Раннее утро на Козодое обычно было самым любимым временем Абель. Домашние еще спали, и до рассвета можно было почитать книги, которые она знала от корки до корки, но которые за неимением других перечитывала снова и снова. Или отправиться в дровницу, где у нее имелся стол с инструментами. Всегда находилась какая-нибудь несчастная тварь, которой она пыталась помочь, одновременно практикуясь.
Абель вспомнила о крысе с перебитой лапой, которую вытащила из капкана и которую лечила уже неделю. Она искренне надеялась, что Клара не забудет ее отпустить, как и не забудет покормить птенца, сидящего в колодце. Она велел кинуть ему мяса и насыпать сверху пшена – что-нибудь на корм точно сгодится. Плохо будет, если птенец питается исключительно живыми насекомыми, или если он выкинет еще какой-нибудь фокус, как тогда с огнем. Но Клара была не робкой девочкой и не раз помогала ей с операциями. Все будет хорошо.
Только не сейчас и не с тобой, поправила она себя, стараясь не глядеть на Рата, который сидел напротив и не сводил с нее глаз.
Это утро началось неправильно. Никаких книг и даже никакого завтрака. Мать за стол ее не пустила, столь велика была ее неприязнь к приемной дочери. Сунула ей в руки пакет с бутербродом и кивнула в сторону грузовика – мол, в дороге поешь. Бель не возражала, правда, пришлось остаться голодной. Злая Элоиза завернула в бумагу очень тонкий ломтик хлеба с толстенным шматом колбасы с салом. В другой ситуации она бы пожалела колбасы, но, видимо, ей очень хотелось отомстить за испорченную репутацию семьи.
Вздохнув, Бель выбросила розово-белый кружок и стала медленно жевать хлеб, стараясь не думать, как отвратительно тот пахнет мясом. На заводе ожидало много проблем, но вопрос еды, похоже, будет самым насущным. Впрочем, она искренне надеялась, что тамошние повара окажутся скупыми, и мяса, которое стоило недешево, в рационе будет отсутствовать. Ни о чем другом думать просто не хотелось.
– Ты знаешь, что мы будешь жить в одной комнате? – спросил Рат, перекатывая травинку из одного уголка рта в другой. Он сорвал ее во дворе у дома и за час езды всю изжевал, однако не выплевывал. Отец сидел в кабине за рулем, а Рат с Абель тряслись в кузове на скамьях напротив друг друга. Мотор ревел так, что голос Рата был едва различим. Можно было говорить, что угодно, старший Клаус все равно бы ничего не различил. Чем Рат и пользовался.
За то время, что они ехали, Абель услышала столько обещаний расправы в свой адрес, что теперь идея спрятаться от эмпатов на заводе совсем не казалось ей хорошей. Может, тот эмпат и не вспомнил бы о ней, когда очнулся. А может, он умер, и тогда Абель точно найдут – даже на заводе. Почему-то не хотелось, чтобы пилот из космоса умирал, хотя воспоминания о нем были не самыми приятными в ее жизни. Сейчас было просто стыдно за свои мысли и действия, и неважно был у нее тогда выбор или нет. Подобное поведение было непристойным и грязным – хоть с какой стороны рассматривай. За это вселенная ее и наказала обществом Рата, который, похоже, станет ее личным палачом. До тех пор, пока Абель не потеряет последнее человеческое в себе и не убьет его где-нибудь среди механизмов Дробильни. А потом ее посадят в тюрьму, и жизнь закончится.
Они выехали на проселочную дорогу без покрытия, и теперь глотали пыль, которая поднималась столбом из-под колес грузовика к бледному, затянутому тучами небу. Листва в этой местности давно опала, и дорожная пыль оседала на ветки, перекрашивая их в красный, отчего дорога казалось совсем зловещей. Было холодно. Куртка Абель, годная для того, чтобы заниматься хозяйством во дворе, к дороге была не приспособлена. Она замерзла сразу, а при мысли о том, что до перевала, где они остановятся на ночлег, еще десять часов, становилось и вовсе невыносимо. Одежда Рата не была теплее, но тот словно не замечал холода – наоборот, раскраснелся и даже подставлял ветру лицо, будто желая остудиться.
– А когда папаша уедет, я выбью тебе зубы, – тем временем, говорил Рат. – Всегда хотел это сделать. Да и зачем они тебе, если ты мяса не ешь? Но если расскажешь, как трахалась с эмпатом, оставлю передние. Я ведь обещал маме о тебе заботиться.
Абель сглотнула и тоскливо поглядела в сторону. Красные ветки печально кивали вслед пылящему грузовику. Может, спрыгнуть и махнуть в лес? В такое время года там было не выжить, но, если ее не поймают, последние дни она проведет хотя бы без Рата.
Машину тряхнуло, и в голове Абель что-то поменялось. Она злобно посмотрела на Рата, отчего тот даже замолчал, оборвав на полуслове историю, что будет делать с беззубой Бэль.
