Э, как славно сбивали из глины печь!
Спешка бы ни к чему, да зима вот приспичь.
Дед-хозяин – старый кокшар, хоть не про деда речь,
и не про то, что искать бы, мог он найти кирпич.
Речь: как весело мужики сбивали печь!
Как взлетали без устали берёзовые молотá,
и был каждый молот, как певчая птица, певч!
и была каждому прежняя, в роще, жизнь – маета-а…
И серьёзно так мужики сбивали печь,
словно забивали глиной дощатый гроб,
который сбросили в яму с высоких плеч
и так трамбовали, что втрамбовали и холмик-горб.
И до конца была сбита в зимовке печь!
и дед самолично взрезал печке устье ножом,
и, чтоб тягу проверить, спешил ком газеты зажечь,
а после, выпив, сопел: на печку ведь нюх нужóн.
А мужики, набравшись, перецеловались и млад и стар.
А когда в печи разгорелось (не только газеты ком),
дым – как покойник, не хуже святого Лазаря – встал,
а когда вышел в трубу,
то сильно заплетал ногами и языком.
1983