Вьюжило. Даже внутри замка гулял ледяной ветер, заставляя кутаться в меха. Но сильнее непогоды сердце князя Зорана выстужали крики жены, что уже третьи сутки не могла разродиться от бремени.
Волхвы пророчили мальчика. Будущие родители даже уже подобрали ему имя – Бажен – желанное дитя, а младенец все не спешил на свет.
Зоран, будто лев в клетке, мерял комнату тяжелыми шагами. Слуги, отправленные за повитухой, вернулись ни с чем, сварливая старуха сказалась больной и немощной, не польстилась ни на золото, ни на сладкие посулы, не испугалась ни угроз, ни недоброй молвы. А все от того, что все младенцы, рожденные княжной Дживой прежде, не дожили до утра, как и те, кто помогал появиться им на свет. И никому не были известны причины произошедшего, их просто находили бездыханными, холодными, а саму роженицу – крепко спящей, с диким румянцем на щеках, обессиленной и ничего не помнящей.
Очередной вопль жены заставил Зорана вскинуть руки, крепко зажать уши и истово зарычать – происходящее уже превосходило его силы. Потому князь едва расслышал громыхание в дверь.
– Кто там? – взревел он, уже не надеясь на доброго гостя.
– Открывай, Ванда я, знахарка, помогу твоей жене.
Хриплый пронзительный голос показался божественной песней, а некрасивая женщина, укутанная бесчисленными слоями одежды – посланцем с небес. Рукой в кружевной митенке она осенила Зорана спешным знамением, а затем кинулась к Дживе.
И словно замерший до того в ожидании плохого замок сразу ожил. Засновали слуги с горячей водой и белеными простынями, захлопали двери, даже, показалось, огонь в камине затрещал веселее, а ветер, напротив, стих.
Не прошло и часа, как поступил приказ гонцу: возвестить о рождении наследника! Только хорошая весть шла об руку с плохой: Джива скончалась.