– Катись к дьяволу! – крикнула Абелия, дурея от собственной смелости, приступ которой закончился также быстро, как и начался.
– Что ты сказала? – угрожающе спросил Рат и высунул руку из кармана брюк. В его пальцах был зажат складной ножик. Лезвие щелкнуло и выскочило Абель навстречу.
– Хочешь уже калекой на завод приехать? – переспросил он. – Отцу скажу, что ты сама на нож упала и, представляешь, он мне поверит.
Абель сжала зубы и потупила взгляд, презирая себя за трусость. Позже, я разделаюсь с тобой позже, мысленно пообещала она себе.
Она не сразу заметила, что пыли на дороге стало больше. Из-под колес грузовика по-прежнему вырывались столбы дымы, но теперь пыль летела и с неба, и с боков, отовсюду. Рев машины усилился, но доносился он почему-то сверху. Абель задрала голову, прикрываясь рукой от пыли, и в туманном облаке разглядела темный силуэт, который принадлежал явно не птице. А так как воздушного транспорта на Козодое давно не было, гадать не приходилось – над ними завис эмпатовский корабль. Его очертания были меньше боевых глайдеров, и Абель догадалась, что эмпаты привезли на Козодой знаменитые катера класса «Альфа», которые использовались по всей Империи как наземный, воздушный и подводный транспорт на планетах. На секунду проснувшееся любопытство было немедленно уничтожено отчаянием. Похоже, тот эмпат все-таки умер, и сейчас Абель ждет расплата похуже той, что обещал Рат.
Катер величаво выплыл из клубов пыли и опустился на дорогу перед грузовиком старшего Клауса, который едва успел затормозить, судорожно вцепившись пальцами в панель управления. Абель хотела крикнуть отцу, чтобы тот сворачивал в лес и гнал изо всех сил, но поняла, что дергаться поздно. На узкой дороге, окруженной частоколом деревьев, они были зажаты в тиски – разворачиваться некуда. Да и можно ли было спастись от эмпатов? По слухам, радиус эмоционального воздействия некоторых из них мог охватывать десятки километров.
Сейчас нас накроет волна ужаса, паники или страха, подумала Абель и, взглянув на Рата, поняла, что тот думал о том же. Брат во все глаза таращился на свое отражение в зеркальном корпусе катера. Во время резкого торможения ножик выпал из его рук и отлетел к ногам Абель. Та не стала игнорировать подарки судьбы, поскорее спрятав вещицу в карман. Против эмпатов лезвие было бесполезно, но Абель оно еще пригодится – например, поможет вскрыть вены.
Когда из катера появились эмпаты, их вдруг резко оказалось очень много. Затянутые в черные блестящие куртки, с оружием самых разных видов, в котором Абель ничего не понимала и называла одним словом – бластеры, в шлемах-масках и навороченных перчатках по локоть со встроенными дисплеями, эмпаты выглядели столь фантастично, что казалось, будто на Козодое, наконец, наступило то самое будущее, и колония сумела-таки догнать остальные планеты Империи. Военные заполнили обе стороны дороги, осматривали грузовик спереди и сзади, двое забрались в кузов, взяв на прицел пассажиров. Старшего Клауса вытащили из кабины, которую молча просветили приборами.
Было страшно, но Абель почему-то была уверена, что этот страх – свой, естественный, и что, когда они испытают то самое, настоящее эмпатовское внушение, будет гораздо хуже. Отец что-то заговорил, у Рата тоже прорезался голос, и они вместе стали доказывать, что являются свободными гражданами свободной колонии и ничего не нарушали.
Наконец, из катера показался еще один эмпат, отличавшийся от остальных не только высоким ростом, но и формой. Белая перламутровая куртка с эполетами, распахнутая на груди, полупрозрачная короткая туника, из-под которой просвечивали хорошо накачанные грудные мышцы, широкий пояс с непонятными устройствами, высокие сапоги до колен и множество причудливых украшений на шее, в ушах и пальцах – подобные костюмы Абель видела в детстве в кино, когда в поселке еще работал кинотеатр. А еще у эмпата не было шлема, и Абель сразу его узнала – того самого, из каюты. Невозможно было не узнать эти вечно меняющиеся глаза, который сейчас были одного цвета с дорожной пылью – и с ее, Абель, взглядом.
– В машине яйцо не обнаружено, – доложил один из эмпатов командиру, и у Абель на душе стало совсем плохо. Связать одно с другим было несложно. И как же она сразу не догадалась. Сначала с неба упало яйцо, а потом на Козодой прилетели эмпаты. Похоже, вот настоящая причина, по которой колонию удостоили визитом столь неожиданные гости.
– Эту в кабину, – затянутый в белую перчатку палец старшего эмпата указывал прямо на Абель. Она и сказать ничего не успела, как ее выбросили из кузова грузовика и под руки поволокли к зеркальному катеру.
Вслед донесся растерянный голос старшего Клауса и обрывистые фразы, брошенные кем-то из эмпатов:
– Обвиняется в краже. Будет судима. Домой не вернется.