Пока Лу и Ингрид гостили у Хельги, вышло солнце. Этой осенью оно было таким редким гостем, что обратно на барахолку Ингрид предложила пойти пешком.
Они шагали не торопясь, как будто просто гуляли, и болтали о разном. О Хельге, которая уже много лет пишет научные работы про языки и фольклор разных стран – Ингрид призналась, что пробовала их читать, и было интересно, но ничегошеньки не понятно. О кошках, привыкших к суровому Уралу, а потому прекрасно приспособленных и к свободному выгулу в городских джунглях. Лу сама не заметила, как начала смеяться до слёз над шутками Ингрид и взахлёб рассказывать про симпатичных кошек, живших у соседки напротив маминого дома. После тяжёлого путешествия в собственную память было приятно ненадолго устроить перерыв и просто поговорить об обычных – ну, почти обычных – вещах как две нормальные девчонки.
Они ступили на мост через одну из городских рек, когда Ингрид вдруг призналась:
– Эх, может, я и погорячилась. Если один из тех ребят и вправду Эммерауд Ан-Атари ад-Мораан, то он не заслуживает, чтоб на него натравили Сафо.
Лу взглянула на неё с удивлением:
– Мне казалось, ты драконов терпеть не можешь.
Ингрид, морщась, пожала плечами.
– Противно признавать, но этот конкретный, может, и ничего. Если бы ты сразу росла зрячей, в наших кругах, то обязательно бы про него знала. Он очень много всего сделал и продолжает делать, там, в своём мире. Ну, то есть… Например, он добился в парламенте отмены статуса малого волшебного народа, который очень ограничивал в правах некоторые малочисленные существа, а ещё благодаря ему нормальное волшебное образование не стоит диких денег. Типа, теперь многие, у кого есть способности, могут поступить в университет или школу, а не учиться у каких-нибудь шарлатанов, которые сами себя случайно превращают в жабу. А в последнюю пару десятилетий, насколько я знаю, он отошёл от всех этих общественных штук и участвовал в разработке более экономичных заклинаний, чтобы даже те, у кого волшебство слабенькое, могли ими пользоваться. Говорят, теперь и люди способны освоить аж кое-что из драконьей магии, представляешь? – Ингрид весело усмехнулась. – То есть ты понимаешь, да? Он же, по сути, своими руками роет под драконье господство. Мы, простые смертные, за то его, собственно, и любим. Удивляюсь, как сородичи ещё не отправили его от греха подальше лечиться в какой-нибудь далёкий санаторий или ещё куда подальше, но, говорят, ему всё прощают, потому что он душка. Хотя, конечно, есть версия, что именно за такое поведение его и убили…
– Убили?! – ахнула Лу.
– Это всего лишь теория. На самом деле никаких доказательств нет, только доводы вроде «какой нормальный дракон по доброй воле отправится полетать в такой дикий шторм?». Официальная версия – несчастный случай. Парень отправился на прогулку в бурю и разбился о скалы. Как по мне, звучит похоже на правду. Драконы вечно думают, что им никто не указ, и атмосферные явления тоже.
Пару шагов они сделали молча, а потом Лу призналась:
– Знаешь, когда я увидела его там, во сне… Я сразу поняла, что он стоит того, чтобы его вернуть. Что без него… мир как будто обеднел, понимаешь? Это было… как будто чувства всех вокруг смешались и передались мне. Друзей, товарищей по учёбе, членов семьи… И никто из них ни… – Она хотела сказать, что никто из них ни секунды не сомневался, но слова застряли в горле.
Лу не заметила, откуда появились… они. Может быть, из обычных, мирных теней, вдруг ставших сгустками черноты. Может быть, прямиком из её страшных снов. Только сейчас всё происходило не в тёмных коридорах под землёй, а прямо здесь, на мосту, по которому деловито сновали машины, под удивительно ясным для ноября небом. Сверху глядело равнодушное солнце, и от этого почему-то становилось ещё страшней.
Лу ущипнула себя, но проснуться не получилось.
Они стояли там, впереди, перегородив дорогу. Лу не знала слова, каким можно назвать таких существ. Они были как чудовищные кентавры, только вместо лошадиной части – туши огромных пауков, из которых, от талии и выше, росли тощие женские тела. Сквозь безжизненно-серую кожу проступали чёрные вены. Спутанные длинные волосы падали на лицо и грудь.
Невольно отступая, Лу затравленно оглянулась и поняла, что ей конец. Три паучихи ждали их спереди, ещё четыре подкрались со спины. Бежать было некуда.
