Погода стояла отвратительная: моросил противный мелкий дождь, а ветер продувал насквозь, так что никакая куртка не спасала от него. Но сестра почему-то предпочла сидеть на качелях во дворе вместо того, чтобы подняться домой.
– Ты почему здесь?
– Папа вернулся, – в голубых глазах плескалась грусть вперемешку со страхом. – Мама сказала ему, что разводится и уезжает со мной. Тём, он так сильно кричал на неё. Мне страшно, а если ударит? Тебя ведь ударил. Мне не надо было уходить, но и слушать, как он кричит на маму, не могла.
– Не ударит.
Он сказал уверенно, но сам в это до конца не верил. Отец оказался совсем не таким, каким его помнит. Не таким, как себе представлял.
– Пойдём, а то заболеешь.
Артём протянул руку сестре, та кивнула, схватилась мёртвой хваткой за руку старшего брата, боясь отпускать.
– Тём, а можно я буду тебе писать? Скажешь свою «аську»? – набравшись смелости, попросила Женя, она давно хотела добавить его, но не решалась спросить, а сейчас решилась.
– Сейчас домой придём, постучусь к тебе.
В квартире было подозрительно тихо. Женя мялась на пороге, не решаясь заходить, но всё же сбросила ботиночки, и неуверенным шагом прошла внутрь. Маму обнаружила в спальне. Она собирала вещи. Заметив дочь, Галина выдавила из себя слабую улыбку.
– Прости, мы тебя напугали.
Женя помотала головой, но продолжала всматриваться в родное лицо, в поисках следов от пощёчины.
– Я в порядке, солнышко, иди ко мне.
Девочка подошла и крепко обняла мать от испытываемого облегчения, она готова была разреветься. Галина гладила дочь по спине, но смотрела на мальчика, что застыл в дверном проёме.
– Всё хорошо, – прошептала и снова улыбнулась, на что Артём кивнул и отправился к себе в комнату.
– Женечка, надо вещи собрать, хорошо? Не затягивай с этим, завтра будем перевозить.
– Хорошо, мам.
– Ты о дочери подумай! Выдёргиваешь её из привычной жизни, тащишь не пойми куда! Ты подумала, как она будет жить в коммуналке? Она же привыкла к своей комнате, к чистоте, а ты что ей предлагаешь?
– Мы всё уже выяснили. Хватит, Никита.
– Я о детях беспокоюсь.
Галя усмехнулась.
– Что же ты две недели назад о них не беспокоился, когда уехал, никому не сказав. Оставил одних.
– Они уже взрослые, и это ты бросила их первой, отправившись в деревню.
Женщина помотала головой и, больше не сказав ни слова, продолжила складывать вещи. Они всё это уже обсуждали с ним, а в сотый раз бежать по одному и тому же кругу нет никакого желания.
– Артём только начал привыкать к нам, а ты всё рушишь своим уходом.
Галина не вытерпела, бросила кофту, которую складывала, на пол и подлетела к мужу.
– Не смей! – выставив указательный палец перед его лицом, разъярённо прошипела, – не смей манипулировать детьми. Ты палец о палец не ударил, чтобы Артём почувствовал себя как дома. Ты вообще для сына ничего не сделал, хотя нет – дал семя. Это всё, на что ты способен в жизни: оплодотворить и свалить. Ты же ничего не знаешь ни об Артёме, ни о Женьке.
– Я работаю! Забочусь о вас! Вы никогда и ни в чём не нуждались.
– Нет, Никита, это всё оговорки. Если бы тебе был не безразличен сын, ты воспитывал бы его, но ты трусливо решил скрыть наличие ребёнка. Но знаешь, никогда не поздно стать отцом не только на бумаге, но и по факту.
Галина снова вернулась к вещам. Больше не пыталась складывать аккуратно, просто бросала как есть. С силой запихивая, пытаясь утрамбовать. В ней бурлили злость, презрение и ненависть. Злилась на себя за то, что столько лет была слепа, ненавидела ситуацию и презирала мужа.
– Я не дам тебе развода, – бросил Никита и ушёл, хлопнув входной двери.
