Врать, чтобы успокоить себя. Не признавать очевидное. Защищать себя как можно дольше. Но насколько долго? Пока не убежишь от реальности? Пока не соорудишь себе шоры толщиной со стену, пока отрицание не станет безумием?
Людивина осторожно покачала головой в темноте.
Это не совпадение. Ее бросил в эту дыру не первый встречный психопат. Это не случайность, уж точно не сейчас. После всех событий последних недель. Особенно если учесть, чем он стянул ей запястья, если вспомнить, что она успела заметить, прежде чем он ее усыпил.
Она закрыла глаза. Ничего не изменилось, кроме ощущения, что она еще глубже погрузилась в себя. Но по крайней мере, эта тьма принадлежала лишь ей одной.
Почему никто не приходит поговорить с ней? Почему не слышно голосов, вообще ни единого звука, даже где-то вдали?
Меня похоронили заживо. Засыпали трехметровым слоем земли. Никто меня здесь не отыщет, и я умру от жажды, от голода и холода, но еще раньше – от удушья.
Следователь вонзила ногти в ладони, пока не скривилась от боли. Когда она сбросила маску неуязвимой амазонки, это пошло не только на пользу. Она явно поглупела. Не стоило так рассуждать. Нельзя сдаваться, воображать худшее. Да, она оказалась в крошечной каморке с земляными стенами, но не в могиле. Пусть она сидит глубоко под землей, это не значит, что сюда не поступает воздух. С тех пор как она очнулась, прошло несколько часов, но дышится ей все так же свободно. Несмотря на тесноту, в каморке не становится теплее, даже наоборот, а значит, воздух и правда циркулирует. Первая хорошая новость.
Людивина начала признавать очевидное.
Это тот же человек. У меня мало времени. Совсем мало…
Она невольно сжала бедра, вновь подумав о нем и о том, в каком виде они с коллегами-следователями находили его жертв. Она хорошо знала это дело, и неспроста…
Запястья горели, путы огнем жгли кожу.
Нужно выбраться отсюда. Во что бы то ни стало найти способ сбежать.
Людивина откинула голову назад и ударилась затылком о рыхлую землю. Холодные крошки посыпались за воротник, вдоль позвоночника, и она вздрогнула.
Это точно он. Признав это, она снова могла ясно мыслить.
Ей нельзя здесь оставаться. Она слишком много знает. В гневе она сжала зубы, выдохнула все свое отчаяние, сдержала подступающие слезы.
Первая стадия шока – отрицание, бегство в иллюзии – осталась позади. Теперь можно сосредоточиться на текущем моменте, учесть обстоятельства, место, свои ощущения. Ей нужно было подготовиться к защите, потому что она знала. Знала, что будет дальше, но главное – кто ее похитил. И пожалуй, даже почему.
Ее похитил извращенец самой опасной породы. Безжалостный. Не склонный к сомнениям. Для него она была лишь инструментом для удовлетворения его нужд – предметом, не более. Он не видел в ней ничего человеческого. Ничего, кроме ее половых органов, и то лишь потому, что планировал ими воспользоваться. Как вести себя с таким чудовищем?
На этот вопрос точно есть ответ. Да, он не способен к эмпатии, но он остается человеком, он состоит из эмоций, пусть и крайне ограниченных, из защит, из фантазий, из слабостей. Как раз там и нужно искать вход.
Вот что нужно сделать: найти дверь в его бункер, последние крохи человечности, запрятанные в самой глубине, среди его страданий и отклонений. Нужно найти способ обойти его привычные схемы, выдернуть его из круговорота извращений.
Но что она о нем знает? И как найти трещину, в которую можно незаметно протиснуться? И сколько у нее осталось времени?
Он придет. Скоро. Потащит меня куда-то, чтобы мною воспользоваться. Все произойдет быстро, почти не будет времени что-то сделать. Импровизировать нельзя, нужно точно знать, что говорить, как заставить этого хищника забыть свои повадки, отклониться от схемы и выпустить наружу остатки того человеческого, что в нем еще сохранилось. Нужно придумать, что привлечет его внимание, вынудит услышать меня.
А что потом? Одними словами его не удержишь, а тем более не убедишь отпустить ее! Это ненасытный хищник, который наконец-то поймал добычу, способную утолить его голод. Шансов на спасение у Людивины не больше, чем у мыши, пытающейся договориться с оголодавшей змеей.
Подготовиться. Действовать. Методично. Вот что нужно делать.
А дальше видно будет.
В первую очередь надо составить психологический портрет психопата. У Людивины Ванкер страсть к этой работе была в крови: вот почему она знала, что убийство часто является проекцией душевного состояния в конкретный момент. Это тем более верно для серийного преступника, действующего по собственной извращенной схеме. Но она умела скрупулезно разбирать преступления и расшифровывать язык крови. Да, Людивина могла продвинуться по этому пути очень далеко.
Вновь забрезжила надежда. Остывающая головешка, все еще способная немного согреть и чуть рассеять темноту.
Она уцепилась за эту мысль.
Что я знаю о нем? О его первом преступлении?
Не о самом первом, а о том, из-за которого мы встретились. Вот откуда надо начинать. С дня нашего знакомства.
Это случилось в пятницу. Людивина помнила все до мельчайших подробностей.
Такое не забудешь.