Боль стучала в висках, как машина, которой забивают сваи.
– Наконецс-сс-то! – заговорили чудовища разом; шипящие голоса переплетались, сливаясь в один, звучали словно отовсюду. – Вот и она!..
– С-сстолько поис-ссков!..
– Теперь не с-сспрячеш-шшься…
Ингрид оттолкнула Лу назад, закрыв её собой. Паучихи медленно двинулись к ним, неумолимо сжимая кольцо. У них были лица красивых женщин, но искажённые до предела – до боли распахнутые веки, растянутые в немыслимых улыбках губы. Невероятно узкие зрачки казались точками в безумных белых глазах.
Лу сделала ещё шаг назад и прижалась спиной к ограде моста. Интересно, что сейчас видят водители проезжающих машин? Пешеходы на другой стороне дороги? Никто не закричал, не остановил свой автомобиль. Никто ничего не заметил. Волшебная маскировка, похоже, действовала на славу.
– Не бойс-сся, – шелестящий шёпот вползал Лу прямо в голову, как змея. – Больно не будет. Ну, или… не с-сслиш-шшком долго.
– Лу, – вдруг сказала Ингрид, не сводя напряжённого взгляда с монстров, загнавших их в угол. – Слушай меня. Сейчас ничего не бойся. И главное, держись крепче. Ладно?
Лу не успела ни о чём спросить: Ингрид схватила её в охапку – и в следующую секунду они обе полетели вниз.
Короткое падение показалось Лу вечностью. Удар о воду выбил у неё из лёгких весь воздух, и она забилась в панике, не понимая, где верх, а где низ, но тут что-то гладкое и сильное поднырнуло под неё и вынесло на поверхность. Не помня ничего, кроме того, что надо держаться, Лу обхватила обтекаемое мускулистое тело с мягкой и толстой прослойкой жира. Рядом, фыркая и шевеля усами, высунулась из воды мокрая тюленья морда.
Удивляться не было времени.
Сверху гневно зашипели на разные голоса, и паучихи понеслись к берегу – кто по мосту, кто, перемахнув через ограждение, прямо под ним. Они держались на бетоне вниз головой с лёгкостью настоящих пауков, бегущих по потолку. Тюлень в объятиях у Лу без лишних раздумий торпедой рванул вниз по течению. Он нырял неглубоко, чтобы Лу могла держать голову над поверхностью, но пенная волна брызг всё равно била ей прямо в лицо, и Лу сразу наглоталась воды. И всё-таки она могла разглядеть, что паучихи мчатся за ними следом. Вдоль набережной ходили люди, и, чтобы не тратить время, петляя между ними, чудовища бежали прямо по отвесным гранитным берегам, словно гравитация была не властна над ними. Их тонкие кошмарные паучьи ноги так и мелькали, чёрные волосы вихрем летели позади.
Тюлень нёсся быстрее мысли, но монстры догоняли.
Лу зажмурилась, чтобы ничего не видеть, зарылась лицом в поднятую речную пену – и чуть не свалилась на повороте. Они с тюленем, почти не сбавляя скорости, нырнули из широкого русла в узкий укромный рукав реки. По берегам стояли косматые хмурые деревья. Даже прожив в новом городе полтора года, Лу мало где побывала, кроме школы да пары больниц, но узнала этот парк по фотографиям из Сети. Ему нарочно дали разрастись почти как настоящему лесу, и полуголые по осени кусты спускались по диким берегам прямо к воде…
Паучихи, несущиеся по противоположному берегу, не успели затормозить и проскочили поворот, на миг потеряв добычу из виду. Тюленю хватило этого времени, чтобы поднырнуть – Лу с головой ушла под воду – и снова показаться на поверхности под просторным тенистым шатром. Над Лу нависли ветви огромной плакучей ивы, почти не растерявшей своих листьев – они высохли так, что казались сделанными из хрупкого серебра, но упрямо цеплялись за ветки.
По земле парка мягко и страшно зашелестели паучьи лапы. Конечно. Неподалёку ведь как раз есть ещё один мост.
Лу сжалась в тени берега, боясь, что первый же порыв ветра сметёт с веток ветхие листья, оставив её на виду. Крона ивы, казалось, едва слышно шептала что-то, словно пыталась утешить, но она совсем не казалась надёжной защитой. Свет дробился, проходя сквозь ветви, и осколками падал в воду.
Паучихи бегали вокруг, шипели, скрипели и визжали. Зажмурившись, Лу ждала, что цепкие лапы вот-вот сомкнутся у неё на шее.
