Маша передала мне бухгалтерию. Как аккуратно вела она все дела! Непонятно, почему торгпред от неё отказался. Правда, Маша намекнула, что они с Лёшей не всегда соглашались с решениями Владимира Петровича.
– Да ты сама всё увидишь и поймёшь, – многозначительно предупредила она.
Против моего ожидания, она не затаила на меня зла, хотя потеряла заработок – какой-никакой, но за границей любая лишняя копейка дорога. Меня же нагрузили бухгалтерией безо всякой дополнительной оплаты. Зато кое-кто из экипажа Ан-24, которым руководил Лёша в качестве представителя «Авиаэкспорта», выразил мне своё «фи». Вот уж чего не ожидала! Когда экипаж пришёл за очередной зарплатой (почему-то все явились с жёнами), бортмеханик поморщился, завидев меня, словно лимон проглотил.
– А где Маша? Почему она не работает? – учинил он мне допрос, как будто не знал, что случилось.
Верная жена, заплывшая жиром, безмолвно поддержала супруга, сверля меня осуждающим взглядом. Мне стало досадно за них: уже немолодые, они до неприличия выслуживались перед Лёшей. И до чего трусливые! Что же вы не пошли высказать своё недовольство торгпреду?!
Пилот и радист, также прибывшие с жёнами, молча наблюдали, но от них тоже веяло неприязнью.
Только один человек правильно понял моё положение и решил переломить ситуацию. Ко мне подошла жена штурмана, Оксана, и, как будто извиняясь за всех, дружелюбным тоном предложила познакомить меня с девушкой, которая работала в другом советском представительстве. Она была примерно моего возраста и тоже приехала одна.
– Здесь трудно быть одной, вдвоём всё веселее – и прогуляться куда-нибудь, и просто пообщаться.
Я согласилась, и Оксана проводила меня до представительства экономсоветника, в котором она подрабатывала горничной, а девушка, с которой она решила меня познакомить, Неля, служила бухгалтером. Так с помощью добродетельной Оксаны я приобрела «подругу дней моих суровых». Оксана была из тех людей, которые скромно держатся в тени, но первые замечают, что кому-то нужна помощь. Помогут и снова отходят в сторонку.
Лёша относился к ней и её мужу, Вадиму, с особой симпатией. А африканские авиаторы почтительно называли Вадима «интеллигент». Кто мог тогда подумать, что именно к ним постучится страшная беда?
Нелино представительство располагалось недалеко от торгпредства. Это был настоящий райский уголок, главным украшением которого служил огромный цветник, на котором собрались все известные мне с детства цветы. Не знаю, кто первый заложил эту клумбу, но она продолжала жить, благодаря стараниям Оксаны и Нели. Наши российские цветы, попав в тёплый климат, неустанно цвели и благоухали круглый год. Может, они и не считали своё цветение за труд, а только радовались вечному солнышку! Я пришла в восторг, увидев такую красоту, и, конечно, загорелась желанием развести что-то подобное во дворе своего дома. Но это было ещё не всё.
Рядом с виллой росла веерная пальма, пушистые листья которой, похожие на огромные страусиные перья, образовали гигантский зелёный веер. Я такую видела впервые.
Кроме того, на вилле проживала маленькая остроглазая обезьянка, очень шустрая и забавная. Она была привязана на цепочку, как собачка, чтобы не сбежала. Люди всегда привыкают к приручённым животным: кошкам, собакам, хомячкам… Неля обожала свою обезьянку.
– Она очень любит лакомиться сырыми яйцами, – рассказывала она. – Если бы ты видела, как она ест! Сначала осторожно надкусывает скорлупу сверху, затем расширяет отверстие пальчиками, аккуратно отламывая кусочки, выпивает белок и под конец, не спеша, растягивая удовольствие, выедает желток. Вся её мордочка при этом сияет от наслаждения.
Как бы ни кормили, наверное, несладко жить на цепи, вдали от родных и друзей…
С обезьянкой мы сфотографировались на память. Она прекрасно позировала – видимо, привыкла к роли фотомодели. С моим появлением обезьяний рацион расширился. Чем мы её только не угощали!
Как-то, прогуливаясь к океану, мы с Нелькой обнаружили на песчаном пустыре тоненькие плети с плодами величиной не больше яблока и очень похожими на арбузы: такие же круглые, светло-зелёные в тёмно-зелёную полоску. Вот только мякоть внутри, к сожалению, не красная и сахарная, а зелёная и горькая. Правда, очень сочная. Мы сорвали и принесли этот мини-арбуз обезьянке. Он ей пришёлся по вкусу. Она с аппетитом выела сочную мякоть. Прямо-таки обезьяний арбуз!
Кроме обезьянки на Нелькином попечении оказалось ещё одно существо.
– Раз я застала нашего африканского сторожа копающимся в мусорном баке, – поведала мне Нелька. – Я остановилась, чтобы посмотреть, что он там ищет. Он достал куриные объедки, которые я только что выбросила, улёгся на спину, смотрит в небо и с наслаждением обсасывает косточки. После этого я стала выносить ему еду. Положу чего-нибудь на тарелку и ставлю на крыльцо. Он поест и возвращает пустую посуду. А однажды, после дождя, помыл тарелку в луже, а потом поставил на крыльцо. Чистоплотный!
Жила Неля, как она говорила, «в каморке под лестницей». Её комнатка ютилась под лестницей на второй этаж, где располагались офис и квартира экономсоветника.
Экономсоветник, Нелин начальник, был уже немолодой, но привлекательный мужчина. Очень походил на киноактёра Иннокентия Смоктуновского: худой, высокий, интеллигентный и обаятельный. Говорили, что его жена, вторая по счёту, приехавшая вместе с ним в Африку, тут же тяжело заболела и вернулась в Москву. Бедолага экономсоветник был обречён на тоскливую одинокую жизнь, но судьба послала ему Нельку, молодую, весёлую и свободную, как птичка.
Нелькин шеф был интересным собеседником, а я – жуткая спорщица. Так что в основном говорили мы вдвоём, а Нелька больше помалкивала, загадочно усмехаясь, подливая в чашки чаю и придвигая вазочку с печеньем. На моё замечание, что он похож на Смоктуновского, экономсоветник рассмеялся и неожиданно сказал:
– Смоктуновский? Я его хорошо знал. Мы с ним земляки, из одного города. А воспоминания о нём остались не самые лучшие. Была у меня в ту пору девушка, Алевтина, так вот Кеша увёл мою Алевтину. Или она к нему сама перебежала… Такая вышла история!
Как и все советские сотрудники, старающиеся за границей пересесть с отечественных машин на импортные, экономсоветник заказал себе «ауди» с комфортным салоном и кондиционером. У наших машин кондиционеров не было, под африканским солнцем они раскалялись, как печки. Прохладнее в них становилось только на полном ходу при открытых окнах.
Нелька пригласила меня на прокат нового авто. Её шеф был на седьмом небе от своей «ауди». Правда, она того стоила. Машина была так хорошо сконструирована, что не катилась по дороге, а летела над ней ласточкой. На той же самой дороге наши «жигули» тряслись и грохотали, как железное корыто…