Зверь - читать онлайн

Глава 6. Испытание Бога Войны

Королевство Эштар, столица Эшхарат

Эеншард лежал на полу темницы, игнорируя кровать в углу, просто потому что так было прохладнее.

Голову короля Фрета он не принес отцу через неделю, но ровно в срок к Дешару прилетел сокол с сообщением, что Крифр взят, обещанная голова упала в корзину и выехала с гонцом. Сам Эеншард при этом, по обыкновению, не торопился возвращаться, задержался, чтобы укрепить новые границы и дождаться отцовских наместников. Порой он мог больше полугода пропадать на захваченных землях, и никому до этого не было никакого дела, а в этот раз за ним приехали и арестовали, правда, не стали заковывать в цепи, а предоставили право мирно вернуться в Эшхарат, сдав разве что оружие.

Теперь же он лежал на каменном полу, смотрел в потолок и вспоминал Шардара. Это была своего рода традиция – вспоминать его в трудную минуту.

– Ну, вот зачем ты пошел к отцу? – спрашивал Шардар.

Ему тогда было только семь, а его правую бровь уже разрезал грубый шрам, застывший у самого века.

– Эймар сказал, что…

Эеншард не договорил. Всхлипнув, он уткнулся носом в подушку, стараясь не завыть в голос. Ему было всего пять и он только учился быть мужчиной по-настоящему.

– Тише, не плачь, увидит еще кто – хуже будет, – шептал Шардар. – Потерпи, скоро станет лучше. Я тут кое-что припас для тебя, но…

Что это было за «но» обоим было и так очевидно, особенно Эеншарду, что успел уже трижды отключиться от невыносимой боли до появления брата. Сегодня отец, разозлившись на младшего сына, трижды полоснул его кнутом. Для маленького мальчика это было слишком, потому Шардар и сидел теперь с ним, бережно и осторожно промывая кровавые раны, а затем дрожащей рукой наносил мазь.

Шардар боялся отцовского кнута и молился всем Богам, чтобы как можно дольше с ним не знакомиться, но, видя раны Эеншарда, понимал, что лучше бы досталось ему самому, чем младшему.

– Я ведь не виноват, – всхлипнул Эеншард.

– Ты всегда будешь виноват, – прошептал Шардар. – И не верь никогда Эймару. Он станет королем и убьет нас всех, а пока будет просто смеяться, только тихо, громко ржать – удел Шадифа.

Он помолчал, потом аккуратно убрал пряди черных волос от лица Эеншарда и коснулся его лба.

– У тебя уже жар, я все же позову лекаря.

– Не уходи, – простонал Эеншард, ловя руку Шардара. – Расскажи, почему я всегда буду виноват?

– Ты, правда, не знаешь?

Эеншард отрицательно покачал головой.

Шардар вздохнул, отставил таз и прилег рядом с младшим на край кровати, чтобы хорошо видеть его лицо.

– Маму ты свою помнишь?

Эеншард снова отрицательно покачал головой и всхлипнул. Мазь помогла, и боль утихла, но ему все еще хотелось плакать от досады, но он знал, что за слезу его могут наказать без малейшего снисхождения, вот и держался, как мог, громко сопя.

Шардар вздохнул, взял младшего брата за руку, чтобы немного подбодрить, и начал рассказывать:

– Я помню твою маму. Она была сильной женщиной. Когда отец пришел забрать тебя, она пыталась тебя не отдавать, кричала, брыкалась, кусалась, потому и умерла. Но она хотя бы боролась, а моя покорно ждет, что что-то изменится, а этого никогда не будет. Моя мать – в прошлом любимая наложница принца Шардара, старшего брата нашего с тобой отца, а твоя – и вовсе жена короля Эеншарда Шестого, нашего с тобой деда. Мы с тобой просто трофеи с именами убитых нашим отцом родственников.

Эеншард ничего не ответил, ему было очень дурно и все услышанное в детской голове просто не помещалось.

Это было страшно и почему-то гадко, хоть и непонятно.

Он тогда еще не знал, что пройдет одиннадцать лет, и Шардар, обернувшись, скажет: «Прощай», усмехнется в последний раз и от толчка стражника полетит вниз на песчаную арену, где уже рычали голодные львы.

Эеншард вздохнул.

