Утреннее собрание следующего дня, казалось, было наполнено каким-то напряжением. Прежде всего потому, что все придворные то и дело замечали яростное выражение лица всегда спокойной и отрешенной императрицы. И яростным оно становилось, когда она смотрела на великого советника, чей висок неизвестным образом оказался разбит. Министр Вэй в предвкушении мысленно потирал руки – кажется, отношения между императрицей и ее правой рукой достигли точки кипения.
Шан Юй то и дело ловил на себе этот взгляд и тут же возвращал его со спокойствием Будды. Это приводило императрицу в еще больший гнев, потому что смотреть на него прямо она не могла и лишь отводила глаза.
– Великий советник, – процедила она ледяным голосом наконец, – неужели у вас нет никаких замечаний касательно доклада о налогах министра Вэя?
Шан Юй тут же сделал шаг вперед, опускаясь на колени.
– Этот подданный не знает, что еще можно добавить, прошу Ваше Величество простить за глупость, – и он опустился на пол, простирая руки.
Воздух в зале сгустился еще сильнее. Даже министр Вэй сглотнул, хотя знал, что его доклад безупречен – он идеально скрыл все недостатки и слишком большие расходные статьи, и императрице в руки попал лишь сильно отредактированный документ, в котором казалось, что все замечательно. Мин Сянь никогда не проявляла интереса к этим докладам, поэтому казной всецело распоряжался ее императорский дядюшка. Он не мог понять, почему царственная племянница неожиданно обрушила свой гнев из-за этого доклада – но не на него, а на Шан Юя.
– Великий советник невнимателен и непочтителен, – сквозь зубы произнесла Мин Сянь, глядя на коленопреклоненную фигуру. Сердце ее на миг кольнуло, но проведя языком по губам и почувствовав жжение, она снова рассвирепела. – Мы приказываем дражайшему советнику провести два дня дома в размышлениях о своей ошибке.
– Подданный повинуется, – спокойно отозвался Шан Юй. Его безмятежность еще сильнее взбесила императрицу – она резко поднялась на ноги и, взмахнув рукавами, направилась в боковую дверь.
– Многие лета императрице! – донеслось ей вслед, когда чиновники спешно попадали на колени.
Когда за императрицей закрылась дверь, Шан Юй медленно поднялся на ноги. К нему, хмурясь, подошел министр Вэй.
– Великий советник, чем вы так прогневали Ее Величество? – Он с притворным сочувствием смотрел на молодого мужчину, но голос его был полон язвительной желчи.
– Был невнимателен и непочтителен, – неожиданно хмыкнул Шан Юй, поправляя рукава, – прошу прощения, министр Вэй, я должен немедленно возвратиться к себе, чтобы поразмыслить над своей ошибкой. – И, не сказав больше ни слова, он направился прочь из зала утренних собраний.
– Высокомерный мальчишка, – услышал он тихое шипение позади, но даже не обернулся. Всем чиновникам показалось, что, несмотря на странное наказание Ее Величества, настроение у великого советника было на редкость превосходное. Легкая улыбка играла на его губах, когда он проходил мимо них, а его шаги были широкими и легкими, словно он и впрямь спешил обратно в свою резиденцию, чтобы исполнить наказание.
Между тем Мин Сянь, сославшись на головную боль (а ее и вправду мучали головные боли из-за выпитого вина), передала матушке извинения, что не сможет навестить ее сегодня. Служанка, вернувшаяся от вдовствующей императрицы, принесла от той корень женьшеня и совет поберечь здоровье.
Когда Мин Сянь, оказавшись во внутренних покоях, увидела аккуратно сложенную дворцовой прислугой черную меховую накидку, один только ее вид мгновенно испортил ей настроение.
– Чжоу Су, – позвала она, прожигая черный мех глазами и мечтая, чтобы накидка провалилась сквозь землю.
– Да, Ваше Величество? – спросил евнух, входя с пиалой свежего чая. – Головные боли усилились?
– Нет, – отмахнулась императрица. – Почему эта накидка еще здесь?
Евнух Чжоу замялся.
– А где она должна быть? – осторожно спросил он, глядя, с какой неприязнью смотрит Мин Сянь на несчастный предмет одежды. Он был в недоумении – разве вчера императрица не пришла в ней? Однако через секунду его поразило воспоминание – эту накидку носил великий советник и, очевидно, это он вчера одолжил ее Мин Сянь. До того, как разозлил последнюю. – Я немедленно прикажу отослать ее хозяину, – торопливо поставив поднос на столик, евнух подошел к накидке, беря ее в руки. Тяжелый мех был приятным на ощупь, нагревшись в натопленной комнате.
