ЗОМБИ
Не уснуть на лекции по социальной психологии тяжелее, чем грузить цемент. Вот только заходишь в аудиторию и сразу ощущение, будто в глаза песка насыпали, а в уши ваты набили. На препода вообще лучше не смотреть, он одним только своим постным видом вгоняет в сон, лучше любого снотворного.
Лучше смотреть на нее. На нее смотришь, и улыбка сама на губы наползает. Она сидит, как отличница, спина прямая, руки на парте перед собой. Жаль, на меня она никогда не смотрит. «Посмотри, а? – прошу я мысленно. Будто услышав мою просьбу, она поворачивается ко мне и тоже улыбается.
А потом она встает, проходит через всю аудиторию, цокая каблучками и присаживается на край моей парты. Протягивает руку и касается прохладной сухой ладошкой моего лица. А потом склоняется, отчего волосы ее щекочут мне висок, и тянется манящими обещающими губами к моим губам…
Кто уснул? Я уснул? Ничо я не уснул. И нефиг на меня так смотреть. Я уставился на препода наглым взглядом. Давай, чеши языком дальше, вещай про свою социальную психологию. Более унылого говна, чем социальная психология выдумать все равно невозможно. Ну да, препод так не считает. Он вбил себе, не знаю с какого перепуга, что психолог что-то типа мудреца. Который все-все про людей знает. И с кем хочешь умеет поладить и подружиться.
Препод постоянно делает руками какие-то неестественные жесты. Видимо где-то вычитал, что, показывая раскрытые ладошки, он тем самым показывает свою открытость и располагает к себе. Бред собачий. Мне, глядя на его неестественно выставленные напоказ ладошки, хочется подойти и дать в лощеную морду, а потом выдавить лживые зенки. Он не замечает своего высокомерия, брезгливо кривящейся хари своей не замечает. Зато демонстрирует раскрытые ладошки.
До конца лекции еле высидел. Когда препод умелся из кабинета, не удержался и зевнул. Хорошо так зевнул до слез. Я ж на последней парте, кто меня видит? Правильно, никто не видит. И видеть не собирается. Для одногруппников своих я – пустое место. Вон они на выход потянулись.
Для них социальная психология – не собачий бред. Они все тщательно конспектируют, даже теперь идут и обсуждают услышанные ценные сведения, как правильно манипулировать людским стадом. Ну так оно и понятно. Им всем мамашки и папашки уже подготовили теплые места для старта хорошей карьеры. Они ждут не дождутся, когда закончат учебу и начнут использовать полученные знания, чтобы оболванивать и обманывать простых граждан.
Вы сейчас думаете, а я-то как на этот праздник жизни затесался? В застиранных джинсах, в потертых кроссовках. Кто мне, такому красивому, оплачивает учебу на престижном факультете? А вот вы что думаете, я просто так со скуки зеваю? Я на двух работах ишачу. Мне выспаться некогда. Я сегодня в универ поехал прямо с ночной смены, а вечером пойду цемент грузить. У меня сейчас одна задача – не уснуть прямо на лекции.
Кстати, если останусь здесь сидеть, точно усну. Пожалуй, надо встать и, пока перерыв, выйти из кабинета. Пройдусь по коридорчику, ноги разомну. О! Можно кофе выпить. В переходе между зданиями есть малюсенькая кофейня. Любой, кто здесь учится, скажет, что мужчина, который в ней работает – грек. И потом добавит со значительностью, что грек этот – махровый педик. Не спрашивайте, что значит «махровый педик», я их по видам отличать не умею.
В кафешке оказалась очередь. Не я один за дозой кофеина сюда пришел. Зато я один, кто понять не в силах, в честь какого хэловина чашка кофе двести рублей стоит. В магазине целая пачка кофе двести рублей стоит. А тут его чайная ложка, пусть даже и с горкой. Ладно, чего там, остальные не парятся, выкладывают двести рубликов, не глядя. А мне хоть и жаль кровно заработанные на ветер выбрасывать, но надо, чтоб не уснуть.
Все стоящие в очереди ширкают пальцами по экранчикам. Безостановочно ширкают. Никогда не мог понять, чего там такого интересного, что они оторваться не могут? Может за каждый «ширк» по экрану им денежка капает? Я бы тогда тоже ширкал, но мне таких легких денег почему-то никто не предлагает. И смартфона у меня нет. Нах он мне нужен? Дура такая, полкило весит, в карман положишь, штаны сползать начинают. У меня мобильник самый простой, маленький и легкий.
