– Катя, вставай. Скоро обед. – Кто-то нещадно тормошил моё разомлевшее, измученное тело.
Я повернулась на другой бок и рявкнула: – Изыди.
Кто бы ни был, он заслужил. Для надёжности я накрыла голову подушкой, которую вытащила из-под себя же, чтобы не слышать ничего кроме блаженной тишины.
– Катя, подъём! – Чужеродный вопль в самое ухо мгновенно разогнал сонливость.
– Что? Кто? Пожар? – Подскочив, я озиралась по сторонам и протирала слипшиеся глаза.
– Уже полдень. Вставай соня. Мы идём обедать.
Можно было догадаться, что Алиса не оставит меня в покое.
– Ты сказала полдень? Ничего себе… Хм, приятного аппетита. И я захлопну за собой дверь.
Рот зевал, тело истомно потягивалось, одной ночи на восстановление мне не хватило.
– Ты идёшь с нами. Вставай Кать.
– А где Лео?
– Он в гостиной, ищет в телевизоре французские каналы.
– А они там разве есть?
– Откуда мне знать. Вставай уже. Или ты пойдёшь в пижаме?
Подруга с иронией разглядывала мой помятый вид. Майка и шорты с кошачьими лапками мало предназначены для похода в кафе. Но я не собиралась никуда идти, особенно туда, где будет присутствовать кто-либо с фамилией Загородневых.
– Не скажу, что причина в пижаме, но я точно никуда не иду, – мне пришлось вложить в голос всё упрямство, которое по словам мамы я унаследовала от неё же.
Только Алиса оказалась хитрее. Она вдруг стянула покрывало, которое до сих пор прикрывало мне ноги, сцапала одну из них и принялась щекотать ступню.
– А-ха-ха… Алиска… Перестань!
– Ты идёшь с нами обедать?
– Только не это… а-ха-ха, ну погоди. Вот я до тебя доберусь.
И я попробовала добраться, честно. Пусть моё телосложение не настолько спортивно, как хотелось бы, но я никакой не задохлик. Алиса же уселась в изножье кровати спиной ко мне, и на удивление крепко удерживая ступню, не переставая щекотала.
Я как ни пыталась вырвать ногу или подобраться сбоку, подруга умело прикрывалась спиной и мастерски уворачивалась, словно репетировала сцену множество раз. Мои шлепки вреда ей не приносили, не драться же нам в самом деле. К тому же громкие вопли быстро расходовали силы. Я пощекотала Алису между рёбер, но она даже не шелохнулась.
– А-а-а, ты не боишься щекоток!
– Не-а, папа приучил. В детстве он так часто меня щекотал, что в итоге я привыкла и перестала бояться. Я не расслышала, ты идёшь с нами или нет?
– Да иду я, иду! А-ха-ха… Наглая шантажистка. Чёрт. Ты же мёртвого достанешь своими выкрутасами.
Алиса отпустила мою ногу сразу же, как только добилась согласия. И мой истерический гогот моментально обернулся глухим раздражением: – Ты никогда не слушаешь, что тебе говорят. Как тебя Лео терпит?
– Лео меня не терпит, он меня любит… Ты не обижайся, Кать. Я слышу, что ты говоришь. Но также помню, что в твоём холодильнике пусто. А после обеда мы с Лео тебя проводим.
Куда она собралась меня провожать, если совершенно не ориентировалась в городе, я уточнять не стала.
– Ну уж нет. Я иду обедать, но после уезжаю домой. Одна! – припечатала резко, впрочем, не надеясь на успех.
– Как хочешь. Одна, значит одна, – легко согласилась подруга. Я испытала её паузой и буравящим взглядом, но никакого подвоха не заметила. То, что она притворщица с колоссальным стажем мне было известно давно, но Алиса лишь недоумённо переспросила:
– Что?
– Ничего. Я в душ. Через 15 минут буду готова.
