопарка?
Валера сплюнул за окно, сержант побагровел, повернулся к бело-синей машине и замахал руками. К нам подошли еще двое милиционеров.
– Вылазьте, – сказал один, дергая носом.
Второй молча чихнул.
– Вы напрасно беспокоитесь, – я попытался объяснить ситуацию, – мы везем навоз.
– Дерьмо, – гавкнул Валера.
– От верблюдов, из зоопарка, Московского, – подхватил я.
– На огород, – продолжил вполне миролюбиво Валера, – на картошку!
И тут стражи дороги окончательно взбесились. Они вытащили нас из «Лендкрузера», поставили у машины и, злобно бормоча: «Ну шутники фиговы, погодите», – резко сдернули брезент.
Тучи мух взлетели вверх, отвратительный запах разлился в теплом воздухе. На какое-то мгновение группа милиционеров застыла, потом один протянул:
– Дерьмо…
– Мы же вам говорили, – покачал я головой.
– Ты в нем руками пошарь, – прищурился Валера, – авось найдешь чего!
Инспектора затрясли головами.
– Зачем вы навоз из Москвы прете? – не выдержал первый. – За бутылку на месте можно гору получить!
– А мы только из-под верблюдов берем, – прошипел Валера, закрывая прицеп брезентом, – он целебный! Экологически чистый, со светлой аурой!
Я не буду вам тут живописать, как, прибыв на место, мы сваливали фекалии в ржавую ванну, стоявшую посреди участка. Понимаете теперь, отчего я вздрогнул, услыхав сегодня от Валеры слово «помоги»?
– Что случилось? – осторожно спросил я.
– Да Ангелина Степановна, чтоб ей!
– Сейчас холодно, удобрения перевозить рано!
– Ей новая дурь в голову пришла.
– Какая?
– Тумбочку надо в Локтевку отволочь.
– Что?
– Ну мебель такую, – принялся растолковывать Валера, – жуткую поцарапанную развалину.
– Зачем же ее в эту Локтевку тащить?
– Там у тещи брат живет, она ему ее пообещала, – со стоном протянул Валера, – Иван Павлович, выручай.
– Но я-то чем могу помочь?
Валера задрал рукав. Я увидел толстую повязку.
– Упал вчера, сильно ушибся, хорошо, руку не сломал, – разохался сосед, – а теща орет, словно потерпевшая, невменяемая совсем: вези тумбочку, и точка.
– Где же эта Локтевка?
– А недалеко, – обрадовался Валера, – по МКАД, налево…
Он детально объяснил дорогу, и тут меня осенило: это же совсем рядом с тем местом, где нашла свою погибель моя «десятка».
– Ладно, – перебил я Валеру, – поеду, но с одним условием.
– Проси, что хочешь, – кивнул сосед.
– Сначала завезем тумбочку, а потом вы со мной в одно место съездите, буквально в двух шагах от вашей Локтевки.
– Не вопрос! – закричал Валера. – Пошли!
Я тоже испытал радость. Мне повезло, не придется брать «Мерседес» Норы, я понимаю, что вам это покажется глупым, но за рулем «Лендкрузера» Валеры я чувствую себя совершенно спокойно, а стоит мне усесться на шоферское место в «шестисотом», как ноги словно опутывают толстые веревки.
«Лендкрузер» выглядел дико. Валера купил его примерно год назад, что для машины подобного класса не срок. Большой, роскошный, иссиня-черный, практически новый джип. Тонированные стекла, массивный «кенгурятник», «бриллиантовая оптика», кожаный салон цвета кофе с молоком и… привязанная на крыше ободранная тумбочка, сделанная косорукими советскими мебельщиками году этак в 1960-м, если не раньше.
– Вы уверены, что эту рухлядь стоит тащить родственнику Ангелины Степановны? – осторожно осведомился я, оглядывая то, что постеснялся бы сжечь в печке. – Вещь-то совсем на ладан дышит. Ну зачем она мужику? Ободранная, поцарапанная, и, похоже, одной ножки нет!
– Ты это теще объясни, – хмыкнул Валера, – невменяемая совсем, гундосила неделю: «Тумбочка хорошая, недавно куплена. Еще в семидесятых сказала, ежели выбрасывать соберусь, то лучше брату отдам».
– Ну если еще в семидесятых обязательство было дано, то конечно, – ухмыльнулся я и сел за руль.