А нет, кроме меня в этой очереди еще один человек не ширкает по экранчику. Алена, одногруппница моя, принцесса снежная. Она, кстати, тоже не из мажоров. Из семьи интеллигентной, но бедной. Стоит с ровной спинкой, папочку под мышкой держит. Я ее потому и прозвал принцессой, что осанка у нее прямо королевская. А еще красива до безобразия. Вы ведь догадались уже, это о ней я грезил на лекции.
Вообще, я считаю это издевательством над простыми людьми, посылать в мир таких красивых девушек, чтобы ты смотрел с тоской и болью, абсолютно точно зная, что с тобой, простофилей суконным, такая красавица никогда в одну постель не ляжет. Она хоть из бедной семьи, но цену себе знает. Тоже карьеру делать будет. А что? Умница, красавица, целеустремленна как самонаводящаяся боеголовка. Эта прорвется. Эта сможет.
Глядя на Алену, понимаешь, что для поддержания идеальной внешности бутиковых шмоток не требуется. Строгая белая рубашечка на все пуговки застегнута так, что упругая грудь дает натяжку ткани и непроизвольную надежду, что пуговка не выдержит, отлетит к чертовой матери и откроет вид на сокровенное.
Юбочка черная тоже в обтяжечку подчеркивает совершенную форму подтянутой «курносой» попы. А еще на юбочке сбоку разрез, видимо, чтоб в такой тесной юбке она хоть как-то ходить могла. При каждом шаге разрез раздвигается, открывая чуть-чуть точеную коленку. Одним словом, принцесса снежная.
Алена получила свой кофе и отошла к маленькому как кастрюльная крышка, но высокому столику, поставила на него чашку, раскрыла папочку, что держала под мышкой, начала какие-то листочки перебирать. Она у нас активистка. При деканате подрабатывает. Чего-то там помогает оформлять, заполнять, я точно не знаю.
Вот и до меня очередь дошла. Вынул две сотенные недрогнувшей рукой, бросил на стойку. Черт его знает, может этот грек и педик, но по виду – обычный человек. «Махры» тоже никакой не наблюдается. Я сцапал посуду с черным и горячим. Если бы свободных столиков не было, я бы присоседился к Алене. Но он есть, этот свободный столик. Патлатый стьюдент только что допил свое и отвалил. Вот не мог, засранец, задержаться равно на одну минуту?
Вы спросите, а что мне мешает присоседиться к Алене, не взирая на свободный столик? А вы сами рассудите. Вот подойду я такой потертый и застиранный, а Алена посмотрит на меня как на пустое место и… нет, она даже не скажет ничего, она девушка интеллигентная, а просто покосится на свободный столик. Чего мол, присоседился, простофиля суконная, когда свободные места имеются. А у меня душа ранимая. Косого взгляда от Алены я не переживу.
Стою, пью кофе, делаю вид, что на Алену не смотрю. То бишь смотрю, но украдкой. Для Алены я такое же пустое место, как для всех остальных одногруппников. Мне открыто на нее глазеть не по статусу. И тут Алена поднимает взгляд от своей папочки, смотрит на меня своими прекрасными глазами и говорит:
– Здравствуй, Виктор, – и улыбается приветливо.
Я вам не сказал еще, да? Меня зовут Виктор. Все. Мне никакого кофеина уже не надо. У меня так сердце бухает, что того гляди из груди выпрыгнет. Я кошусь глуповато себе за спину, желая убедиться, что никакого другого Виктора там нет. А там его и впрямь нет.
– Здравствуй, Алена, – давлю из себя пересохшей глоткой.
– У тебя вид сегодня какой-то усталый.
Не, я правда не ослышался? Допустим, она знает, как меня зовут, потому что работа у нее такая. Она всех в ведомости отмечает. Но мой вид? Да еще «сегодня»? А может это тоже входит в ее работу? Отмечать вид. Может она галочку ставит, у такого-то сегодня вид: бодрый, нейтральный, усталый, похмельный… нужное подчеркнуть.
Хватит загоняться. Девушка проявила ко мне интерес. Может от скуки, может из простой вежливости. Это мой шанс. Начинаю накачивать сам себя, как тренер боксера перед двенадцатым раундом: «Так, Витя. Хватай чертовую посудину и переходи за ее столик. Ты сможешь. Я в тебя верю. Ты победишь. Виктор – значит победитель. Соберись размазня. Вперед. Пошел, пошел».