«Береги Артаса, – часто говорил ему Шардар при жизни. – Он слишком импульсивен, жалко будет, если такой талант исчезнет».

Шардар не знал, что потом у него будет куда больше младших братьев, не успел узнать, но Эеншард понимал, что он просил бы его защищать всех младших, потому что ни отцу, ни старшим они не нужны, пусть даже и не были трофеями.

Глядя в потолок, Эеншард в очередной раз думал, зачем тогда вообще нужно было сохранять им жизнь, лучше бы убивали в младенчестве. Один удар о стену – и нет проблемы, но тут же снова вспоминал Шардара, говорившего, что это не имеет смысла, главное подчинить, тогда победа будет полной.

Именно в этот миг, с противным скрежетом открылась металлическая дверь, и Эеншард нехотя сел, чтобы посмотреть на вошедшего. Это оказался сам наследник Эймар.

– Какая честь, – усмехнулся Эеншард, не вставая.

Старший брат посмотрел на него, как всегда – с нескрываемым презрением. Его карие глаза были светлее отцовских, и теплом своим напоминали цветочный мед. Во всем же остальном он был типичным эштарцем с черными вьющимися волосами и пышной бородой.

Наследник был высоким, худощавым, но жилистым. Эеншард хорошо знал, что верить в худобу брата не стоит – он достаточно силен, чтобы отразить мощный удар и достаточно быстр, чтобы нанести свой быстрее противника. Единственным, кто действительно мог бросить ему вызов, был Артас, но он трагически погиб при атаке на Крифр. Конечно, был еще сам Эеншард, никогда не участвовавший в турнирах и тренировочных боях. В детстве во время обучения, старший брат всегда побеждал его и смеялся, но с тех пор прошло почти двадцать лет. Большую часть этого времени Эеншард провел в бою, а Эймар – во дворце, но взгляд наследника все равно не изменился. Он смотрел на брата так, словно только что отшлепал мальчишку тренировочным мечом и теперь ждет почестей.

– Тебе не кажется, что ты в том положении, когда стоит проявить максимальную почтительность? – спросил наследник.

Эеншард просто пожал плечами, видя, как брат показательно положил руку на меч с гербом их семьи. Ему действительно ничего не казалось. Не зная, в чем вообще его обвиняют, он даже не пытался догадаться о причинах своего ареста. Ему по-своему было даже комфортно сидеть здесь на полу и смотреть на высокомерного наследника как на дурака.

– Вижу, у тебя нет ни капли разума, – произнес Эймар снисходительно. – Хотя оно и к лучшему.

Он достал лист и развернул, показывая Эеншарду письмо, отправленное им королю Айвану в Авелон. Это немного проясняло ситуацию, но совершенно не пугало Эеншарда. Он посмотрел на бумагу, затем на брата и спросил:

– И что со мной будет?

– Отец хотел тебя обвинить в измене и казнить, как предателя, но тебе повезло, и я убедил его испытать тебя хранителями Бога Войны.

При всей серьезности и благодушии тона Эймара Эеншард едва не расхохотался от таких вестей. С трудом сдерживая смех, он криво улыбнулся и спросил:

– И когда испытание?

– Через два часа.

Тут уже Эеншард не выдержал и засмеялся.

– Спасибо, что предупредили, ваше высочество, – проговорил он с явной иронией сквозь смех.

Ему казалось даже символичным, что ему придется умереть той же смертью, что настигла Шардара.

– Ничего смешного! – рявкнул Эймар. – У тебя есть шанс выжить. Одного из трех львов я отравлю перед самой битвой, и он не протянет долго, двух других убивай сам.

– Что? – ошалело переспросил Эеншард. – Ты мне собрался помочь?

– Именно, шакал ты неблагодарный!

– Зачем? – не замечая оскорбления, спрашивал Эеншард, хмурясь.

– Ты нужен мне живым, но вот это, – Эймар взмахнул письмом, – настоящий позор, который отец тебе простит нескоро. Преклониться перед женщиной, проявить готовность отречься от семьи. Чем ты вообще думал?

– А чем в таких случаях думают? – прошипел Эеншард сквозь зубы.

– Оно и видно, что не головой!

Эймар хотел уйти, но Эеншард заговорил, внезапно вставая на ноги:

– Ты удостоишь меня ответом, если я спрошу?

