2003 год. Москва.
– Ваша дочь молодец. Она упорно идёт к своей цели.
– Спасибо.
– Если она и дальше будет так усердно заниматься, у неё есть все шансы стать примой Большого.
Мужчина в солидном костюме едва заметно кивнул и сжал руку женщины, сидевшей в соседнем кресле. Та с беспокойством посмотрела на директрису.
– А как же её травмы?
– К сожалению, это неотъемлемая часть нашей профессии. Травмы случаются, но здоровье учащихся всегда под строгим контролем врачей.
– Хорошо.
– Я знаю, вы волнуетесь за девочку, но поверьте, она справляется. Не прерывайте её обучение, у неё большое будущее.
– Мы подумаем.
Родители ученицы распрощались с директрисой лучшего балетного училища страны и покинули её кабинет.
– Оксан, видишь, наша девочка справляется. Не лишай девочку мечты.
– Было бы проще, если бы она мечтала о чём-то другом: петь на сцене, сниматься в кино или ещё что-то, где не придётся так над собой издеваться.
– Она не издевается, а работает над собой, идёт к своей цели. Окси, мы всё это обсуждали, когда Ксюша поступала. Пора принять выбор дочери и успокоиться.
– Не успокоюсь, я всегда буду волноваться, но я горжусь ею.
Они нашли свою дочь в просторном холле. Девочка о чём-то болтала со своими сокурсницами, но заметив родителей, она поспешила распрощаться с девочками и побежала к ним.
– Мы едем?
– Конечно.
– Ого, ты сегодня сам за рулём?
– Я же могу забрать дочь из школы?
Мужчина подошёл к входной двери и толкнул её, впуская внутрь свежий воздух и пропуская своих девочек. За то время, пока они были в здании, начался ливень.
– Ген, может быть, переждём?
– Ерунда. Окси, я не собираюсь гнать. Подождите здесь, сейчас подъеду к крыльцу.
Геннадий быстро сбежал с лестницы и побежал до машины. За пару минут он промок насквозь. Завёл автомобиль и постарался подъехать как можно ближе. Жена и дочь тут же забрались в машину.
– Поехали?
Он улыбнулся, глядя на дочь в зеркало заднего вида, перевёл взгляд вперёд и неспешно тронулся, выруливая в сторону МКАДа. Как всегда, находились лихачи, обгоняли, подрезали, но Геннадий сосредоточенно вёл автомобиль на низкой скорости.
Они уже ехали по загородному шоссе, Ксюша мечтательно рассуждала о выступлении на сцене Большого. Ей этого хотелось больше всего. Было тяжело морально и физически, но она превозмогала боль, собирала волю в кулак и занималась дальше. Ксюша готова была сделать всё возможное и невозможное, чтобы добиться своего.
– Я горжусь тобой, девочка моя.
Их глаза встретились в зеркале заднего вида всего лишь на секунду.
– Гена!
Раздался крик мамы. Ксюша посмотрела вперёд и увидела несущийся на них самосвал. Громкий сигнал гудка оглушал, отец выкрутил руль в сторону, но на мокром асфальте машину занесло прямиком под колёса грузовика. Крик её или матери…, – сколько Ксюша потом ни пыталась вспомнить, она так и не смогла бы сказать, кто именно кричал, – скрежет металла и удар. Пронзительная боль прострелила тело.
Глаза открывались тяжело. Веки не слушались. Во рту было сухо. Пошевелиться не получалось. Мышцы казались свинцовыми. В голове был туман. Все воспоминания перемешались: вот она в балетном классе, сейчас у отца на коленях, пока он с кем-то решает рабочие вопросы по телефону, играет в прятки с мамой и няней, а вот и первый поход на балет, Ксения была поражена с первых минут спектакля. Грация, изящество, настоящее волшебство в каждом движении, именно тогда Ксения поняла, чего хочет от жизни, и шла к своей мечте через слёзы, боль и страхи. Стёртые в кровь ноги, постоянные ушибы и растяжения – ничто по сравнению с возможностью парить по сцене.
Воспоминания исчезли, оставляя её в пустоте, а потом наступила тьма.