Кафе располагалось неподалёку, за несколько кварталов. Но я была рада прогуляться пешком. Даже летний зной не смущал. Могучие клёны, высаженные цепочкой между дорогой и тротуаром, давали широкую ажурную тень из вороха ярко-зелёных остроконечных листьев, чтобы не опасаться теплового удара. На асфальте тротуара темнели причудливые криво изогнутые тени. Старый городской центр совмещал в себе старинные и современные постройки, что выглядело вразнобой и даже фальшиво. Но ощущение «я дома» поднимало настроение вверх. Наша с мамой квартира находилась в одном из спальных микрорайонов, в школу я ходила там же, поэтому в центре мне доводилось бывать не часто.
– Привет молодёжь. Выспались? – Пётр Аркадьевич уже занял один из столов на открытой летней террасе и потягивал лимонад в запотевшем стакане.
– Я и Лео – да. А Катю с трудом растолкала.
Все посмотрели на меня, и я потупила взгляд, опуская подбородок ниже, уши опалило жаром.
– Наверно воздух на родине слаще, чем в Париже, – съехидничала Алиса.
– Солнышко, что скажешь, твой друг рискнёт попробовать русскую кухню или ему специально лягушачьих лап наловить? Здесь неподалёку парк с фонтанами, голодным не останется.
– Пап, у тебя устаревшая информация. Французы питаются не только лягушками, – рассмеялась Алиса. Я же смотрела на Лео, который не догадывался, что говорили о нём. Он сидел со спокойным отрешённым лицом, медленно поворачивая голову то вправо, то влево происходящее за столом его нисколько не касалось, его взгляд задерживался на посетителях кафе, прохожих, и даже на автобусах с автомобилями, что безостановочно сновали вдоль улицы. Я понадеялась, что он не сильно разочаровался, что в российской глубинке в 35 градусную жару ездили на современном транспорте, а не на оленьих упряжках. Бессмертный шаблон про оленей, медведя с балалайкой, русскую водку и самых красивых девушек за последний год набил оскомину.
– Как ты? – я обратилась к нему на французском.
– Отлично, – Лео ответил искренней улыбкой, и его глаза сверкнули чистой радостью. Непросто очутиться в чужой стране и без знаний языка.
– Ты не против национальных блюд? Отец Алисы хочет тебя угостить.
– Я не против, – преувеличенно бодро высказался он, но сразу сдулся, – только если это съедобно.
Алиса услышала и хлопнула его по плечу: – Не дрейфь, Лёва, обещаю, что наша окрошка повкуснее ваших улиток будет.
Лео не рискнул произнести вслух новое слово «окрошка», но шевелил губами и кивал в такт слогам. А тем временем Пётр Аркадьевич, подозвав официанта сделал заказ для всех. По названиям блюд я поняла, что Загородневы решили провести гастрономическую экскурсию боем. Мне оставалось безмолвно сочувствовать и уповать на крепость французского желудка, а также веру Лео в Алису.
Почти не вслушиваясь в речь за столом, я некрасиво пялилась по сторонам. Отец с дочерью оживлённо переговаривались, они соскучились и при каждой встрече активно устраняли пробелы. Зачем Алиса потащила с собой Лео оставалось загадкой. Было бы намного проще прилети она сама по себе. Мы вроде как взрослые, но подруга не тяготилась общением с отцом. Быстро промелькнувшее совестливое воспоминание о себе же заставило меня прикусить язык. Когда я не видела маму год, то следующий месяц ходила за ней хвостиком.
Молодая брюнетка с двумя детьми и пожилой женщиной зашли на летнюю площадку и выбирали столик. Моё внимание зацепило то, что руководила всеми светловолосая маленькая девочка, не старше лет пяти.
– Мам, я не хочу за этот столик.
– Почему солнышко? Здесь большая тень, а нам нужен отдых после прогулки.