– Попробуй.

Наследник обернулся, вновь закрывая тяжелую дверь.

– Откуда у тебя это письмо?

– Его прислал отцу получатель с гневным витиеватым рассуждением на тему, что ты – презренный шакал, дочери его не достойный.

Эеншард не дрогнул, внимательно наблюдая за довольным братом.

– Тогда у меня другой вопрос, куда исчезли мои карты и планы?

Эймар удивленно поднял брови.

– Не делай вид, что ты ничего не знаешь. Я оставил все бумаги на случай, если отец прикажет начинать наступление до моего возвращения, но они исчезли, а Артас не стал слушать моих генералов. Я почти уверен, что ты убедил его действовать по-своему, чтобы проявить себя.

Он сделал шаг к брату, невольно напрягая мышцы спины, превращаясь в оружие, готовое к битве.

– Воспользоваться амбициями Артаса, чтобы избавиться от него, а потом надавить на отцовскую гордость и убрать Эраста, чтобы претендентов на трон стало меньше. Тебе так не терпится стать единственным?

Он заглянул в медовые глаза с явным гневом, впервые в жизни осознав, что перерос старшего брата и заставил его сейчас задрать свой высокомерный острый нос.

– Жить, я смотрю, ты не хочешь, – вместо ответа процедил Эймар, а потом уверенно толкнул Эеншарда в грудь, только чтобы открыть дверь и выйти.

«Никогда не верь Эймару», – говорил Шардар и, кажется, во всем был прав.

Эеншард и не верил, понимая, что если наследник обманул его, надеясь на то, что Эеншард, расслабившись, проиграет – это неплохо, но слишком мелко для Эймара. Если же наследник действительно имел на него планы и хотел сохранить ему жизнь – это было явно недобрым знаком.

Битва за трон началась раньше срока, и в дворцовой тени, а не на арене.

Когда за Эеншардом пришла стража, он спокойно сидел на полу. Не задавая лишних вопросов, встал и вышел, следуя всем указанием, но на выходе из темницы в последнем коридоре замер, когда к нему навстречу вышел Эмартан. Тот самый младший брат, что примчался к нему с дурными вестями в порт.

– Я хочу пожелать ему удачи, – сказал младший принц стражникам и беспрепятственно подошел к Эеншарду. – Ты можешь победить, я знаю.

Мальчишка обнял брата, привстав на носочки, а Эеншард, понимая, что ему хотят что-то сказать, наклонил голову.

– Я смог накормить одного из них, – едва слышно прошептал Эмартан и тут же отстранился. – Я верю в тебя, – сказал он громко.

– Спасибо, Эрт.

Выйдя на улицу под конвоем стражи, он услышал крик брата, брошенный ему вслед:

– Ты не можешь проиграть, Эеншард! – голос мальчишки надломился. – Ты права не имеешь!

Эеншард же, выходя на свет и поднимая глаза к яркому солнцу, слепящему его до боли, думал о другом. Ему просто хотелось знать, как же так вышло, что, не собираясь участвовать в борьбе за трон, он все равно оказался втянут в эту борьбу?

Проходя по городу, он старался не замечать взглядов прохожих, но все же радовался, что заковывать в цепи его не стали. Для воина с его опытом это было бы страшнейшим позором.

В храм Бога Войны он шагнул, на ходу стягивая рубашку и просто забрасывая ее на плечо. В этом не было никакой ритуальной значимости, просто он знал, что без нее драться будет удобнее.

Он не замечал толпу, собравшуюся в храме и у его дверей, не слышал, что говорили простолюдины и знать, он даже не слушал королевский указ.

Еще в детстве он научился просто выполнять поставленную задачу, не отвлекаясь на глупости. Сегодня его задачей было выжить любой ценой.

Стоя у самого края песчаной площадки на деревянном помосте, которым была закрыта лестница, он просто старался сосредоточиться на ощущениях собственного тела.

Арену уже опустили на уровень вниз. Львы рычали за решеткой. Эеншард мог бы их увидеть, если бы смотрел на них, но он смотрел на отца, понимая, что именно он здесь самый страшный лев.

Дешар Завоеватель восседал на бархатном ложе, установленном на противоположной стороне арены у самых ног огромной статуи Бога Войны. Король буквально опирался спиной на меч божества и гневно скалился, принимая взгляд провинившегося сына.