Паучьи голоса застрекотали дальше по берегу, словно твари бранились друг с другом. Многоногие шаги пронеслись обратно к большой реке, и стало тихо.
Ещё несколько секунд Лу не решалась открыть глаза. А потом Ингрид сказала у неё над ухом:
– Уф! Кажется, оторвались.
Лу моргнула и уставилась на неё. Ингрид ободряюще улыбнулась; пучок у неё на затылке распустился, и мокрые волосы рассыпались по плечам, как у русалки. Лу была рядом с ней, бок о бок, почти прижавшись, и могла поклясться: ниже пояса у Ингрид всё ещё был мощный тюлений хвост.
– Дадим им уйти подальше. – Ингрид бережно погладила ветки, полощущиеся в речке, и вполголоса пробормотала: – Спасибо, что спрятала.
Лу хотела что-то сказать, может быть, тоже поблагодарить дерево, которое их спасло, но зубы стучали так, что она не смогла выговорить ни слова. Только теперь, когда тиски страха чуть-чуть разжались и от облегчения кружилась голова, до Лу дошло, что она не чувствует ног от холода.
– Ох, проклятье! – Ингрид встревоженно вгляделась Лу в лицо, сжала её онемевшие щёки ледяными руками. – Держись, малышка. Сейчас. Сейчас поплывём греться.
Лу обхватила её за талию и не успела поймать момент, когда вместо девушки у неё в объятиях снова оказался чёрный фыркающий тюлень.
Когда они добрались до места, Лу уже не могла разжать руки. Она промёрзла до костей, одеревенела от холода, как расписные женщины на носах старых кораблей. Мысли тоже окоченели, и она не сразу поняла, что пресная речная вода сменилась солёной волной залива.
Ингрид принесла её к полузаброшенному причалу, где стояли на приколе проржавевшие катера. Поодаль, в шагах ста от берега, из воды торчал здоровенный обломок волнореза, а к нему нежно прижался боком целый корабль. Лу плохо разбиралась в моделях судов, а об этом могла сказать только, что оно большое, очень старое и на борту есть жизнь. Солнце снова скрылось за глухим покрывалом туч, на город надвигались ранние ноябрьские сумерки, и в иллюминаторах горел тёплый призывный свет. На обшивке угадывалось полустёршееся имя «Лавиния».
– Это едальня Дженни Зелёные Зубы, – сказала Ингрид, подсаживая Лу на ступеньку перед солидной дубовой дверью, врезанной в обросший ракушками борт. – Вообще-то, местечко в основном для нас, водных ребят, но ты со мной, так что можно.
За дверью оказалось что-то вроде кают-компании, переоборудованной под бар. Все, кто был внутри, обернулись на новых гостей. Перед Лу открылась целая комната выпученных рыбьих глаз, перепонок, чешуи, чёрных и серо-пятнистых тюленьих спин. Некоторые из гостей сидели за столиками, некоторые – в вёдрах, бочках и баках с водой.
Может, в другое время Лу и узнала бы в них кого-то из легенд и сказок (если уж на то пошло, в другое время она первым делом испугалась бы до чёртиков), но сейчас она слишком замёрзла, чтобы думать. С неё ручьями текла вода, и её только что пытались сожрать женщины-пауки с сумасшедшими глазами.
Сейчас её даже не волновало, что она – чужая в заведении для своих. Стоило завсегдатаям разглядеть, что Лу обычный человек, как все разговоры стихли. Женщина за барной стойкой в дальнем конце зала подняла голову.
– Джен, – начала Ингрид, но та не дала ей закончить.
– Сюда, – коротко велела она, открывая дверцу под лестницей, ведущей наверх, на палубу.
Пока Ингрид вела Лу между столиков, остальные посетители потихоньку снова расслабились. Наверное, если барменша одобрила незваную гостью, значит, всё хорошо.
Небольшая комнатка под лестницей встретила Лу блаженным теплом. Тут шумел дровяной бойлер; рядом приютился топчан, заваленный старыми подушками и пледами.
Ингрид критически оглядела Лу, с одежды которой капало, и велела:
– Снимай всё.
Через две минуты Лу сидела на топчане, завёрнутая в одеяло, как куколка бабочки. Ингрид, развесив мокрую одежду на горячих трубах, присела на корточки и принялась растирать её ледяные ступни. В оттаивающих пальцах покалывало, нос постепенно снова обретал чувствительность, и можно было надеяться, что он всё-таки не отвалится. Лу шмыгнула им, просто чтобы в этом убедиться, и сказала:
– Извини, что тебе пришлось… ну… вот это всё.
