Вечером я приехала к кинотеатру гораздо раньше Антона. Нервы до сих пор не успокоились, и задирая нос к небу – вдруг на пять сантиметров выше воздух свежее – я подставлялась под охлаждённый ветерок. Вдох через нос, выдох через рот не меньше десяти раз. Специально подобранный шаг улитки погружал в размышления.
– Катюха, здоро́во!
Громкий и знакомый голос, окликнувший со спины, заставил обернуться. Заплетённые в косу волосы хлестанули по подбородку, настолько резким было движение.
– Привет, Денис. Как поживаешь?
– Нормально. Иду, смотрю и гадаю: ты или нет. Специально подошёл ближе, а это ты. – Добродушное лицо расплылось в улыбке, но меня улыбаться не тянуло.
– Как дела? – кажется, я уже спрашивала.
– Без тебя всё не так. Ну, ты же знаешь. – Он пятернёй почесал затылок, улыбка сменилась озадаченностью.
– Ден, – внутри меня моментально зародился протест, – мы же договорились обо всём. Тебе налево, мне направо, как говорится – расходимся бортами.
– Почему если я, то сразу налево, – он как будто обиделся или сделал вид.
– Хорошо, ты направо, я налево. Это образно, понимаешь?
– Чего это я не понимаю. Отлично понимаю. Ты вон какая фифа стала. Куда уж мне до тебя…
– Денис, перестань. Я никогда не считала тебя хуже. Ты сам навыдумывал глупости.
– А чего тогда бросила меня, Катюх?
– Денис. Прошу. Ну сколько можно? Столько времени прошло. К тому же у тебя всегда хватало поклонниц.
– Да я любую пошлю ради тебя. Катюх, возвращайся. Ты же знаешь. Я налево не ходок. Не пью, не курю, зарплату приношу, чего тебе не хватает?
Любви мне не хватало, Денис, любви. Но разве ему объяснишь?
– Я уверена, что рано или поздно ты обязательно встретишь достойную девушку. А мы… можем остаться друзьями.
– Сдурела? Какими на фиг друзьями. Это когда типа встречаются, чтобы переспать, а после разбегаются? Такими друзьями?!
Я поморщилась и завертела головой в поисках Антона. Быстрее бы он приехал, в его присутствии Денис не станет меня донимать.
– Кого-то ждёшь? – голос бывшего друга переменился. Хотя с чего бы. Мы расстались. Не так чтобы тихо, тем не менее разбежались окончательно. Были и скандалы, и громкие выяснения, даже секс по дружбе, один… хм, максимум два раза (Денис отказывался признать поражение, а я ведь не железная. Его влияние на меня в ту пору было заметным). В итоге он не придумал ничего лучше и сделал предложение. Будто замужество могло заставить меня снова его полюбить.
Парни – странный народ, зачастую они думали, мол позвал замуж и всё, осчастливил тетёху, и теперь до конца дней он, который жених, обеспечен покладистой, закрывающей глаза на все огрехи влюблённой дурочкой. Мужики испокон веков опасались брака, как чуму. Но низкий поклон феминизму, в наши дни не редкость встретить девушку, улизнувшую из-под венца в самый последний момент, теряющую на бегу туфли и оглядывающуюся назад с перекошенным ужасом лицом. Я в школьные годы пару раз видела, проходя мимо ЗАГСа, светопреставление с битьём виноватой физиономии букетом шипастых роз. Что тут скажешь… на ругань молодых можно было смотреть так же бесконечно долго, как на огонь. В подобные минуты высший смысл жизни постигался ускоренным курсом, поставленным на перемотку.
То, что брак не панацея от проблем, женщины поняли гораздо быстрее мужчин.
– Я люблю тебя, Катюх. Не получилось разлюбить.
Отвернувшись, я протяжно вдохнула и тоскливо выдохнула. Скорбное выражение лица с гневными чёрными всполохами в глазах напоминали мне о том, что я предательница. Будто выбросила 10-летнего пса, которого взяла слепым щенком, на улицу, растоптав годы дружбы, преданности, общих игр, дурачеств, прогулок в дождь и вьюгу. Но мы встречались с Денисом меньше года. И что мне было делать? Выходить замуж «потому, что позвали» и всю жизнь стирать промасленную робу, воняющую бензином до рвоты? Рожать детей «потому, что надо» и отстирывать детские вещи от мазутных чёрных пятен. Чтобы, прожив полжизни с нелюбимым, к сорока осознать, что «какого чёрта, блин, на фиг!» Развод, одинокая старость, внуки по выходным… Стоп, что-то я разошлась.
– Денис, как долго ты собираешься трепать нервы нам обоим? Лучше сразу озвучь сроки, чтобы я как-то подготовилась, что ли.
– Я люблю тебя.
– Но я не люблю тебя.
– А раньше говорила, что любишь.
– Я и любила раньше. Просто это были подростковые чувства, понимаешь? Я любила тебя лет с тринадцати наверно. А потом мы просто выросли, Ден. Так бывает.