Видя это, Эеншард не мог не усмехнуться.

Какое ему было дело до формулировок, если отец приговорил его к смерти? Подобное едва ли можно было назвать испытанием, пройти его было невозможно. Легенды гласили, что один воин однажды это сделал, но Эеншард был уверен, что это была не чистая победа.

Одолеть троих львов? Для Эеншарда это была бы легкая задача, будь у него в руках оружие, а без него…

Эеншард сделал вдох, закрыл глаза и невольно вспомнил Шардара в тот день. Его гнев впервые не ударил в голову злобной мыслью, а разлился жаром в груди, вызывая внезапное приятное предвкушение настоящей схватки.

– Пусть наместники Бога Войны решат его участь, – объявил жрец.

На каменных стенах арены вспыхнуло пламя. Лязгнула решетка, и в затихшем зале послышалось львиное рычание.

Эеншард больше не думал ни о чем, открывая глаза. Только глянул коротко на стражника, который хотел его толкнуть, но, увидев глаза, а главное улыбку принца, быстро убрал руку.

Эеншард спрыгнул вниз сам. Рука машинально дернулась в сторону правого плеча за мечом. Это была уже привычка, часть боевого ритуала. В минуту опасности он всегда хотел выхватить меч, но сегодня меча не было, и рука тут же сжалась в кулак, а взгляд внимательно изучал львов, выходящих из темноты. Черные гривы заиграли переливами от бликов кровавых витражей и утихающего пламени, заставляя мужчину еще больше улыбаться.

Это будет действительно страшный бой.

Первый лев, выйдя, тут же зарычал. Его голодный свирепый взгляд говорил о многом. Эеншард без страха коротко рыкнул зверю в ответ, но не сдвинулся с места. Он просто застыл на полусогнутых ногах, продолжая оценивать врага. Второй лев странно мотанул головой, посмотрел на Эеншарда и криво оскалился, дернув ухом.

«Вот он!» – решил Эеншард, однозначно считая, что если отравленный и есть, то его надо выбивать первым, пока поведение зверя не стало подозрительным, каким бы ни был яд, чтобы никто, даже Эймар, не мог обвинить его в нечестном испытании.

Третий лев чуть ленился и скорее нехотя вышел на арену последним – явно подарок Эрта.

Этих львов с рождения кормили людьми, а значит, Эеншард был для них просто едой, а они для него – просто деталями сложного механизма, который нужно сломать; частью укрепления, за которым скрывалась нужная крепость и больше ничего.

Пару коротких мгновений до первой атаки, а Эеншард успел создать план битвы, продумать несколько вариантов развития и собственные реакции, заранее понимая, что по плану все равно ничего не может пойти с таким врагом.

Первым напал здоровый и голодный лев, это было очевидно, но Эеншард был уверен, что воевать с ним просто рано. Когда зверь бросился на него, принц быстро отскочил в сторону, мгновенно бросая рубашку в морду сытого льва, небрежно отмахиваясь от него, и подлетел к отравленному. Прыжок и тут же удар с малым замахом, но с максимальной силой, прямо в лоб заторможенного зверя.

Глухой удар кулака о череп повис в густой тишине зала.

Мгновение назад толпа что-то кричала, а тут вдруг стихла, наблюдая второй удар в ту же точку.

Что-то надломилось, и животное, не успев осознать что произошло, просто осело.

Второй удар занял слишком много времени. Если людей стоит убивать одним ударом, то львов и подавно.

Здоровый враг бросился на него снова, атакуя со спины, норовя вцепиться в плечо. Принцу не хватило бы времени, чтобы перестроиться, потому он спешно присел, опускаясь на одно колено.

Второй лев рычал слишком близко.

Клыки клацнули у самого уха, а лапы ударили спину. Всем своим весом лев навалился на Эеншарда, запуская когти в тело.

Стиснув зубы и не позволяя взведенным до предела инстинктам утихнуть, принц вцепился зверю в гриву, со всей силы прижимая его морду к своему плечу, а потом дернулся вперед, спешно перехватывая зверя за загривок. Он чуть не вскрикнул, когда львиные когти вспороли плечи, но не позволил себе медлить и перекинул льва через себя, буквально с кровью отрывая от себя хищника.