Я уже почти решился. Я даже сжал чашку с кофе во взмокшей руке. Как в кафешку запрыгнул Жаба. В смысле, не тот, который зеленый и квакает. А еще один наш одногруппник. Я его так про себя называю. Ну вот похож он на жабу и все. Так вот, запрыгнул Жаба и сразу шасть к Алениному столику.
– Аленка, приветик, – квакает Жаба.
– Ой, здравствуй, – отвечает Алена и в один миг забывает про мое существование.
Я обломался. Я в тоске.
– Я слышал, твоему дедушке стало лучше, – Жаба растягивает в улыбке пасть так широко, что в нее блюдце можно просунуть.
– Да. Я так тебе благодарна, – тут же начинает разливаться Алена, – Если бы не ты… у меня просто слов нет… врачи говорят, прогнозы хорошие, можно будет оперировать.
Про это я слышал уже. В смысле про дедушку, который у Алены болеет. А у Жабы папашка – какой-то чиновник по медицинскому ведомству. Помог так сказать по-дружески устроить деда вне очереди.
– Ален, ну а что ты ко мне не заехала. Обещала ведь, – последние слова Жаба произносит с осуждением и смотрит на Алену как-то плотоядно, как жаба на бабочку.
– Ну…я… почти все свободное время провожу с дедушкой, – Алена сникает на глазах.
– Вот так значит! – Жаба сощурился нехорошо, – Я для тебя стараюсь. Из кожи вон лезу. И никакой благодарности, – Жаба осуществил некий телесный порыв, что вроде как готов обидеться и уйти.
– Ну зачем ты так, – спохватывается Алена, – Я все что угодно… я отработаю… в смысле заработаю.
– Пошли, – жестко говорит Жаба.
– Куда?
– Пошли давай, – еще требовательней говорит Жаба и хватает Алену за руку.
И они ушли, а я остался. Стою, пью кофе, и чувство от этого разговора у меня нехорошее. Поставил пустую чашку, надо возвращаться обратно. С минуты на минуту препод заявится, наш психолог с ладошками. Иду по опустевшему коридору, стьюденты уже разошлись по аудиториям. И тут потянул меня черт в тупиковую часть, заглянуть в лаборантскую.
Не знаю, почему ее так называют. Лабораторий у нас нет, лаборантов тоже нет, а лаборантская есть. Может с давних времен так повелось, я не вникал. Зато знаю, что у Алены есть ключи от лаборантской, там она обычно с бумагами занимается. Подхожу к двери и понимаю, не заперто. Осторожно заглядываю. В комнате пусто, но рядом еще одна смежная комнатенка, из нее доносятся голоса.
– Тебе, Алена, у дедушкиной постели сидеть не обязательно, – слышу жесткий Жабин голос, – Если хочешь, чтобы с дедом было все хорошо, тебе мою постельку греть придется. Или мы друг друга не поняли?
О как. Значит не показалось мне, что Жаба на Алену слюни пускает. На цыпочках захожу внутрь и заглядываю краем глаза в смежную комнатенку. Жаба сидит на столе, свои слоновьи ноги на два стула поставил, а Алена стоит перед ним между этих стульев как школьница перед завучем.
– Но как… – лопочет Алена, –…ведь нельзя же так.
– Заткнись сучка, – вызверился Жаба, – Хватит мне морали. Или ты делаешь мне сейчас хорошо, или дедушка твой вылетит из клиники.
Алена стоит ко мне спиной, лица ее я не вижу, но что она сейчас глотает слезы я и так понимаю. Алена встает на колени перед сидящим на столе Жабой, и тот неторопливо расстегивает ширинку. Жаба начинает громко дышать.
– Ну что замерла, сука. Сосать, – приказывает он.
Вот что люди за твари такие, а? И что мне делать теперь? Я могу конечно зайти и охерачить этому Жабе. Да так, чтоб с копыт. А что с Алениным дедом после этого будет? Вот то-то. У меня от злости блестящие мурашки перед глазами забегали. А тут еще Жаба схватил Алену за волосы и давай тащить ее голову себе в промежность. Алена уперлась руками в стол, бормочет что-то. Просит, умоляет. Но Жаба от возбуждения только шипит как змея. И тут светящиеся мурашки перед взором моим сложились в четкую надпись:
Внимание. Человечество зачислено в игровой реестр. Базы данных загружены. Приятной игры.
Это что? От перенапряга крыша съехала? Моргаю, но надпись устойчива. Здравствуй попаданство. Книжки мы читали, кино мы смотрели, но к такому повороту судьбы не готовились. Это очень странное ощущение: наличие интерфейса при отсутствии монитора. Чувствую себя киборгом. Но принцип работы с интерфейсом вполне обычный. Я практически в миг сообразил, как свернуть надпись, но тут же выскочила новая:
Внимание. Начинается первая волна инфицирования. У вас есть бонусные пять минут. Убейте зомби, чтоб получить приз.
