Королевство Авелон, столица Авар
Ленкара никому не могла объяснить, что ее тревожит, кроме разве что Снежного Бога. Потому она сидела в храме у самых ног божественной фигуры. Не поднимая глаз, она касалась каменной статуи, отмечая голубоватые проблески, волной возникающие от каждого ее касания.
Она знала, что Бог услышит ее. Бог всегда слышал, но что он мог сделать теперь? Умолять Снежного Бога защитить человека на другом конце света, там, где жар солнца обжигает кожу, ей казалось глупым. Ей было совестно и откровенно стыдно за своего отца, так неблагодарно отплатившего за спасение ее жизни.
Принцесса умоляла короля вернуть письмо, пока тот не признался, что уже отправил его и теперь надеется, что клятва крови погубит наглеца. У Ленкары же все содрогнулось в груди. Она не знала всех тонкостей эштарских традиций, но была знакома с клятвой крови, присягой на верность королю, после которой любое неповиновение могло стать причиной смерти. Ей казалось, что Дешар Завоеватель не мог дать свое благословение на их союз. Да и какой мог быть союз между авелонской принцессой и эштарским принцем? Они были слишком разными.
Ленкара гнала прочь все мысли, все сомнения, но все равно отправила в Эштар гонца с письмом. Ей хотелось предупредить своего спасителя и попросить прощения. Гонец не вернулся. Новостей не было, хотя Фрет уже пал. Ей оставалось только сидеть у ног Снежного Бога и надеяться на чудо.
– Ваше высочество, – обратился к ней внезапно мужской голос.
Девушка вздрогнула и обернулась. В зале на почтительном расстоянии застыл ее жених, Кэрол Леклот, в белоснежном форме адмирала, поверх которой был наброшен плащ с меховым воротником.
Ленкара поднялась, поспешно придавая своему встревоженно-взволнованному состоянию пристойный вид.
– Милорд, что заставило вас прийти сюда? – спросила она мягко.
– Я уезжаю, позвольте мне поговорить с вами, прежде чем я вернусь домой.
Ленкара удивленно посмотрела на мужчину, приближаясь.
– Домой? Разве вы сможете вернуться к назначенной помолвке?
– Нет, ваше высочество, потому я и пришел поговорить с вами.
Ленкара сделала еще шаг, и мужчина несмело коснулся ее руки.
– Вы плакали? – спросил он очень тихо.
Лека испуганно выхватила руку и коснулась своего лица. На ее щеках были мокрые борозды слез. Она даже не заметила, как заплакала на пике отчаяния, а теперь сгорала от стыда, вытирая щеки.
– Простите, я не должен был задавать подобных вопросов. Держите.
Мужчина протянул ей платок, пахнувший цветочными духами. Свежий запах Ленкаре понравился, и она спешно вытерла лицо и мокрые ресницы, а потом все же взглянула на мужчину, прижимая к груди кружевной платок. Она не знала, что говорить и как теперь вести себя.
Кэрол же, заметив замешательство принцессы, заговорил сам:
– Позвольте мне объясниться, владычица Ленкара.
Она кивнула, и мужчина снова взял ее за руку уверенней прежнего и приблизился. Теперь он был слишком близко и пристально смотрел принцессе в глаза, не позволяя тем самым ей ускользнуть.
– Я понимаю, вы переживаете, – заговорил он. – Быть может, я совсем не тот супруг, о котором вы мечтали, но я клянусь быть добрым мужем.
Он говорил, а она понимала, что он весь пах этими цветочными духами, и приятный запах тут же показался ей противным. Этот аромат подошел бы Вивьен, но никак не адмиралу.
– Я убедил вашего отца, – продолжал мужчина, – отложить помолвку на три месяца, сославшись на активность пиратов. Мои люди справились бы и без меня, но я должен дать вам время принять наше общее будущее.
Ленкара невольно вздохнула, глядя на мужчину. Это была еще не свадьба, а только помолвка, но ей уже было тошно, даже сейчас, когда она стояла с этим человеком рядом.
Мужчина поцеловал ее руку и тут же накрыл тонкую ладонь своей, ласково поглаживая кожу.
– Я буду писать вам все это время и буду несказанно рад, если вы почтите меня своим визитом в замок Лирю. Это мой дом, и он всегда открыт для вас.
