Как только над тайгой сгустились сумерки, грянул дождь с грозой. Небо, рассекаемое ослепительными молниями с оглушительным грохотом, казалось, раскалывалось на части. Дождь был холодный, с порывистым ветром. Тяжёлые водяные струи крупной дробью массированно били по крыше избушки, словно намеревались превратить её в решето. Ливень хлестал, не утихая, и, по всем признакам, не собирался униматься ещё долгое время.
Леший лежал в своём ложе с закрытыми глазами, прислушивался к звукам разбушевавшейся стихии. Уснуть никак не удавалось.
Пару раз он вставал, выходил на залитую водой маленькую веранду, вдыхал насыщенный влагой воздух. Потом заглядывал в чёрное небо в надежде отыскать в нём желанное просветление, и, не обнаружив его, вновь возвращался в избу.
Подобные ночные ливни случались много раз, однако прежде они не мешали ему спать. Скорее наоборот: наступающая со временем монотонная дробь дождя незаметно притупляла все чувства и вызывала убаюкивающее действие. Леший засыпал, как младенец, и не пробуждался до рассвета.
Сегодня такого не происходило, и он знал, чем это было вызвано. Причиной являлась не гроза, а угроза по имени Фелиция. Именно она невольно разворошила его забытое прошлое, картины которого всплывали перед глазами.
«Довольно редкое имя, – отметил про себя Леший. – Интересно, кто её так нарёк? Отец или мать? И вообще, что за птица эта Фелиция, которая беспардонным образом пытается вторгнуться в чужую жизнь? Что на самом деле привлекло её сюда?»
Однажды, семь лет назад, когда произошёл коренной перелом в его жизни, он принялся вспоминать всех своих женщин, с которыми когда-либо сводила судьба, записывая одинаковые имена в отдельные колонки. Ни в одной из них имя Фелиция не значилась.
Эти списки хранились у него и сейчас, в отдельной шкатулке, вместе с книгой воспоминаний, которую он вёл первые три года отшельничества.
Сначала это был своего рода дневник задним числом, напоминающий исповедь грешника, который не осмелился предстать перед священником. Кому он мог дать её для прочтения? Разве что отнести тому священнику, который благословил его на отшельничество? Но покаяние в письменном виде святой отец не примет, однозначно.
И тогда, после некоторых раздумий, Леший решил внести ряд изменений и дополнений. Он сделал некоторые правки в тексте, включил диалоги с прямой речью, и дневник превратился в некий сборник рассказов. Повествования были посвящены тем женщинам, которые оставили наиболее яркий след в его жизни. Спустя годы он вёл мнимый разговор с ними посредством прозы. Подробно описывая свои похождения (как на исповеди), начинающий писатель не стеснялся изложения жарких любовных сцен.
«Всё равно никто и никогда не прочтёт того, что я намараю», – рассудил он.
Сборник имел даже условное название – «Хронология любви и разочарований».
С какой целью он это делал – Леший не мог объяснить себе даже спустя годы. Вероятно, в первые месяцы сказывалось отсутствие общения, которое было неотъемлемой частью его прежней жизни. Угнетало постоянное безмолвие, в связи с чем и появилась интуитивная потребность изливать душу.
Он хорошо помнил, когда появилось желание изложить свои мысли на бумаге. Это был один из тёмных и тоскливых зимних вечеров.
В тот день за окном бесновалась вьюга и слышалось протяжное завывание волчьей стаи. Чтобы как-то отвлечься, он положил перед собой чистую тетрадь и принялся излагать сначала сумбурные, а затем уже более осмысленные и упорядоченные мысли.
Леший вспоминал своих женщин, задавал им разнообразные вопросы, которые обязательно задал бы, случись у него встреча с ними. Он мысленно становился на место собеседницы, долго размышлял над ответом, и лишь потом вкладывал мысль в уста своей героини.
Занятие увлекло и всецело поглотило его.
За три года «общения с дамами» появились три толстых тетради, исписанных мелким убористым почерком. Однако, ни в одной из них не нашлось места для диалога с первой любовью. Леший вычеркнул Светлану из своей жизни навсегда и не хотел никакого «разговора» с ней.
Первое время Леший изредка перелистывал исписанные тетради, делал в них кое-какие правки, а потом интерес к ним пропал. Волнующие его вопросы были заданы, «ответы» получены. Греховная жизнь мужчины-самца канула в прошлое, в которое ему больше не хотелось возвращаться. Четыре года он не открывал шкатулку и не прикасался к записям.