– Ты не виновата. – Ингрид бережно, но крепко растёрла ей пальцы на левой ноге, согревая в них кровь. – На тебя напали. Что мне было делать – бросить тебя? Они бы тебя сожрали, а я, знаешь, как-то против, когда друг друга жрут. К тому же, – она подняла голову и улыбнулась Лу, – ты мне нравишься.
Это была такая улыбка, что, даже если бы Лу не хотела, ей пришлось бы улыбнуться в ответ.
Ингрид натянула ей на ноги найденные тут же колючие шерстяные носки и вдруг предложила:
– Хочешь, научу одному бытовому волшебству?
Лу удивилась, но кивнула:
– Хочу.
– Есть такой фокус, когда вместо «извини» ты говоришь «спасибо». Ну, то есть… Типа, вместо «извини за опоздание» говоришь «спасибо, что подождал». Вместо «извини, что надоедаю» – «спасибо, что выслушал». Ну и так далее. – Ингрид поднялась с пола и села рядом с Лу. – Конечно, ты не обязана так делать. Но просто людям приятнее, если их благодарят. Когда кто-то просит прощения, то всем как будто становится немного неловко, ты замечала? А когда говорят «спасибо», то сразу здорово от мысли, какой ты молодец.
Какое-то время Лу раздумывала над тем, что услышала.
– Тогда, – сказала она, – спасибо, что спасла меня.
Ингрид просияла и потрепала её по мокрым волосам:
– Да ладно… Нет уж, пока я рядом, фиг какой паук тебя получит!
Скрипнув дверью, вошла барменша. У неё была тяжёлая тёмно-зелёная коса, словно сплетённая из морской травы, и татуировки в тон на лице – вертикальные линии, идущие от щёк ко лбу, пересекая веки. Из-под губ, тоже зелёных – Лу не поняла, натуральный это цвет или такая помада, – вверх и вниз торчали игольно-тонкие изумрудные клыки.
– Держи. – Барменша вручила Лу большую дымящуюся кружку. Из-за своих необычных зубов она странно и забавно выговаривала звуки.
Кружка пахла хвоей и мёдом. Лу обхватила её ладонями, и от тепла по телу пробежала сладкая дрожь.
– Пей, – сказала Ингрид. – Джен здорово лечит травами. Я-то знаю только, что чеснок – от вампиров, а зверобой – от волков, а она…
– Зверобой – только если свежий, – поправила Дженни Зелёные Зубы. – Сушёный из аптеки годится разве что от кашля. Расскажете, во что влипли?
Лу отпила из кружки и навсегда перестала верить в то, что лекарства непременно должны быть противными на вкус. Допив сладкий и пряный отвар до половины, она поняла, что веки у неё закрываются сами собой.
– Давай потом, – сказала Ингрид, мягко забирая кружку, пока та не разбилась. – Видишь, ребёнок совсем никакой.
Это было последнее, что Лу услышала, прежде чем склонила голову ей на плечо и ухнула в сон.
Она проснулась от того, что рядом поднялся переполох.
– Да всё с ней нормально! – ругалась с кем-то Ингрид. – Не лезь, не мешай девочке спать!
– Это ты сейчас её разбудишь, не я! – отвечал голос Сэла. – Я просто хочу убедиться!
Лу удалось открыть глаза как раз в ту секунду, когда Сэл наконец прорвался сквозь охрану. Он плюхнулся на край топчана, сжал её за плечи когтистыми руками; Лу, сонная и смущённая, поплотнее закуталась в одеяло.
– Живая! – с облегчением заключил Сэл. – Слава Прежнему Богу!
– Ну что, убедился? – бросила Ингрид. Она стояла на пороге, скрестив руки на груди. – Теперь, будь добр, выметайся. Дай человеку хоть в порядок себя привести.
Сэл, в самом деле успокоившийся, позволил выгнать себя за дверь. Лу ожидала, что осеннее купание не пройдёт ей даром, но чудодейственный отвар Дженни помог на славу – у неё даже горло не болело. Одежда почти высохла, приключение пережил и брелок с розовым мишкой на рюкзаке, а вот всё, что было внутри, погибло безвозвратно. Школьные тетрадки стали просто комками бумаги, но гораздо сильнее огорчил утопший насмерть телефон.
Ладно. Ждать звонка от тёти Шерил всё равно было глупо.
– Вот поэтому мой всегда в чехле, – сказала Ингрид, показывая симпатичный розовый смартфон в прозрачной водонепроницаемой оболочке. – Никогда не знаешь, когда придётся нырнуть.