До Локтевки мы добрались очень быстро. Я не сноб и никогда не стану ругать вещь лишь потому, что она российского производства. Вот Николетта, та даже не взглянет на отечественное изделие. Я же очень хорошо знаю: «Докторская» колбаса много вкуснее прибывшей из Дании и называющейся по недоразумению «Золотой салями». Опять же не советую вам лакомиться шоколадными конфетами, выпущенными в Турции, купите лучше коробочку отечественных конфет, кстати, очень неплохая вещь – одеяло из чисто овечьей шерсти. Не все наше плохо. Но вот автомобили! Просто удивительно, до чего они допотопные. Хотя не счесть числа людям, которые не променяют «Жигули» ни на что. Вот, например, Шурик, шофер Норы. Хозяйка решила наградить трудолюбивого, безотказного парня и подарить ему на день рождения машину, не слишком дорогую, но новую иномарку. Шурик пришел в ужас, узнав, что Элеонора жаждет презентовать ему «Пежо».
– Ой, лучше «Жигули»! – воскликнул он.
Нора, думая, что хозяйственный, слегка жадноватый Шурик просто экономит ее деньги, обозлилась.
– Чем тебе «Пежо» плох? – сердито стала она выговаривать парню. – Не смей со мной спорить!
– Ладно, ладно, – мигом сдался шофер, – дареному коню в уши не заглядывают.
– Во-первых, не в уши, а в зубы, – процедила Нора, – а во-вторых, изволь объяснить свою позицию.
– В «Пежо» – компьютер, – завздыхал Шурик, – с любой ерундой придется в сервис мотаться. А если на дороге встану, то и не понять, чего делать. Наши же «жигулята» кувалдой починить можно. Нет детальки какой – не беда, проволочкой прикрутим, тук-тук, и машина на ходу!
Нора тяжело вздохнула и купила ему «восьмерку», теперь Шурик абсолютно счастлив. Его колымага регулярно ломается, он приводит ее в чувство посредством молотка, долота и лома, никакие «Мерседесы» парню не нужны. Разве «шестисотый» можно разобрать в гараже, с приятелями, прихлебывая пиво и обсуждая футбольный матч?
Но я не любитель самостоятельно исправлять занедужившие механизмы. На «десятке» езжу лишь потому, что денег на более приличную машину у меня нет. Должен вам сказать, что «Лендкрузер» лучше, чем продукция концерна «ВАЗ», причем намного.
Мощная, полноприводная машина легко справилась с обледеневшим шоссе, пургой и прочей непогодой. До Локтевки мы долетели птицами.
– Вон его ворота, – сообщил Валера, – зеленые, те, что завалились.
Мы вылезли из джипа, и Валера пошел в избу. Я же, чтобы не терять зря время, начал отвязывать тумбочку. Узлы размотались мгновенно, «мебель» накренилась, я испугался, что кособокая развалюха сейчас испортит полировку на крыше, приподнял стонущую от старости конструкцию и, не удержав, уронил. Тумба ахнула вниз и развалилась. Я уставился на кучу деревяшек. Когда-то в детстве отец купил мне набор «Сделай сам». Вот он состоял из таких чурочек, которые следовало склеить вместе и получить шкатулку. Мы с папой пару вечеров пытались и так и этак склепать не желавшие соединяться части, в конце концов отец, обозлившись, выкинул самоделку в мусоропровод. Интересно, что скажет незнакомый мне Николай, когда увидит руины подарка? Может, мне сгонять в Москву, в какой-нибудь мебельный магазин и привезти ему новую тумбочку?
Из ворот вышел Валерий, он выглядел мрачным. Я топтался вокруг бывшей тумбочки, приговаривая:
– Вот, случайно получилось… Мне очень неприятно, я сейчас скатаю…
– Забей, – буркнул Валера.
– Что? – не понял я. – Тумбочка сломалась, видите?
– Плевать на нее, Николай умер.
– Как? – попятился я.
– Как, – выдохнул Валерий, – самогонку они с соседями пили и допились.
– Все скончались? – зачем-то решил уточнить я.
– Нет, только Николай.
– Вот беда!
– Ага, радости мало, надо «Скорую» вызывать.
Валера вытащил мобильный и позвонил. Я снова влез в «Лендкрузер» и постеснялся включить радио: близость покойника нервировала.
Наконец Валера сел в джип.
– Суки, – сказал он с чувством.
– Кто?
– Да врачи! Московская «Скорая» не едет, потому что область, а местная отказывается.
– Почему?
Валера пожал плечами.
– Говорят, машин мало, живым не хватает, а трупу уже все равно, может подождать. Посоветовали во двор вынести, на мороз. Дня через два приедут!
– Но мы же не можем тут столько времени провести! – воскликнул я.
– Ага, – кивнул Валера, – я так им и сказал. Знаешь, чего они велели?
– Откуда же?
– Сами его к нам в морг доставляйте!
Я похолодел. Это еще хуже, чем поездка с навозом!
– Делать-то нечего, – пожал плечами Валера, – не бросать же бедолагу, не по-христиански это! Ладно, ща!
И он вышел из машины. Ничего себе приключение, просто слов нет.