Ксюша ещё долго боролась с темнотой, кто-то иногда говорил с ней, но она не понимала ни слова. Все звуки сливались в единый гул, который раздражал, нервировал и пугал. Она не чувствовала, как тянется время, как меняется её мир.
Первым осознанным воспоминанием было лицо врача. Он что-то спрашивал, что-то говорил, но Ксюша не помнила ничего кроме него. Смуглая кожа, тонкая чёрная оправа, пухлые губы, острый нос и щетина с сединой. А ещё глаза, добрые, внимательные, светло-зелёные, которые смотрели с беспокойством.
Жизнь возвращалась слишком медленно. Появились другие лица, запахи и самое страшное – воспоминания.
– Где мама?
Лицо врача изменилось. Он помрачнел, поджал губы и едва заметно мотнул головой.
– В другой палате.
– А папа?
Мужчина накрыл её руку своей и едва заметно сжал.
– Отдыхай, Ксюша, все вопросы потом.
Потом не наступило ни завтра, ни послезавтра и даже спустя неделю. К удивлению врачей, Ксения шла на поправку быстро. Выполняла все предписания, но не переставала задавать два вопроса: где папа и когда её пустят к маме?
Первым кого она увидела, кроме врачей, был дядя, родной брат папы.
– Здравствуй, девочка моя.
Дядя Артур выглядел подавленно, отчего сначала кинуло в жар, потом в холод, и по коже побежали мурашки.
– Где папа?
Дядя сглотнул, опустил голову, но тут же снова поднял и посмотрел прямо в глаза.
– Его не получилось спасти, Ксюша. Он успел выкрутить руль, спас вас с матерью, но подставляя под удар себя… Соболезную, девочка.
Ксюша приняла эту новость мужественно, не расплакалась, не отвела взгляд от дяди, лишь кивнула.
– А мама?
– В коме. Врачи не дают никаких гарантий.
Девочка снова кивнула и отвернулась к стенке.
– Я приеду завтра, – сказал Артур Вениаминович, но Ксения никак не отреагировала. Она прислушивалась, когда снова наконец-то останется одна. Дверь захлопнулась, и Ксюша позволила горячим слезам скатиться по щеке, обжигая кожу, оставляя еле заметную дорожку.
На следующее утро Ксения смогла настоять, чтобы её проводили к маме, хотя бы на пять минут. Было больно смотреть на маму, но необходимо. Это было её напоминанием, что она натворила – отвлекла папу, а ещё теперь у Ксюши появилась надежда, что мама вернётся к ней.
– Когда меня выпишут?
– Недели две ещё надо потерпеть нас.
– Мне надо вернуться в училище.
– Ксюша, мне жаль, но ты не сможешь больше заниматься балетом.
– Почему?
– У тебя были серьёзные травмы.
Ксюша кивнула, но про себя подумала, что вернётся к балету, чего бы ей это ни стоило. Это всё, что у неё осталось. Она уже решила, что поговорит с дядей. Он сможет помочь.
– Не могу, Ксюша. Я теперь несу за тебя ответственность и не могу рисковать тобой.
– Я справлюсь.
– Нет. Тебя ждёт комната в нашем доме, братья будут рады твоему приезду.
Ксюша лишилась всего: семьи, дома, мечты и права что-либо решать.
В новом доме было одиноко. Чувствовала себя чужой, хотя и была окружена родными людьми. Родственники были холодны с ней, или ей так казалось. В новой школе было скучно, а избалованные одноклассники раздражали. Лучше бы её отправили в обычную школу, с обычными детьми, а не сюда, куда приезжают детки со своими охранниками.
– Что с папиной компанией? – однажды, осмелев, спросила Ксюша.
– Не переживай, девочка, я не дам бизнесу твоего отца сдуться.
– А наш дом?
– Возможно, ты когда-нибудь туда вернёшься. Если твоя мама снова будет с нами.
– Я могу её навестить?
– Зачем бередить душу, девочка? Беги, Ксюша, не отвлекай меня больше.