И вот когда, казалось бы, началась праведная жизнь, нежданно-негаданно явилась эта бестия-журналистка. Мимолётного общения с ней было вполне хватило для того, чтобы укрощённая уединением душа вдруг взорвалась, а мужское начало за многие годы одиночества вновь взбунтовалось.
Леший достал с полки чистую тетрадь, взял ручку и вывел на первом листе крупными буквами: «ФЕЛИЦИЯ. 666-я женщина Лешего. Соблазн дьявола или милость божья?»
Покрутив ручку между пальцами, положил её на стол, встал, походил по комнате, поразмышлял.
О чём писать? О том, что, встретив журналистку, вспомнил свою первую любовь? А для чего, спрашивается? И, главное, для кого? Кому, кроме самого себя, нужна эта галиматья размышлений? Не проще ли отбросить в сторону все опасения, да сойтись поближе с этой самоуверенной авантюристкой? А что? Сесть напротив и пристально заглянуть ей в глаза, как это делал когда-то, обольщая очередную красотку. И так, слово за слово выведать все её желания и устремления. После этого станет ясно, как вести себя в дальнейшем. В конце концов, на этой территории он хозяин, а не какая-то пришлая дамочка, перед которой он должен пасовать!
Леший остановился перед окном, посмотрел на стекающие непрерывным потокам водяные струи, задумался. Его вдруг осенило.
«Что, если эта журналистка – именно тот собеседник, который поможет найти ответ на главный вопрос: жить в тайге до последних дней жизни, или же возвратиться в мир цивилизации?» – мелькнуло в голове.
Подержав тетрадь в руках некоторое время, Леший положил её на прежнее место поверх полки. К нему неожиданно пришло убеждение, что он поступит более разумно, если на какое-то время составит Фелиции компанию.
«По крайней мере, пока она больна и беззащитна – мой человеческий долг быть рядом с ней», – сделал он окончательный вывод. Подумав так, уже в следующий момент с тревогой подумал: «Боже мой! А каково ей сейчас одной на берегу? Мечется, поди, бедняга в палатке от страха? А, может, и палатку уже сорвало ветром? Или поток воды сверху сейчас заливает её стоянку?»
Леший без промедления надел брезентовый плащ с капюшоном, взял фонарь и отправился на берег.
Дождь продолжал бушевать, не ослабевая ни на миг. Всё вокруг утонуло во мраке. И даже луч фонаря, с трудом пробивавший брешь во тьме сквозь стену ливня, казалось, не выдержит противоборства и в одно мгновение будет уничтожен стихией.
Леший почти наощупь пробрался к реке, высветил палатку.
«Устояла, слава богу, – отметил он с удовлетворением. – Молодец, егерь, надёжно установил».
Бурный поток воды, скатывающейся с береговой кручи, пробил себе дорогу буквально в метре от крайнего колышка палатки и пока не представлял угрозы подтопления.
«Повезло тебе, подруга. А ведь могло быть всё иначе», – мелькнуло у Лешего в голове.
Он подошёл вплотную, громко произнёс:
– Эй, хозяйка, ночных гостей принимаете?
Ответа не последовало.
– Фелиция, это я, Леший.
– Что вам нужно? – послышался хриплый и встревоженный голос из палатки. – Я, кажется, не приглашала вас к себе на ночлег.
– Не бойтесь, я не причиню вам ничего плохого. Можно войти?
– Войти у вас не получится, а вот вползти – вполне реально.
Фелиция лежала в спальном мешке, из которого виднелась одна голова.
– Полагаю, вы проходили мимо и решили заглянуть на огонёк? – съязвила журналистка, щурясь от света фонаря.
– Не совсем так, – ответил Леший, улыбнувшись. – Заплутал в темноте и совершенно случайно наткнулся на вашу палатку.
– Ах, вот как! Что ж, не мудрено сбиться с пути в кромешной тьме. Охотно верю. Интересно, а что побудило вас бродить ночью в такую непогоду?
– Чувство долга.
– А если конкретнее?
– Хотелось убедиться, что с вами всё в порядке. Ваш друг, уезжая, просил приглядывать за вами.