Лев отлетел и рухнул, зацепив своего ленивого товарища.

Эеншард же, чуть не рухнув следом, оттолкнулся от песчаного пола и вскочил на ноги, тяжело дыша.

Два льва, и он один. Звери, быстро оправившись, оба двинулись в бой. Даже сытый среагировал на запах крови.

– Беги! – крикнул кто-то взволнованно в темноте. Кажется, это был именно Эрт, или Эеншарду лишь казалось, что голос был его.

Он усмехнулся и действительно побежал, только не от львов, а им навстречу, уклоняясь чуть в сторону, огибая сытого льва, не успевшего среагировать на странное поведение жертвы. Принц скользнул по песку, тормозя и ловя зверя за гриву, и тут же запрыгнул на его спину, стараясь не думать о втором, успевшем развернуться.

Зверь под ним дернулся, встрепенулся, попытался сбросить. Эеншард опустил правую руку вниз, огибая по шее морду зверя и цепляясь пальцами в челюсть. Другой рукой он крепко сжал гриву на противоположной стороне и, напрягая все мышцы от плеч до самой поясницы, с громким хрустом свернул зверю шею, но тут же был сбит последним, самым опасным львом.

Хищник ударил Эеншарда в грудь двумя лапами и тут же вжал в песок, собираясь вцепиться зубами куда угодно, но принц подставил пасти правое предплечье. В бою эта часть руки обычно защищали наручи, а сейчас клыки вошли в обнаженную руку, брызгая кровью и слюной.

С глухим стоном, Эеншард вцепился в гриву льва свободной рукой, чтобы зверь не дернулся с куском добычи в зубах.

На долю секунды они застыли, глядя друг другу в глаза. Лев попытался дернуться, но Эеншард только сильнее потянул его на себя и резко ударил коленом в живот.

Лев тут же ответил, ударив человека когтистой лапой по правому боку.

Эеншард понимал, что проиграл. Ситуация была во всем против него, но что-то мешало сдаться. При полном отсутствии плана, с пустой головой, он зарычал в львиную морду, как такой же дикий зверь и сделал все что было в его силах: резко притянул к себе, пиная обеими ногами в живот, и вцепился зубами в щеку в углу приоткрытой пасти, тут же отрывая клок мяса от злобного врага.

Животное дернулось, машинально разжимая пасть. Эеншард тут же освободил руку и, недолго думая, ударил льва двумя кулаками в оба виска.

Крик человека, подобный звериному рычанию, смешался с последним вздохом зверя.

Лев рухнул на Эеншарда, придавив его всем весом. Впрочем, третий принц и сам был достаточно крупным, чтобы даже такая туша не могла его раздавить.

Теперь он снова начал слышать голоса людей.

С большим трудом он сделал вдох, а потом стянул с себя зверя. Череп несчастного треснул и искривился, но человеку было все равно, главное – лев был мертв, а он еще жив.

Эеншард знал, что должен встать на ноги, чтобы испытание завершилось, а те не слушались. Когти оставили раны на груди. Глубокая рана на правом боку сочилась кровью так, что красная струйка, стекая по ноге, падала в песок.

Только гнев не утих, жар в груди становился только сильнее, потому он проклинал Бога Войны и рывком вставал, скалясь.

Крик толпы оказался ликованием.

Арена содрогнулась и начала подниматься.

Эеншард окинул взглядом людей и тут же повернулся в сторону отца, желая поскорее с этим покончить.

Дешар улыбался довольно, это было редким и дурным знаком. Обычно после его улыбки случалось что-то действительно страшное. Именно с этой улыбкой он дал Шардару кнут и велел ударить родную мать.

Только Эеншард не имел право об этом рассуждать. Вздохнув, он преклонил колено, как только арена под ногами перестала подниматься.

– Бог оправдал тебя, сын мой, – провозгласил Дешар.

Это обращение сильно ударило по сознанию, никогда прежде король не называл Эеншарда сыном, а теперь словно старался показать всем, что именно его отпрыск смог пройти испытание Бога.

Это было противно, но это был конец игры.

Король встал, давая понять, что представление окончено, а Эенршад позволял себе закрыть глаза и неспешно опуститься на кровавый песок, чтобы, раскинув руки, болезненно и сладко вздохнуть.