– Благодарю, – глухо ответила Ленкара.
– Вы будете отвечать на мои письма? – спросил мужчина, вновь целуя ее руку.
– Разумеется, милорд.
– Мне бы очень хотелось, чтобы ваши ответы были искренними, – шептал мужчина. – Я буду ждать новой встречи с вами, дева Лен дер-Валь.
Ленкара все же улыбнулась. Как бы там ни было, а она была благодарна этому человеку за отсрочку, которую он даровал ей.
Королевство Эштар, столица Эшхарат
Эеншард не знал о тревогах северной принцессы. С арены его забрали верные товарищи. Раны на правом боку пришлось прижигать, а Эеншард не любил подобных процедур, как не любил и врачей, но шутки с ранами в этом месте были опасными. Принц своими глазами видел, как сильные воины просто истекали кровью от самых незначительных ран.
Сил спорить у него не было. Потому он позволил перебинтовать все раны и только потом направился в свои покои в северном крыле.
– Все потом, – сказал он Эрву, своему другу и боевому товарищу.
– Все завтра, – ответил он генералу Мэдре, отцу Эрва.
Когда-то Мэдре был наставником Эеншарда. Он стал первым, кто заметил в мальчике талант еще в день инициации и, минуя короля, пришел к принцу, чтобы спросить, хочет ли тот научиться сражаться по-настоящему. Тогда одиннадцатилетний Эеншард ответил «да», еще не понимая, что это значит, просто его действительно радовала схватка, радовала дрожь волнения при этом, ходящая по телу. Ему даже нравилась боль уставших мышц, она была приятным послевкусием побед и уж точно не могла сравниться со следами от кнута.
Теперь же Мэдре был его подчиненным, его доверенным лицом и просто человеком, перед которым Эеншард мог не скрывать свою усталость.
– Завтра, – коротко сказал он, потрепав волосы Эрта, с восторгом смотрящего на старшего брата.
Только уходя, Эеншард все же обернулся и посмотрел на это странное трио из мужчин разных возрастов и напомнил:
– Вы обещали мне все рассказать о смерти Артаса.
– И Эраста, – машинально добавил Эрт.
Третий принц кивнул, ему, увы, было все понятно про Эраста, с Артасом же было немало вопросов. У него был и опыт, и навыки, и способности, не идеальные, но достаточные, чтобы не умирать так глупо, как умер он.
– Завтра жду вас у себя, а пока я хочу отдохнуть, – заключил Эеншард.
Он не врал. Ему впервые было тошно от победы. Он вспоминал Шардара, там, на арене, вспоминал, как отец приказывал ему смотреть, а главное понимал, что во многом его брат выиграл, приняв свою смерть. Он так и остался единственным свободным в этой семье, свободным, но мертвым. А сам Эеншард теперь был живым, но чувствовал себя сломленным. Казалось бы, он совершил невозможное, для народа он теперь герой, полностью оправданный самим Богом, но сам принц чувствовал себя униженным и оскорбленным.
Он рухнул в кресло в своем кабинете, чисто убранном и совершенно пустом. Тут не было книг на полках, не было бумаг и записей, даже чернильницы на столе не было, просто потому что Эеншард никогда не пользовался кабинетом, проводя почти все время вне дворца.
Он мог говорить здесь с кем-то, выпить с Эрвом, порою к ним присоединялся Артас. Бумаги Эеншард всегда хранил в походной сумке. Личной переписки не вел. Политикой не занимался, а все его военные соображения хранились на разных базах: в фортах и крепостях. В случае надобности принц мог просто прибыть в форт и за пару минут по своим же заметкам вспомнить все о местности, складах и должном вооружении. Уточнив детали, он мог уже через пару минут возглавить атаку или оборону. Так уже было однажды, при восстании в захваченном городе Люнд. Повстанцы смогли отвоевать свой город, но принц, прибывший в ближайшую крепость, по приказу короля покончил с восстанием за пару дней, даже не разрушив город. Мэдре назвал это достижением. В то время как Эймар обвинял брата в больших потерях.
– Ваше высочество, – обратился к Эеншарду слуга, которого раненый воин упорно не замечал.