– Да ни черта так не бывает. Ты либо любишь человека, либо нет. Если любила раньше, значит, не могла просто взять и разлюбить. И я тебе это докажу.
– Денис, – он что-то задумал? Потемневшие глаза блестели чем-то одержимо-упрямым. Но я узнала о его намерениях слишком поздно: – Что ты собрался…
А в следующее мгновение ко мне прижимались губы, которые до сих пор не стёрлись из памяти. Мягкие, властные, сочные и… не чужие.
Он удерживал лицо ладонями и поедал меня. Я часто замолотила кулаками по плечам, но Денис не дрогнул. Держал меня и целовал так, как хотел. Соскучился. Его жадность и глухое рычанье, которое не получилось сдержать, читались открытой книгой, и в мыслях я улыбнулась. Денис продолжал хозяйничать у меня во рту, словно мы не расставались, словно я до сих пор была его девушкой, а он тем самым парнем, которого я любила так долго, что не поверила самой себе и ужаснулась, когда осознала, что любовь прошла.
Какое-то время я продолжала молотить его, но с каждым взмахом мои движения становились более вялыми. Шальная мысль промелькнула: может он быстрее остановится, если не вырываться. Это же Ден. Ничего плохого он бы не сделал. Когда моё сопротивление иссякло, то спустя несколько минут Денис отстранился, сам. Хотел прижаться ко мне лбом, но я заорала во всю глотку и отпрянула:
– Идиот! Ты что творишь?! Совсем больной, что ли. Я с другим встречаюсь, ты понимаешь, с другим. Я его люблю, не тебя! – выпустив гневный пар, я повернулась спиной и вытерла мокрые губы тыльной стороной ладони. Этого мне показалось мало, я сплюнула в сторону и снова протёрла губы. Мне не было противно, за время наших свиданий мы обменялись всякими жидкостями наших тел, измеримых наверно литрами. Но это было раньше… Сейчас Денис скорее злил.
Что-то засвербело во лбу, какая-то маленькая точка, я бы подумала, когда наводят лазерный прицел, но у меня скорей всего глюки. Я подняла взгляд, только в ту же секунду матка рухнула вниз, а стук сердца оборвался. В таких случаях принято говорить – время остановилось. Не уверена, что с точки зрения науки фраза сколько-нибудь содержательна, но ощущения были похожими. Мы двое посреди пустоты. Я хотела разорвать плотный кокон. Он не казался уютным, настораживал и, честно говоря, пугал. Пустота слишком быстро заполнялась лютой, презрительной болью. Она передавалась через взгляд, за которым не прячась стоял Антон. Всё, что он чувствовал, было устремлено точно на меня. Если нам было суждено утонуть, я буду первой. Погибать молодыми – удел идиотов. Моя же надежда на справедливость придала жизненных сил, и я торопливо шагнула к Антону, чтобы укрыться за его широкой спиной, пережидая, пока взгляд вновь засияет нежностью.
Спрятаться мне никто не позволил, и я, неловко топчась рядом, вымученно блеяла:
– Ты? Давно стоишь?
– Достаточно.
– Милый. Всё не то, чем кажется. – Я первой покраснела от глупых слов.
Что с человечеством не так? Половина людей используют нелепую фразу, поливая бесконечным разнообразием соусов из обстоятельств. Вторая половина – саркастично ржёт, даже не обижаясь.
– Я видел достаточно, чтобы понять, что так, а что нет.
– Это не я. Антош. Он сам. Я не хотела.
– Ты уверена? Выглядело весьма убедительно…
– Если ты всё слышал, значит понял… я ни при чём.
– Катён, – он споткнулся о ласковое прозвище, и его лицо перекосило брезгливостью, – я видел и слышал больше, чем хотел. Можешь не унижаться и не утруждаться, придумывая отговорки. Мне они не нужны.
– Антон, что ты хочешь сказать. Я не понимаю.
– Ты отлично понимаешь.
– Антон. Всё не так. Неправильно. Я с ним не встречаюсь. Мы случайно столкнулись, пока я ждала тебя.
– Я так и понял. Катя, будь добра, сделай для меня кое-что.
– Конечно. Всё что угодно.
– Забери, пожалуйста, от меня свои вещи. Не хотелось бы их выбрасывать.
Я стояла с опущенными руками, отвисшим ртом и оплёванная суровыми словами. То есть как забери свои вещи, а я? Антон напоследок бросил короткое: «счастливо оставаться», словно поиздевался и быстро ушёл.
– Что ты наделал, Денис? – Повернулась к тому, кто был один в ответе за случившийся кошмар. – Как ты мог так со мной поступить? Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты же всё испортил.
– Извини, Катюх я же не знал, что ты того, действительно его любишь.
Что теперь значило его «извини». Слёзы потекли в три ручья быстро, обильно, мокро. Поначалу я утирала их ладонями, но обида оказалась сильнее. Вскоре я рыдала взахлёб, меня утешал Ден, обнимая и гладя по спине. От него пованивало даже сквозь парфюм духом мастерской, но тошнотворный запах успокаивал не хуже, чем объятия.