– Очень по-мужски. Сказать последнее слово и сбежать.
Галина бросила очередную тряпку в сумку и осела на пол около шкафа. Сил больше ни на что не было. Может, ну их, эти шмотки? Это всего лишь ненужные тряпки, будут ещё. Заработает. А сейчас просто сбежать. Взять дочь и прочь отсюда.
Она позволила себе просидеть пару минут, встала, выдохнула и закончила собирать вещи. Галя заглянула в комнату дочери, та собирала свои вещи под музыку, тихо мурлыча текст, вторя любимому исполнителю.
Женщина бесшумно прикрыла дверь в её комнату. Подошла к соседней двери, занесла руку, чтобы постучаться, но тут же опустила её обратно. Прислонилась лбом к косяку, позволила себе небольшую передышку, чтобы набраться смелости. Надышаться перед прыжком в воду.
Постучав, она сразу приоткрыла дверь и заглянула.
– Можно, я войду?
– А если нет?
– Я уйду, Артём.
За последние две недели они научились существовать рядом. Артём открыто больше не пытался её задеть, она же старалась сделать вид, что её не существует в его жизни. Не попадалась на глаза.
Он перестал оставлять грязную посуду на столе, для Галины это был шаг вперёд. Незначительный, но всё же.
– Так можно мне войти?
Мягко повторила вопрос, на что парень пожал плечами и уткнулся в телефон, делая вид, что ему безразлично, но женщина знала, что это не так. Когда ему было на самом безразлично, он вёл себя иначе.
– Артём, знаю, я последний человек, к которому ты обратишься за помощью, но помни, что ты всегда сможешь мне позвонить. Не позволяй ему тебя унижать или бить, но и на конфликт не иди.
Парень что-то строчил в телефоне, делая вид, что не слушает её.
– Пожалуйста, доучись этот год. Не для кого-то, только для себя и своего будущего. Помни, о чём говорил директор.
Только когда Галина вышла, Артём посмотрел в ту сторону.
Она никто. Нет. Она та, кто сломала ему жизнь. Та, кто лишила его отца. Он должен ненавидеть её, но тогда почему у него такое чувство, будто его предали? Снова.
Когда мама сказала, что он едет в Питер и будет жить с отцом, Артём испытывал только разочарование. Он не мог обижаться на родную маму, но был разочарован, что выбрала не его. Променяла на будущего мужа, на новую семью, в которой не нашлось места ему. Он почувствовал себя ненужным и с этим чувством ехал к папе.
Артём испытал садистское удовольствие, когда заметил, что отцу наплевать на дочь. Папа интересовался делами Жени так же, как и дядя Гриша – его. Задавал вопрос: «как дела?», и тут же переключал внимание на его мать. Косточка, брошенная голодной собаке. Вроде бы еды дал, а то, что не наелся, не его проблемы.
Парень даже задумался, а может, это нормально? Вот такое отношение и есть норма. Может, именно так и выглядит родительская любовь.
Тогда почему, Галина относилась к Жене по-другому. Он ненавидел женщину за её отношение к дочери. Артём видел, что мачеху интересует абсолютно всё, что рассказывает дочь. Даже какую невкусную булку она ела в школе и какую милую кошку повстречала в соседнем дворе.
Когда Галина жила в деревне с матерью, она каждый день звонила Жене и так же обо всём расспрашивала. Его родная мать за всё время, что он живёт в Питере, позвонила лишь три раза, один из которых был в его день рождения. Она поздравила его, спросила, как ему город, но, не дожидаясь ответа, стала прощаться, ссылаясь на дела, связанные с подготовкой к свадьбе.
Артём быстро понял и усвоил одну простую вещь: в этой жизни каждый за себя. Доверять можно только себе и надеяться только на себя.
Только почему он тогда нервно постукивает ногой, в ожидании ответа на один-единственный, простейший вопрос, отправленный сестре? Неужели так сложно ответить «да» или «нет», что за сочинение, мать её, она там строчит уже грёбаных десять минут?
Он хотел уже позвонить ей, когда появилось сообщение.