Занятый спутанными мыслями и чувствами, принц с удивлением уставился на мальчишку. Кто служил при дворе в северном крыле, Эеншард толком не знал, слишком редко он был здесь, к тому же у него был Артас, с которым они это крыло делили.
– Чего? – спросил принц, хмурясь от нежелания сейчас что-то делать или решать.
Мальчик сглотнул, явно испугавшись.
– Вы просили не беспокоить, но у нас уже три дня гонец из Авелона с посланием, которое велено отдать вам лично в руки, – робко проговорил мальчишка.
– Где?!
Эеншард сразу переменился в лице, вскочил на ноги, забывая об усталости.
– Ко мне его, сейчас же!
Он сразу хотел заявить, что ему должны были доложить раньше, но тут же понял, что раньше никто и не мог бы ему ничего сообщить.
Сердце его тут же начало биться чаще. Даже боль свежих ран показалась ничтожной от одной мысли, что это могла быть сама Ленкара, не согласная с решением отца.
Когда в кабинет вошел русоволосый мальчик, Эеншард внимательно посмотрел на него. Ребенка в виде гонца он никак не ожидал увидеть.
– Ты кто? – машинально спросил принц, присаживаясь на край стола.
– Меня зовут Икар, – проговорил мальчик тихо, с явным ужасом глядя на полуобнаженного принца в кровавых бинтах.
Сложив руки у груди, Эеншард внимательно смотрел на мальчишку.
– И ты из Авелона? – с недоверием спросил он.
– Да, – мальчик кивнул, а потом, опомнившись, быстро заговорил: – Нет, вы не подумайте, я не один прибыл сюда. Мы с отцом приехали по приказу принцессы, и так как у вас подобными поручениями занимаются мальчики, а не взрослые, то…
Он запнулся, глядя на принца. У него откровенно задрожали коленки при виде этого мужчины, так странно смотрящего на него. Мальчику казалось, что он сказал слишком много и говорил слишком долго, поэтому, чтобы хоть немного загладить свою неучтивость, он, крепко сжав челюсти, достал из потайного кармана рубашки конверт и быстро протянул принцу, больше ничего не говоря.
Эеншард тоже не стал задавать вопросов, принимая этот конверт.
На бумаге была печать из голубого воска, на которой изображался олень, в рогах которого запутался туман, изображенный узорами, подобными морозной росписи на стекле. Это была печать Лен дер-Валей.
Сердце у принца замерло. Быстро сломав печать, он вскрыл конверт и уставился на красивые изящные буквы с множеством завитков. Минуту он просто смотрел на бесконечные округлые крючки и завитушки, видя в этом узоры, а не буквы – слишком уж это было красиво; а потом, хмурясь в попытке сосредоточиться, начал читать:
«Мой дорогой спаситель, Эеншард Клен Дерва, прошу простить вас спешность моего письма. Если оно покажется вам чрезмерно вольным, не сочтите это наглостью, просто я слишком взволнованно и торопливо пишу эти строки.
Признаюсь, я не ждала от вас письма и отнеслась непозволительно небрежно к вашим словам о нашем возможном союзе. Мне казалось, вы просто забудете обо мне, простите меня за это. Я должна была предупредить вас, что мой отец не самого лучшего мнения о вашем народе и лично о вас. Я же не сделала этого, и теперь он отправил ваше письмо назад в Эштар, вашему батюшке. Я очень надеюсь, что вы получите мое послание прежде, чем ваш отец узнает о вашем намерении, ведь случившееся – моя вина.
Более того, я просто обязана вам сообщить, что выхожу замуж за Кэрола Леклота из Сворта. Простите меня и за это.
Я буду молиться за вас Снежному Богу, кто знает, быть может, он дружен с Богом Войны, и тот сбережет вас.
Простите мою неблагодарность, простите Авелон за его холодный прием и прощайте, только знайте, что мои молитвы отныне навсегда с вами.
Вечно обязанная вам, Ленкара Эйен Лен дер-Валь».
Эеншард долго смотрел на письмо, перечитывал, снова просто смотрел на буквы, снова читал, медленно осознавая смысл. Сначала его опьянил сам факт существования этого письма, потом в голову ударило понимание, что это письмо было прощальным, но короткая вспышка гнева мгновенно сменилась тихой печалью и, выдыхая, принц принимал, что им просто не быть вместе, даже если ее молитвы действительно будут с ним навсегда.