– Да, – рассеянно сказала Мин Сянь. – То есть нет, – в дверях она неожиданно остановила евнуха, и тот замер, в недоумении глядя на императрицу. – Оставь. – Девушка устало опустилась в кресло, массируя виски.
– Но, Ваше Величество… – в сомнении протянул евнух, не понимая мотивов поступков императрицы.
– Мы сказали, оставь здесь! – вдруг резко повысила голос Мин Сянь, но затем тут же как будто вся сжалась, закрывая лицо рукой.
– Как пожелаете, Ваше Величество, – мудро отозвался Чжоу Су, кладя сложенную накидку на край стола и забирая поднос. – Слуга удаляется.
– Да, иди, – не открывая лица, сказала она. – Позже отправимся в кабинет, Мы только немного отдохнем.
Чжоу Су покинул личные покои императрицы, оставляя ее одну. Мин Сянь отвела наконец руку от лица, глядя на накидку – ее присутствие притягивало ее взгляд, невольно напоминая о хозяине. Она устало прикрыла глаза: она не хотела о нем помнить. Она не хотела ничего, всего лишь… спокойствия.
Мин Сянь, как обычно, просматривала доклады в кабинете, когда вошел Чжоу Су и с поклоном доложил, что младший цензор Ян просит аудиенции у императрицы.
– Зови, – нахмурилась та, откладывая в сторону бумаги и скрещивая пальцы перед собой. Прошло уже две недели с того момента, как она последний раз видела Ян Лэя, и, поскольку тот не передавал никаких отчетов, поставила крест на его расследовании. В конце концов, чего мог добиться младший цензор без связей и денег? Она отправила его копать под одного из глав шести Министерств, неудивительно, что тот залег на дно.
Она была приятно удивлена вновь увидеть коленопреклоненную фигуру молодого чиновника перед собой.
– Поднимись, – приказала она. Ян Лэй поднял голову и медленно встал. Он казался осунувшимся и похудевшим, а на его лице была написана плохо скрываемая тревога. Мин Сянь невольно заинтересовалась. – Как продвигается расследование? – спросила она.
– Ваш подданный неумел, – повинился Ян Лэй, снова грохаясь на колени. – Он потратил столько времени, но не нашел веских доказательств преступлений министра Цао.
– Вот как. – Императрица равнодушно взяла со стола следующий доклад, снова принимаясь за работу. – Почему же Мы не видели тебя две недели?
– Этот Ян провел независимое расследование: лично опросил всех подчиненных министра Цао и проверил финансовые отчеты.
Ян Лэй достал из рукава свиток и подполз на коленях к императрице. Та протянула руку, беря свиток. Она быстро пробежала по нему глазами, отмечая скрупулезность и трудолюбие младшего цензора – он действительно тщательно изучил все финансовые отчеты Министерства обрядов и даже сунул нос в расходы казны. Мин Сянь прищурилась, глядя на цифры. Она отложила свиток и нахмурилась.
– Что это значит? – спросила она.
– Ваш подданный поистине ничтожен, он не смог найти ничего против министра Цао… кроме одного подозрительного момента.
Мин Сянь замерла, глядя на него с изумлением.
– И что же это?
– Это не связано с обвинениями, но имеет отношение к расходам, Ваше Величество, – быстро принялся объяснять Ян Лэй. Он подскочил на ноги, подходя к императрице и снова раскрывая перед ней свиток. – Видите, вот здесь. – Он ткнул пальцем в один из столбцов.
– И что это? – недоумевала императрица. Она даже несколько опешила от наглости младшего цензора, посмевшего вплотную подойти к ней, но затем перевела взгляд на свиток. – Церемония в честь дня рождения покойного императора? – прочитала она заголовок статьи расходов.
– Верно, Ваше Величество, – как учитель примерному ученику сказал Ян Лэй. – Судя по расходам, в храме усыпальницы императора одновременно с церемонией было заказано две молитвы монахам. Не одна, – он посмотрел на императрицу, тонкие пальцы которой окаменели. – Насколько я помню, министр Цао выступал за то, чтобы поставить поминальную табличку бывш…
– Замолчи! – прервала его Мин Сянь. – Мы поняли, к чему ты клонишь. Нет нужды про это говорить.
– Да, Ваше Величество, – понятливо произнес младший цензор. – Эта строчка затеряна среди других расходов, и сумма небольшая, но Ваше Величество должны понимать, что это может сделать министра Цао мишенью при дворе, если информация раскроется.