Ещё вчера из аэропорта мы успели оценить нынешнюю жару. Климат-контроль в автомобиле Петра Аркадьевича, а после кондиционер в его квартире настроили меня на доброжелательный лад, что перед сном я поблагодарила небеса за знакомство с неугомонной Алисой. Её склонность болтать без умолку, не обращая внимания на внезапное одиночество по причине спасшихся бегством собеседников, в благодушные минуты меня даже умиляла.
– Пойдём за тот! – Девочка махнула рукой в нашу сторону и тут случилось необычное.
Пётр Аркадьевич полуобернулся на звонкий детский голос и с него сошло лицо. Вот прям за секунду. Когда мы пришли он весь сиял, особенно при взгляде на Алису. Даже поднялся с кресла при нашем появлении и отодвинул стул для дочери, а Лео повторил то же самое для меня. Если Пётр Аркадьевич обращался к Алисе, то обязательно накрывал её ладонь своей, наверно хотел убедиться, что видел не мираж. Сейчас он побледнел. Я испугалась, что ему плохо с сердцем. Алискин отец на вид совсем не старый, но кто знает. Не юноша уже. Может у него заболевания какие имелись, хронические. Я хотела позвать официанта, чтобы принёс холодной воды со льдом, но Пётр Аркадьевич меня опередил.
– Мира! – он окликнул одну из женщин и все четверо новоприбывших посмотрели на него. Странно. Он звал Миру, а обернулись все, кто пришёл вместе с ней. Даже её сын.
– Петя? – она удивилась и тоже побледнела, посмотрела поочерёдно на двоих детей затем на вторую женщину, вероятнее всего маму. Сходство между ними прослеживалось. Не броское, но догадаться было не сложно.
– Садитесь с нами. Я с дочерью. Заодно познакомитесь.
Ничего себе. Подруга привезла Лео на смотрины к отцу, а тот, судя по всему, не отставал. Официант помог сдвинуть столы, все рассаживались и представлялись друг другу. Я же приклеила шаблон улыбки на лицо и не пыталась запомнить ни лиц, ни имён. Но понаблюдать за собравшимися было любопытно.
Пётр Аркадьевич усадил Миру рядом с собой. Не только я отметила пикантность. Алиса по-другому всматривалась в симпатичную молодую женщину. Оценивающе. Словно уже отвела ей некую роль и теперь анализировала достойна ли та оказанной высокой чести.
Как бы найти деликатную причину для ухода. Они все без сомнения милые люди, но оживлённые посиделки… Мы с мамой всегда жили вдвоём, теперь она с Пьером и, честно говоря, втроём под одной крышей для меня – многолюдно. Двое – идеальный баланс между одиночеством, и тем, когда во время завтраков-обедов-ужинов чувствуешь себя, словно на восточном базаре.
– Кто все эти люди? – спросил у меня Лео. За суматохой о нём как-то позабыли.
– Папины знакомые.
– А почему маленькая девочка постоянно что-то громко говорит?
– Наверно она любит поболтать.
– Разве детям разрешают кричать за столом, когда взрослые разговаривают?
– Ох Лео, ты сам-то давно перестал быть тем маленьким мальчиком, – я беззлобно подколола парня, заступаясь за малышку, но он неожиданно обиделся, надул губы и отстранился. Можно подумать в их Париже все кругом такие воспитанные, преступность нулевая, вокруг спасибо да пожалуйста, ни тебе безработных, ни тебе социального и расового неравенства. Угу, легко обсуждать людей, кто далёк от тебя не только расстоянием, но в первую очередь образом жизни. А ты попробуй осудить для начала соотечественников, а лучше родственников. Я тоже решила обидеться.
– Мы зря подсели. Ты давно не видел дочь, а Полина, когда взбудоражена, поучаствует в любой беседе, которую только услышит. – Мира казалась смущённой.
– Мам, а ты купишь мороженое? – её дочка выглядела счастливой, но действительно не замолкала. Я бросила короткий взгляд в сторону Алисы и хмыкнула про себя.
– Ты помнишь, как правильно обращаться с просьбой, солнышко?
– Мам, пожалуйста.
– А ты Павлика угостишь?