Он опустил письмо и посмотрел на мальчика, дрожащего от страха.
– Не бойся, – прошептал ему Эеншард.
Он бросил письмо на стол, обошел его и сел на край, быстро осмотрев пустоту своего рабочего стола.
– А где твой отец? – спросил он у мальчика.
– В трактире возле порта, ждет меня. Вы будете передавать ответ?
Эеншард машинально кивнул, не глядя на ребенка, а потом резко стукнул кулаком по столу.
Авелонский мальчик буквально подпрыгнул, испугавшись, и чуть не рухнул на пол от ужаса, но дверь внезапно открылась, и в комнате появился местный невозмутимый мальчишка-слуга.
– Бумагу мне и чернила, – заговорил принц командным басом. – И узнай, когда из порта уходит ближайший корабль в Авелон.
– Его высочество принц Эймар, – начал было слуга, но Эеншард перебил его:
– Ты кому служишь, щенок? Эймару? Если да, то пошел вон, а если нет – делай то, что тебе велено! И не зли меня!
Слуга, впервые слышавший подобное от своего господина, только кивнул. Обычно упоминание отца или старшего брата пробуждали в Эеншарде благоразумную осторожность, но сегодня все было не так. Ему было плевать на распоряжение и брата, и отца, он должен был отправить гонцов как можно раньше домой, пока о них никто не узнал.
Когда слуга вышел, принц обратился к мальчику.
– Я передам принцессе свой ответ, но вы сразу покинете страну и, разумеется, мой ответ нужно передать ей лично в руки, ясно?
Мальчик кивнул.
– Жди здесь.
Ничего не объясняя, Эеншард открыл маленькую тайную дверцу и выскользнул в другую комнату, а из нее в третью. Сейчас его интересовали трофейные драгоценности. По закону, за каждый взятый город ему полагалась часть захваченных сокровищ.
Свою долю Эеншард обычно забирал женскими украшениями, чтобы так уделить внимание женщинам своего гарема. Они же терпели своего вечно отсутствующего мужчину. Впрочем, у них не было выбора, точно так же, как не было его у Эеншарда. Каждую из его наложниц ему просто подарили. Собственные отцы отдавали их в надежные руки, превращая красивую дочь в подношение. Третий принц принимал и, чаще всего, забывал о подарке, изредка проводя с кем-нибудь из них ночь. Он даже не помнил их лиц и имен, и украшения обычно дарил невпопад, вываливая блестящую жменю всякой глупости в подставленные ладошки. Наложницы радовались, менялись подарками, а принц считал, что хоть частично выполнил свой долг и снова исчезал на очередной войне.
Теперь же он открыл сундук, стараясь найти шкатулку, особую шкатулку из белого дерева с резными узорами, а главное – с особым содержимым. Эта шкатулка не была трофеем, он купил ее и закинул к награбленному, чтобы просто не потерять. Теперь же, достав ее, он вновь открыл, чтобы еще раз взглянуть на серебряную подвеску с большим ярко-синим сапфиром в виде капли.
Принцу показалось, что эта вещица непременно подошла бы принцессе Авелона. Она напоминала ему ее – холодную и строгую, как серебро, с глазами синими, как этот сапфир. Оно было похоже на снежное видение по имени Ленкара.
Захлопнув шкатулку, эштарский принц небрежно прикрыл сундук и быстро вернулся в кабинет.
Икар неподвижно стоял на месте. На столе уже успели появиться письменные принадлежности, но мальчика-слуги не было, а значит, он еще не разузнал, когда ближайший корабль.
Эеншард сел, еще раз прочел письмо, заглянул в шкатулку, сглотнул, понимая, что в животе что-то противно сжимается от страха и волнения и, не давая себе опомниться, начал писать.
Сначала он писал о своих чувствах, вернее пытался написать, но после третьей строчки разорвал лист. Затем он попытался написать о том, что прощает ее, но и эта мысль ему не далась. Он пытался рассказать ей о мыслях, о чувствах, о том что ему жаль, о том что ему нужны, или не нужны ее молитвы. Он сам не знал, что именно хотел сказать Ленкаре, о которой не смог забыть ни на минуту. Он был занят другими делами, но она неизменно была в его сознании, как едва уловимый образ, словно божество с мягкой улыбкой, поглядывающее на него.
