Отчим и небратья уехали на королевский бал.
Золушка убежала к себе на чердак и долго смотрела из окна им вслед, придерживая руками истерзанное платье, а когда их карета исчезла за поворотом, закрыла лицо руками и горько заплакала.
Ей вспомнилось, как она впервые оказалась в подобном положении.
Не прошла и неделя после похорон матери, как в доме уже был поднят вопрос о дальнейшей судьбе Золушки.
– Я никогда не считал тебя дочерью, и не скрывал этого. Ты мне чужая, а я не так богат, чтобы позволить себе содержать приживалку, – отчим оторвал строгий взгляд от книги, – но ты можешь убедить… оставить тебя.
На улице была зима, идти ей оказалось решительно некуда.
– Я буду работать больше и усерднее, – Золушка сделала последнюю попытку воззвать к состраданию… безвозмездно. Голос ее едва слушался.
Вместо ответа отчим отложил книгу, встал и подойдя к двери гостиной, закрыл ее на ключ, чего не делал никогда прежде.
– Что ж, полагаю, ты знаешь, что должна сделать, – сказал он.
Его глубокий голос был непривычно мягким, с нотками сочувствия, которые расстроенная девушка не смогла распознать как фальшивые.
Золушка переминалась с ноги на ногу, со страхом ожидая продолжения. Выражение лица ее представляло собой странную смесь тревоги и мучительного унижения. Она догадывалась, что должно произойти.
Она видела, как сводные небратья занимались чем-то подобным с красотками из города, но до последнего верила, что уж она-то отдастся мужчине лишь после свадьбы.
Отчим отвел взгляд от ее жалкого трепещущего тела, подошел к дивану и расположился на нем.
– Подойди.
Золушка почувствовала, как её колени ослабли еще больше, а тело стало липким от пота. Она сделала несколько неуверенных шагов, борясь с желанием закричать в истерике. Невольные слезы струились по бледным щекам.
– Моя дорогая, ты ведь хочешь помочь мне?
Она не могла видеть злобную ухмылку триумфа, которая едва тронула уголки рта отчима. Взгляд ее отчаянно скользил про натертому ею же до блеска паркету.
Все случилось очень быстро. Стоит отдать должное, отчим умел обращаться с женщинами.
Еще совсем недавно Золушка была честной девушкой, и вот она уже лежит голая в гостиной, колени ее раздвинуты, а отчим языком своим ласкает ее между ног. Было немного щекотно, но больше – приятно. Потом его руки стали более грубыми и напористыми, он прижимал ее к себе, гладил мягкие волосы, жадно целовал нежную кожу.
Возможно, ей бы и понравилось, но преграду на пути порока никто не отменял.
– Ай!
Золушка дернулась. Выражение отрешенности на лице сменила гримаса боли. Она широко раскрыла глаза и сжала зубы. Брови ее смешно задрались вверх, словно бы от удивления. Она помнила, как смотрела на отчима с каким-то жалобным недоумением.
– Все? Это все?
– Нет, – коротко ответил он. – Это только начало.