– Слава богу, не смыло водой и не унесло ветром, – сказала Фелиция. Голос у неё был глухой и немного дрожал.
– Это пока не смыло, – отметил Леший, оглядывая тент.
– Что значит – пока?
– У вас палатка старого образца. Ткань не выдерживает длительного воздействия дождя и со временем начинает пропускать воду.
Леший направил луч света на пол в угол палатки – там уже образовалась большая лужа.
– Ещё немного и вам понадобилось бы весло, – сказал Леший.
– Для чего? – спросила Фелиция, не уловив подвоха в голосе гостя.
– А вы не догадываетесь?
– Нет.
– Чтобы управлять спальным мешком, как лодкой, выплывая из палатки наружу.
– Ехидничаете?
– Я поражаюсь вашему хладнокровию. Уже много часов вокруг бушует стихия – а вы в полной темноте лежите беззаботно в спальнике и ведёте себя так, будто ничего вокруг не происходит. Неужели вам не приходило в голову включить фонарь и осмотреться?
– Нет, не приходило.
Леший придвинулся ближе, посмотрел в лицо журналистке. Оно показалось ему нездоровым. Его ладонь легла на лоб Фелиции.
– О-о, уважаемая, да у вас жар! Вы вся горите!
Несколько часов назад Фелиция почувствовала некоторое недомогание, но не придала этому значения.
«Переохладилась, вероятно», – подумала она. Забравшись побыстрее в спальный мешок, согрелась и даже смогла уснуть ненадолго. Проснувшись, ощутила в теле слабость и сильный озноб.
– Вам нельзя здесь оставаться, – заявил Леший. – В палатке холодно и сыро. Это усугубит ваше состояние.
– Вы предлагаете провести обмен жилищами? – съязвила Фелиция ослабевшим голосом.
– Я предлагаю перебраться ко мне. И это не обсуждается.
Фелиция с трудом выбралась из спального мешка, тело её вибрировало, голова кружилась.
«Что со мной происходит, чёрт возьми? – с тревогой подумала она. – Простыла или виной всему травмированная нога?»
– Надолго? – спросила она, извлекая из рюкзака вещи первой необходимости.
– Что, простите?
– Похищаете меня надолго?
– Это не похищение, а эвакуация. Возврат будет зависеть от состояния вашего организма.
Фелиция склонилась над рюкзаком и замерла в нерешительности.
– За вещи можете не беспокоиться, – догадался Леший о размышлениях журналистки. – Мародёров здесь нет, а вещи, которые вам потребуется – я смогу принести в любое время.
Журналистка кивнула головой в знак согласия и тихо произнесла:
– Ну, что ж, ведите.
Леший помог ей надеть накидку от дождя, взял узелок с предметами первой необходимости и первым покинул палатку.
К их счастью, ливень немного утих, на горизонте обозначилось едва заметное просветление.
Через минуту они медленно двинулись к жилищу Лешего. Опираясь на костыль, Фелиция с большим трудом перебирала ногами. Они стали будто ватными и казались неуклюжими, норовя в любую секунду подломиться в коленях и обрушить её тело наземь. Пройдя в напряжении с десяток метров, она остановилась и тем же тихим голосом произнесла:
– Спасибо за заботу, но я, пожалуй, возвращусь назад.
– Это ещё почему? – с недоумением спросил Леший.
– Я переоценила свои силы. Мне не подняться на утёс – ноги подкашиваются.
– Не беспокойтесь. Вам не придётся карабкаться на четвереньках. Наверх вас доставит лифт, – улыбнулся Леший.
– Лифт? Вы шутите? Какой может быть лифт в тайге?
– Вы читали роман Даниэля Дефо «Робинзон Крузо»?
– Читала, в детстве. Правда, сюжет помню лишь в общих чертах.
– А я его знаю почти наизусть. Эта книга помогла мне во многом в первые годы одиночества. И, в первую очередь, воспитала во мне силу духа.
– И лифт, надо полагать, вы построили благодаря консультациям с виртуальным Робинзоном Крузо?
– В некоторой степени – да. Я решил бросить ему вызов и попробовал посостязаться с его изобретательскими способностями.
– И как? – успела спросить Фелиция и почувствовала, как её голова закружилась, а свет фонаря поплыл куда-то в сторону. Силы вдруг покинули её, пространство вокруг плыло и качалось, она была не в состоянии противиться подступившему приступу и потеряла сознание…