Вот только она выходила замуж за другого!
Порвав очередное письмо, он взял чистый лист и написал только одну фразу: «Примите это на память обо мне».
Сложив лист, без подписи, печатей и имен, он закрыл шкатулку и подал ее мальчику.
– Лично в руки принцессе, – напомнил он, зная, что он сам проводит мальчишку и его отца на корабль, чтобы никто не посмел им помешать.
Только в порту на закате Эеншард внезапно понял, что почти достиг своего предела. Когда корабль с гонцами снялся с якоря, принц устало оперся на ящик, стоявший рядом. Все действительно закончилось, и его охватила волна слабости. С большим трудом делая вдох, он буквально уговаривал свое тело продержаться еще немного, но в глазах упорно темнело.
«Не смей», – говорил он самому себе.
Неважно, каковы причины, но сын короля не имеет права рухнуть без сознания. Он может только умереть, всего остального ему не простят, особенно если он – главнокомандующий Эеншард.
– Да ты, я смотрю, решил всем показать, что еще повоюешь! – раздался внезапно голос рядом.
Мэдре, а это был именно он, быстро и своевольно, на правах бывшего наставника, подошел к принцу и подхватил под руку.
– Что вы уставились?! – спросил он у толпы. – Хотите, чтобы он и от вас откусил кусочек?
Чтобы явно подтвердить свою угрозу, мужчина быстро протянул вперед руку и попытался ущипнуть одну из любопытных дам за нос.
Та взвизгнула и отпрыгнула, как перепуганная горная козочка.
– Вот именно. Давайте расступитесь! – поторапливал их мужчина, отводя смертельно бледного принца в сторону. – Ты с ума сошел? Что ты здесь делаешь? – тихо спросил мужчина. – Ты должен быть в постели или хотя бы в своих покоях.
Эеншард не ответил, понимая, что к слабости начинает добавляться тяжесть в груди и тошнота.
Генерал, спрятав его под куском какой-то материи, буквально запихнул в экипаж, шутя, что его друг смертельно пьян и всучил принцу флягу с водой.
– Пей, безумец! – буквально приказал мужчина.
Эеншард, как хороший ученик, подчинился почти машинально. Он потерял больше крови, чем ему казалось, да и повязка на правом боку была уже мокрой. Жара. Усталость. Волнение, как никогда яркое. И вот он уже окончательно без сил, впрочем, вода и отсутствие необходимости уверенно держаться на ногах принесли ему облегчение. В глазах прояснилось. Голова стала ясной, только в ослабевших ногах принц все еже был не уверен.
– Зачем ты вышел?
– Было нужно, – только и ответил Эеншард, с жадностью опустошив флягу.
Он только теперь понял, что у него пересохли губы, заныли сломанные ребра и просто болели раны. Он забыл о собственном теле, пока был занят последней ниточкой, связывающей его с северной принцессой, а теперь все это обрушивалось на него вновь.
Убедившись, что фляга действительно пуста, Эеншард коротко вздохнул и, понимая, что просить еще в данный момент просто бесполезно, спросил:
– Куда мы едем?
– Сам подумай, – улыбнулся мужчина. – В госпиталь. Пока Шанрех не посмотрит тебя, я не буду спокоен, особенно сейчас.
Эеншард кивнул, понимая разницу между придворным врачом и их товарищем Шанрехом, который, правда, и без них имел немало забот.
Шанрех, разумеется, был недоволен работой коллеги, долго возился с раной на боку, что-то с чем-то сшивая под ворчание Эеншарда, а после, наложив еще пару швов на рваные раны на спине, разрешил принцу выпить рому. Так лечение медленно перешло в откровенную пьянку с ранеными солдатами, счастливыми оттого, что их командир жив.
Только ночью Эеншард вернулся во дворец, пьяный, несчастный, но живой и просто рухнул в постель, не раздеваясь, чтобы тут же громко захрапеть так, чтобы все северное крыло знало, что Эеншард дома.