Девочка нахмурилась, о чём-то подумала и с явной неохотой выдала: – Павлика да, тебя и бабушку тоже. А больше никого.
– Мы с бабушкой не хотим мороженое, а Павлик будет рад.
Пётр Аркадьевич подозвал официанта и решил вопрос с мороженым. Его широкий жест оценили все, потому что вскоре на совмещённых столах красовалось не меньше двадцати креманок с десертом. Молоденький официант расставлял их с вылупленными глазами и не пытался скрыть замешательства.
Мне показалось странным, что у темноволосой и кареглазой Миры – дети синеглазы и с русыми волосами. И тем удивительнее было услышать, когда её сын произнёс:
– Мира, ты не против, если я схожу погулять? – он кивнул на смартфон, – Сашка позвал встретиться.
– Не против Павлик, только не задерживайся допоздна. Хорошо? Иначе мы с Полей будем волноваться.
– Конечно. Как обычно.
Выходило, что старший сын ей не родной, если звал по имени? Она качнула головой, а мне были хорошо знакомы её взгляд и выражение лица – точно так же на меня смотрела мама.
– Ты чего притихла? – Алиса подкралась со спины и зашептала в ухо.
– Разглядываю подружку твоего отца, – мне пришлось вывернуть шею, и в другую сторону от Лео.
– Тоже заметила? Я первый раз вижу, чтобы он на кого-то так смотрел.
– Поверю тебе на слово.
– Может прогуляемся к тебе? – подруга решила оставить отца наедине с его знакомой, но наши планы не совпадали.
– Алиса, мне кажется, под воздействуем местного воздуха ты стала глуховата, – вернула ей шпильку, а через мгновение меня осенило. Я зашептала громче, но, чтобы не услышали остальные: – Ты хочешь уединиться с Лео?
– Дура! – громко заржала Алиса, и все присутствующие обернулись на нас. – Пап, мы с Лео проводим Катю. Хорошо? Увидимся вечером.
Прежде чем уйти, Алиса поцеловала отца в обе щеки, Лео проделал тоже самое. Видеть вытянувшееся лицо Петра Аркадьевича было смешно. Мира и её мама тихо посмеивались, а шумная малышка не обратила внимания. Ну да, она в том возрасте, что поцелуи в щёчки равноценны чистке зубов, даже если целовались два мужика. Судя по Лео, французы до самой старости отказывались выходить из нежного возраста. Всё бы им целоваться да обжиматься.
– Как тебе окрошка? —первым делом я поинтересовалась у парня, когда мы вышли из кафе. После поцелуев с будущим тестем – обескураженное и брезгливое лицо которого, долго будет служить моему отличному настроению – Лео заслужил от меня прощение.
– Ок-рро-ш.., – он проглотил окончание, – это салат залитый чем-то кислым?
Мы с подругой хитро переглянулись. У обеих в животе плавала та самая окрошка, и нам с ней было очень хорошо.
– Не очень. А вот творог в тесте со сметаной мне понравился.
– Это вареники, – объяснила Алиса.
– Да. Но тот салат в кислом бульоне… – Его передёрнуло.
– Сейчас заберём от папы твои чемоданы и отвезём тебя. Окей? – просвтетила Алиса о дальнейших планах и бесхитростно посмотрела на меня
– Зря. Лучше бы показала своему парню окрестности. – Кто меня тянул за язык…
– Между прочим это ты должна водить нас экскурсии! Я может русским владею безупречно, но города не помню. Я же уехала чёрте сколько лет назад… – подруга возмущалась справедливо.
– Ты права, извини. Тогда придётся мне стать вашим гидом.
– Ура-а-а! Лё-ва, – Алиса трясла парня за руку и называла его на русский манер. Но тому нравилось, судя по довольной физиономии, – Катя будет с нами весь отпуск, так что мы с тобой не заскучаем.
Мне пришлось срочно вспоминать технику глубокого дыхания, философские течения, пропагандирующие пофигизм, и готовиться к неизбежному.