И тут Жаба начал преображаться. Харя посинела, изо рта пена пошла, белки налились кровью. Да он же в зомби превращается! И главное, тварь такая, продолжает тянуть Алену за волосы. Над Жабой появилась всплывающая подсказка: зомби ур 1. Над Аленой тоже: абориген ур 1. Я судорожно выдохнул. Ну все, долой тормоза. Погнали.
Заскочил в комнатенку. Выдернул у Жабы из-под ноги стул. Поднял над головой для лучшего размаху и саданул Жабе по башке. Хорошо саданул, кожу рассекло, но Жаба не упокоился: нанесен урон 37 ед (осталось 63 ед). Саданул еще раз: урон 33 (ост. 30 ед.) Жаба отпустил Алену и потянул ко мне лапы с посиневшими ногтями. Я ударил в третий раз. Стул сломался. Жаба повалился навзничь на стол.
Поздравляем, получен опыт. Ваш статус «абориген» изменен на статус «игрок». Получите добычу. Ваш прогресс отображен в системной вкладке.
Я свернул интерфейс, сейчас не до прогресса. Бросился к Алене. Ее бьет крупной дрожью. Обхватил ладонями ее лицо.
– Все хорошо. Алена, слышишь меня? Все в порядке.
– Что? – в ее глазах ужас и боль.
Так. Надо хоть водички ей дать. Осмотрелся. В углу на столике чайник. Подскочил, взял его в руку, там булькнуло. Вода есть. Налил воды в кружку. Дал Алене. Клацая зубами о фарфор, начала пить. Уже лучше. Я что-то безостановочно говорю, пытаюсь успокоить. Перед глазами опять возникла надпись:
До окончания призового времени осталась одна минута. Если не успеете забрать добычу, она исчезнет.
Черт. Добыча – это святое. Только как добыть добычу? Неопрятное мертвое тело с разбитой башкой лежит на столе. Ноги раздвинуты, штаны расстегнуты, обнажая растительность на лобке. Жесть. Запахнул брезгливо край рубахи, чтоб прикрыть непотребство и, видимо, от моего прикосновения игровая механика сочла, что нужное действие выполнено.
Получена добыча: куб системного оружия.
Ничего не понял. Полез в интерфейс, порадовавший меня появлением вкладки инвентаря. В инвентаре действительно находится кубик. Дал команду извлечь, и куб появился в руке.
Вы можете одноразово преобразовать куб в любое колющее, режущее, рубящее оружие. Выбирайте вдумчиво. Вид оружия останется неизменным.
Что-то непросто с этим кубиком. Алена меня отвлекла и куб пришлось упрятать обратно в инвентарь. Вцепилась мне в руку.
– Что это? Что это было? – в глаза возвращается осмысленность, но она еще явно не в себе, указывает на стол, где только что лежало тело упокоенного Жабы-зомби. Теперь тело рассыпалось, превращаясь в черный мелкий песок. Пара мгновений и все, даже черный песок истаял. Будто и не было никакой Жабы.
– Алена, – стараюсь говорить мягко, – Похоже, мир изменился. Жаба превратился в зомби. Упокоенное зомби саморастворилось, как картинка из пикселей.
– Я не понимаю, – говорит мне Алена с упреком.
Еще бы. Только что случился зомбиапокалипсис. Я тоже ни черта не понимаю. Но мне перед Аленой показывать непонимание и растерянность никак нельзя. Два растерянных в одном месте могут глупостей наделать.
– Слушай, – пытаюсь перевести случившееся в юморную плоскость, – Если ты приобрела акции похоронного бюро, их надо срочно продавать.
– Почему? – спрашивает Алена, и в глазах мелькнуло доверчивое любопытство.
– Потому что умерший человек превращается в зомби. А упокоенный зомби растворяется, будто он виртуальный. Профессия гробовщика только что перестала существовать.
– Виктор, ты ведь спас меня, да?
Неужели… до нее доходить начало… однако я ничего не отвечаю. Она ж не дура, а это довольно простое умозаключение: Жаба – зомби – Виктор – стул – спасенная Алена. Помогаю ей подняться на ноги. Алена встает, но ее из своих рук не выпускаю. А что? Вдруг она не вполне в себя пришла, вдруг ей понадобится моя сильная рука для поддержки?