Заспанная, с трудом выпутавшаяся из одеял, с распущенными и не до конца просохшими волосами, Лу выбралась из подсобки с бойлером. Эмери, сидевший за столиком, поднялся ей навстречу, и Лу остановилась как вкопанная: перед глазами встал портрет из сна.
– Ты умер, – сказала она в пространство. – Ты ведь умер, да? И я отдала часть себя, чтобы ты смог вернуться.
– Ты вспомнила! – обрадовался Сэл.
А Эмери сжал губы, провёл рукой по лицу и, покачав головой, негромко сказал:
– Прежнего Бога ради, Лу, во что мы только тебя втянули…
– Вот да! – Ингрид, уперев руки в бока, возникла у Лу за спиной как гневная богиня справедливости. – Во что вы её втянули?! Нас чуть не сожрала целая стая кумо!
– Кумо? – нахмурился Сэл.
– Демоны-паучихи с востока, – напомнил Эмери.
– Я знаю, – отмахнулся его друг. – Просто… Ну, они же вроде как на мужиков обычно охотятся? Потому и принимают облик красоток – чтобы заманивать. С чего бы им позариться на двух девчонок, ещё и средь бела дня?
– Да и стаями они не нападают, – задумчиво сказал Эмери.
– Если не стаей, то табуном! – фыркнула Ингрид. – Их было штук десять, а то и больше! Не верите мне – так Лу подтвердит.
Какое-то время все четверо молча смотрели друг на друга. Потом Эмери вслух сказал то, о чём, наверное, думал каждый:
– Что-то тут не сходится.
– Демоны-пауки, – вдруг сказала Лу. – Это они были у меня в кошмарах. Я никогда не могла их толком рассмотреть, но это точно пауки. Теперь я знаю.
– Хм. – Сэл задумчиво прикусил кончик когтя. – Так-то эти дамочки не из тех, кто обижает слабых во сне. Обычно они просто и без затей предпочитают съесть жертву с потрохами…
Обижать слабых.
Кусочки пазла у Лу в голове начали складываться во что-то, чего она сама пока до конца не понимала.
– Эмери, ты говорил, что всякие твари во снах нападают на слабых, потому что сильные им не по зубам, так? – Она повернулась к Ингрид. – Помнишь, ты рассказывала об исчезновениях? Та девушка-гном и парень-оборотень, и оба – полукровки. Ты не знаешь, а чистокровные волшебные существа пропадали? Или… только те, кто не может защитить себя достаточно сильным колдовством?
Ингрид посмотрела на неё долгим внимательным взглядом.
– Я узнаю, – пообещала она. – Ты думаешь, это…
– Понятия не имею, – призналась Лу. – Но… что, если это, правда, как-то связано с тем, что похищают только тех, кто слабей? Вдруг это всё-таки не учёные? Что, если это…
– …хищник, – вполголоса сказал Эмери. – Такой, как кумо.
– Или, – неожиданно для себя поправила Лу, – тот, кто… хищниками управляет, как ты думаешь?
Ребята уставились на неё, и она смутилась. Действительно, откуда такие смелые догадки? Ведь они толком ничего не знают, а она сама так и вовсе в волшебном мире, считай, первый день…
– Если обычно эти кумо охотятся поодиночке, – сказала Лу, – то что заставило их сбиться в стаю? Может, слишком сильная добыча – но я ведь не такая, правда? Значит, другой вариант – у них появилась общая цель. Или… кто-нибудь смог их сплотить. Может, что-то пообещав. Я ведь видела, они разумные, хоть и… страшные очень.
С минуту Ингрид и драконы обдумывали её слова.
– Давайте спросим у Рика, – наконец сказал Сэл. – Вдруг он что-нибудь для нас узнает.
– А я залезу в списки пропавших, – пообещала Ингрид. – Взгляну, не обнаружится ли там какая-нибудь закономерность. – Она потянулась и сладко зевнула. – Только, чур, завтра. Сегодня я уже всё.
– Утро вечера мудренее, – тихо сказал Эмери. – Госпожа Дженни пообещала, что здесь мы в безопасности. Думаю, мы и правда не найдём места надёжнее, тем более что плавать кумо не умеют.
– А завтра, – Сэл подмигнул Лу, – мы пойдём и попытаемся вернуть тебе Искру. Тогда никакие мерзкие пауки больше не станут тебя доставать.
– Да уж, – хмыкнула Ингрид. – Вы уж постарайтесь!