«Привет, братец=) Мне нравится новая школа, тут нет малиновых пиджаков, учителя прикольнее, жалко, что тебя тут нет=(»
А ответ? Где ответ на его вопрос? И неужели вот это можно было так долго набирать? Артём не выдержал и набрал сестру.
– Ты не ответила на мой вопрос.
Женя заливисто рассмеялась.
– Я поспорила сама с собой, позвонишь ты или напишешь.
– Раздвоение личности не лечится.
– Зато всегда есть с кем поговорить.
– Мелкая, ты так и не ответила на вопрос.
– Прикольно так, у меня теперь есть старший брат, и если меня будут обижать, я могу говорить: «Сейчас приедет мой брат и побьёт тебя».
Артём начал уже злиться на сестру:
– Так тебя обижают?
Женя снова рассмеялась.
– Нет, но мне нравится, что ты, как настоящий супермен, готов примчаться и наказать моих обидчиков.
Парень наконец-то смог спокойно выдохнуть и тоже улыбнулся.
– Я не супергерой, мелкая.
– Знаю. Ты – лучше. Ты мой брат, Тём, и ты не дашь меня в обиду, а я тебя, – и тут же шёпотом поделилась секретом. – Тём, мама постоянно звонит соседке, той, что в квартире напротив с орущим котом живёт, и спрашивает, как у вас дела.
Артём сильно зажмурился, сжал пальцы в кулак. Он про себя досчитал до десяти и только тогда ответил сестре:
– Скажи маме, что у меня всё в порядке, и она зря беспокоится.
– Нет, я не стану её обманывать.
– Мелкая…
– Тёма… – передразнила девочка и с наигранной весёлостью добавила, – пока, старший брат.
Артём уже собрался уходить, когда открылась входная дверь.
– Ты куда?
Спросил отец, но заходить в квартиру не спешил: пропускал вперёд молодую женщину в модном светлом пальто, тёмно-синих джинсах-клёш, из-под которых виднелись острые носы осенних сапог. Блондинка с идеальной укладкой, крупными кольцами-серёжками в ушах, и розовой помадой на губах, которые при виде Артёма растянулись в противную улыбку.
– Ой, а ты, наверное, Артём?
Парень поморщился, обычно так с соседскими болонками знакомятся.
– Артём, знакомься, это Вика, она будет жить с нами.
Артём громко расхохотался.
– Ты развестись ещё не успел, а уже кого-то притащил?
– Не смей со мной так разговаривать. И куда ты собрался? Сегодня останешься дома, познакомишься с Викой получше.
– Мне это неинтересно.
– Я сказал, ты останешься дома!
Мальчик ещё раз посмотрел на отца, но психанув, разулся и пошёл в свою комнату. Вика зашла следом почти сразу.
– Артём, я хочу найти общий язык с тобой.
– Зачем? Мне это не интересно.
– Потому что мы теперь будем жить вместе, и враждовать нам ни к чему.
– Ты в курсе, что мой отец женат? Кстати, его жена тоже пыталась со мной поладить, но, как видишь, её больше нет здесь.
Улыбка сошла с милого лица, в глазах появилась злоба.
– Скоро она станет бывшей, – прошипела Виктория, – а я буду настоящей. Всё давно шло к этому, и я не собираюсь с тобой сюсюкаться.
Парень усмехнулся, сделал шаг к женщине.
– А с чего ты решила, что с тобой будет иначе? Он говорил, что уезжает в командировку, но на самом деле проводил время с моей матерью. Говорил, что задерживается на работе, но был с тобой. Сколько так длилось? Год, три или все пять лет? Я разочарую тебя, но моему отцу никто не нужен, только он и его комфортное существование, а кто будет его осуществлять ты, Галя или какая-нибудь Света – неважно. Так что добро пожаловать в семью, Виктория, половую тряпку сама найдёшь или показать?
Виктория, поджав губы, яростно сверкнула глазами и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью на прощание. В соседней комнате послышались крики, она точно не Галина, не будет молча терпеть выходки парня, осталось дождаться, что предпримет отец.