Место, где проходила выставка, располагалось в нескольких минутах ходьбы от кондитерской. Вначале я думала, что здесь находится лишь муниципалитет. Бабушка часто носила сюда бумаги и непременно прихватывала коробку своих фирменных фисташковых пирожных, а выходила оттуда уже с печатями на каких-то лицензиях. Это здание не только соединяло между собой самые разные исторические эпохи и архитектурные стили, но еще и семейные истории на протяжении целых семи веков – Фрескобальди, Арриги, Фрати[24].
Энцо купил билеты, и мы поднялись на второй этаж. В зале мы оказались вместе с небольшой группой туристов-пенсионеров, которой гид что-то вдохновенно рассказывала.
Я рассматривала имена под картинами: “Фра Беато Анджелико”, “Андреа дель Верроккьо”, “Фра Паолино с Пистойи”[25] и их угрюмые женские лица. Из тестовых заданий по итальянскому я с помощью бабушки узнала, что людям той эпохи запрещали улыбаться во время позирования. Какая тоска! Наверное, Энцо прав. Надо было пойти в кино.
Вместо того чтобы восхищаться мастерством художников, я думала о том, что могло случиться с Леонардо. Он не был похож на болтунов, которые не исполняют обещаний. Может, Беата права: я хочу взять слишком высокую планку, а судьба мне намекает, что лучше довольствоваться ухаживаниями Марко, например? И как мне теперь поступить с Леонардо: обидеться или сделать вид, будто ничего не случилось?
– Посмотри, вот эта похожа на синьору Риту! – Энцо указал на портрет дамы в профиль с большим прямым носом, нервно захихикал и задержал на мне взгляд.
Я изобразила упрек, а сама подумала, что никогда бы не согласилась стать его девушкой. Принялась рассматривать детали на портрете женщины с ребенком, потом вернулась к предыдущему, затем перешла к следующему:
– Видишь, на всех картинах васильки. Посмотри! Ты знаешь, что хотел этим передать художник?
Энцо непонимающе посмотрел на меня, приподнимая брови, почитал вслух название выставки на билетах: “женские образы эпохи Возрождения”, пожал плечами, и продолжил рассматривать другие картины в поисках васильков.
Группа пенсионеров переместилась ближе к нам.
Женщина-гид с темным каре и большими, глубоко посаженными глазами продолжила:
– Вот, как раз здесь должна была располагаться “Девушка с васильками”. Знатоки живописи и историки снова и снова ищут в текстах его современников, теряются в догадках, где мог затеряться этот шедевр. Почему картины нет ни в одном музее? А ведь маэстро рисовал её всего в ста шестидесяти шагах отсюда. Их история любви до сих пор будоражит умы людей. Ходят слухи разного толка.
– Ваш город – настоящая колыбель любви! – захихикала кокетливо миниатюрная старушка.
– Да. В те века это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Любовная история монаха-художника и молоденькой послушницы, самой красивой девушки в городе, с роскошными, как золотой шелк, волосами. Ну, монахом он был, конечно, не простым, имел протекцию одного знатного рода. Так вот, для своих картин он видел лишь одно лицо, а именно лик Святой Маргариты. Настоятельница, зная о слабости маэстро к хорошеньким женщинам, вначале отказала в просьбе предоставить ему девушку в качестве модели. Но она недооценила дар художника убеждать и получать желаемое. Он не только нарисовал портрет. Под праздничную шумиху они вместе с красавицей-послушницей уехали из монастыря. Разумеется, с полного согласия последней.