Девочка больше не задавала вопросов. Проживала каждый день с надеждой, что завтра очнётся мама и жизнь наладится. Не будет, как раньше, но будет лучше, чем сейчас. Дни проходили, но мама не возвращалась, надежда таяла на глазах. Всё чаще звучали разговоры, что мама не очнётся. Отношение родственников менялось на глазах.
Братья всё чаще позволяли себе грубые шутки, а дядя и тётя поощряли это. Вспомнилась сказка о Золушке. Ксения усмехнулась, если бы в этом доме не было прислуги, то наверняка всю домашнюю работу свалили бы на неё.
– Я хочу уехать к бабушке. Буду жить с ней.
– Нет. Мы назначены твоими опекунами, но, если хочешь, можешь провести летние каникулы у неё в Питере.
– Почему я не могу жить с ней? Вы мне всё равно не рады.
– Не сочиняй, девочка, ты же моя племянница. Я рад тебе, как и моя семья.
Ксения хоть и была ребёнком, но чувствовала ложь. Он не рад ей, и она не просто так здесь, но правду никто не собирается говорить. Утешало одно, до лета оставалось совсем чуть-чуть и хотя бы три месяца она проведёт с человеком, по-настоящему близким и любящим.
В Питере было хорошо и легко. Любящая бабушка, а ещё была подруга. Единственная подруга в её жизни. В училище каждый был сам за себя, в новой школе она была белой вороной, и только с Катей она чувствовала какую-никакую связь.
Какое же было счастье узнать, что родственники задерживаются в отпуске, и часть сентября она проведёт с бабушкой. Её не расстраивало, что она застряла в дождливом Питере, в то время как родственники отдыхали на берегу Индийского океана.
С каждым приближающимся днём отъезда Ксюша соглашалась на новые, более безумные идеи подруги. Съездить в Выборг, познакомиться с парнями, которые гораздо старше. Или отправиться с ними на сомнительную вечеринку перед самым отъездом.
Ксюша пожалела о своём приходе сразу. Ей не нравилось то, что она видела. Собравшаяся компания её пугала. Как сказала бы её тётка: отбросы общества. Все были старше них. Позволяли такое, отчего у Ксюши краснели щёки. Но зато Катя была в восторге. Не переставала пищать на ухо, как им повезло, что пригласили.
В какой-то момент взгляд зацепился за спортивную фигуру высокого парня. Шатен с озлобленным взглядом, от которого у Ксюши мурашки бегали по телу. Она украдкой следила за ним. Как он общается с другими, пьёт пиво. При каждом глотке кадык шевелился, и это завораживало. Гипнотизировало.
Ксения и дальше бы подглядывала, если бы кто-то не предложил сыграть в бутылочку. Всё рухнуло, когда прозвучали колкие слова, берущие на «слабо» и взгляд холодных глаз, пробирающийся глубоко внутрь.
Катя её буквально толкнула к нему навстречу, а ещё, как позже выяснится, навстречу непрошеным приключениям. Всё, что произошло дальше, Ксюша старательно пыталась забыть, но выходило плохо, даже спустя много лет она помнила этот пьяный, но решительный взгляд, свои первые робкие прикосновения к парню и его наглые в ответ.
А ещё она не могла забыть тот страх, что испытала сначала в комнате, а потом по пути до дома. Пустая улица, подозрительное такси и тёмный двор.
– Беги домой. Я в порядке.
Прошептал парень перед тем, как первым нанести удар. Ксюша не пошевелилась. Её как будто парализовало. Стояла и смотрела, как трое бьют одного. Разве так можно? И главное, для чего? Дрожь пробирала всё тело. И если бы не случайный прохожий, сложно представить, чем всё закончилось.
– Ты почему вернулась ночью? – бабушка смотрела с испугом на девочку.
– Поругалась с Катей.
– И шла по улице ночью?
– Глупо? – Ксюша вымученно улыбнулась. – Прости, ба. Просто я поняла, с такой подругой и врагов не надо.
– Не переживай, моя хорошая, будут в твоей жизни ещё друзья.
– Не надо. Лучше я буду одна. Так привычнее и спокойнее.